Я иду искать - Макс Фрай

«У какого забора?»

«У кладбищенского».

«Лихо закручено».

«Да ну тебя к дядьям болотным, сэр Макс. Никто ничего никуда не закручивал. Знаешь скульптурную мастерскую при кладбище Скауба? Ай, конечно, не знаешь, зачем бы тебе. Они сейчас тут репетируют».

«Кто – они? Маленький оркестр?»

«Да, совсем небольшой. Я насчитала четырнадцать человек, вместе с леди Танитой Ашури, за которой мне пришлось увязаться по просьбе Мелифаро. До сих пор не понимаю, зачем. В старые времена, до изменений в Кодексе, было бы ясно: без магии у них явно не обошлось. Надеюсь, лицензии у ребят есть. А если нет, значит будут – завтра же! Сама пойду к сэру Шурфу и не отстану от него, пока не выдаст. Хотя я его боюсь».

Я даже не стал говорить, что это она зря. Шурф и правда довольно ужасный, тут ничего не поделаешь. Другое дело, что за несколько лет совместной работы в Тайном Сыске Кекки могла бы к нему привыкнуть. Я, например, буквально за первые полчаса привык.

«Вернее, раньше боялась, – исправилась Кекки. – А теперь не боюсь ни его, ни... А знаешь, может быть, вообще ничего. Как будто бояться стало некому. Хотя я всё равно есть! Иначе кто бы сейчас с тобой говорил, правда?»

«Правда, – подтвердил я. – Конечно ты есть».

И наконец сложил два и два, получил триста тридцать восемь, или сколько там должно было быть, чтобы до меня дошло. Спросил:

«Это ты музыки наслушалась?»

«Да. А ты их тоже уже слушал? Знаешь, как они играют? И что бывает, когда?..» – она осеклась и умолкла, явно не в силах подобрать слова.

«Примерно представляю. У них вчера был концерт, я случайно попал. И... Ну, в общем, если ты сейчас ревёшь, я тебя понимаю».

«Реву, да. Как новорожденный младенец. Как будто и правда только что родилась. Вышла из темноты, вдохнула, а вокруг всё такое... золотое, сияющее и полное смысла. И движется, и дрожит. И всё со всем, оказывается, связано, я это теперь ясно вижу, хотя совершенно не понимаю, как, зачем, и что из этого следует. Не беда, когда-нибудь разберусь. Главное я уже знаю: именно это и есть настоящая магия. А вовсе не то, что я ею считала. Не отдельные сложные действия, приносящие желаемый результат, а такой особый способ присутствовать в Мире, когда он знает, что ты есть, и для него это важно, и вы вместе можете всё... Ужасно глупо звучит, это я и сама осознаю. Мне слов не хватает. Но ты всё равно понимаешь, да?»

«Да, – согласился я, совершенно ошарашенный её откровенностью. – Скорее всего, понимаю. Очень надеюсь, что так».

«Я сразу подумала о тебе: спорю на что угодно, ты это знаешь! И всегда знал. У тебя же буквально на лбу написано: «Я знаю, что такое настоящая магия», – здоровенными буквами, невозможно не заметить. Только я эту надпись раньше не могла расшифровать. Не знала, о чём речь. Мне казалось, там что-то вроде: «Я тут самый главный». А речь не о том, кто главный. И вообще не о тебе. А только о Мире, который иногда нас замечает, и уж тогда сразу берёт в оборот, и это – то, ради чего мы... и ради чего всё. Правда?»

«Слушай, – сказал я, – мне так жаль! В смысле, жаль, что я сейчас занят. Просто Карвен – человек, которого мы с Нумминорихом ищем – уже несколько часов не отвечает на зов. А это, сама знаешь, нехороший признак. Никак не могу отложить его поиски. Но и тебя сейчас оставлять в одиночестве свинство. В таком состоянии очень нужен друг, готовый с тобой напиться и способный хотя бы примерно понять, что ты будешь нести после второго стакана. И даже после четвёртого, хотя это уже, конечно, высший пилотаж... А знаешь что? На твоём месте я бы сейчас сдался музыкантам».

«Сдался бы музыкантам? – растерянно повторила Кекки. – Это как?»

«Да очень просто. Вылез бы из кустов, вломился в мастерскую, или где там они репетируют, сказал бы: ребята, я слышал, как вы играли, теперь мне конец, делайте что хотите, а выпивка за мой счёт. Уверен, они поймут тебя, как никто в Мире. Даже лучше, чем я. Потому что я, к сожалению, далеко не всегда такой вдохновенный придурок, как хотелось бы. И вот прямо сейчас желаю не столько экстатического слияния с Миром, сколько пересекать это дурацкое поле, возлежа на уладасе. Задолбался уже бегать пешком».

Некоторое время Кекки молчала, я даже забеспокоился: не рановато ли начал шутить? Но тут она сказала:

«Я совершенно уверена, что если тебе и правда приспичит пересадить Тайных Сыщиков на уладасы, ты своего добьёшься. Возможно, ещё до конца года. Поэтому когда ко мне вернётся способность бояться, начну с тебя. А пока я ещё храбрая, пойду знакомиться с музыкантами. Совершенно дурацкий совет ты мне дал! Но локти потом буду кусать, если ему не последую».

Надо же, какая молодец.

– Узнаёшь? – спросил Нумминорих, указывая на пустой амобилер, стоящий практически посреди дороги.

Счастье, что по этой просёлочной дороге никто особо не ездит, потому что будь ты хоть трижды угуландец с острым ночным зрением, а врезаться всё равно легче лёгкого – просто от неожиданности.

– А с чего ты взял, что он мой? На таких зелёных сейчас чуть ли не полгорода ездит. Внезапно оказалось, что это теперь модный цвет.

– Ну так запах же!

– А, ну да, – спохватился я. – Мой запах?

– Твой. И богатой леди из жёлтого дома. Говорил же я, что у них вечеринка!

При упоминании Айсы я снова невольно поморщился от досады: я-то надеялся, что хитроумно сбагрил её коллегам. И тут вдруг она снова объявилась, натурально встала у меня на пути. Надоела – сил моих нет.

Но вслух я спросил:

– И запах Карвена Йолли? В смысле, «Шиффинского шлаффа»?

– В амобилере – нет. Этот запах – в стороне, на дороге.

– Интересные дела, – сказал я. Просто чтобы не молчать.

Потому что молчать имеет смысл только с загадочным видом. А у меня, когда я не понимаю, что происходит, вид обычно исключительно идиотский. Загадочность мне не даётся, хоть плачь.

– Перегородила дорогу, – укоризненно добавил Нумминорих. – Нет чтобы на обочине аккуратно припарковать. Кто так делает?

– Так может быть кристалл перестал работать? – осенило меня.

«Может и перестал, но с магией тут, как видишь, всё в порядке, – ответил Нумминорих, перейдя на Безмолвную речь. – По крайней мере, сейчас».

– Факт, – подтвердил я.

Сел за рычаг амобилера, убедился, что он исправен, осторожно съехал на обочину, остановился, вышел. Спросил:

– Получается, они тут встретились? И вместе пошли дальше пешком?

– Это вряд ли. То есть, пешком-то они пошли, только не вместе. Оба запаха ведут в одном направлении, но их обладатели явно шли не рядом. И даже не одновременно. Карвен чуть раньше, леди за ним.

– Ясно, – озадаченно сказал я.

Соврал конечно. Ни хрена мне не было ясно. Больше всего на свете я сейчас жалел, что не послал с Нумминорихом Мелифаро. Всё-таки он настоящий следователь, из тех, кому одно-единственное замечание нюхача: «Шли не рядом и даже не одновременно», – даёт ключ к разгадке не только текущего дела, но и всех остальных тайн мироздания, включая решение самой подлой из куанкурохских головоломок и название тайного ингредиента пирога Чакката, ради обладания которым добрая половина столичных поваров готова пожертвовать жизнью; желательно, конечно, чужой.