Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов

Но на начальном этапе очень сильно было подкрепленное национальным чувством всеобщее недовольство маньчжурской династией, тем, что власти плохо справляются с обрушивающимися на народ трудностями.

Хун Сюцюань – предводитель тайпинов

Осенью 1851 г. после захвата Юнъани, что на севере Гуанси, были распределены начальственные посты в тайпинском движении. Хун Сюцюань стал верховным правителем, Небесным ваном. Ян Сюцин был назначен верховным главнокомандующим и получил титул Восточного вана. Вэй Чанхуэй именовался теперь Северным ваном, Ши Дакай – Отдельным ваном. У каждого из этих вождей была своя армия и своя администрация в отведенных им частях тайпинского государства.

Небесного вана принято стало приветствовать возгласом-пожеланием «вань суй!» – «десять тысяч лет жизни!». Но практически основные заботы центрального управления взял на себя Ян Сюцин, в то время как Хун Сюцюань весь ушел в сочинение религиозных и философских трактатов.

Через год из Юнъани пришлось уходить. И было еще везением, что это удалось: окруженную цинскими войсками тайпинскую армию спас только отчаянно смелый прорыв. С боями двинулись на Север. Взять столицу Хунани г. Чанша не удалось, но зато был захвачен Учан – центр провинции Хубэй. Там находились огромные арсеналы цинской армии, а в гаванях на Янцзы стояло множество больших речных судов. Завладев такой добычей, тайпинская армия значительно окрепла.

Встал вопрос – куда двинуться дальше. Раздались голоса, призывающие не задерживаясь идти на Пекин – свергать маньчжурскую императорскую власть. Возможно, так и следовало поступить – на этом направлении цинское правительство значительными силами тогда не располагало. Но было принято другое решение – идти на восток, вниз по Янцзы, имея целью захватить Нанкин и сделать его своими промежуточным центром. Отчасти сыграла роль память о том, что именно так когда-то поступил избавитель Поднебесной от монголов, основатель минской династии Чжу Юаньчжан. Осада Нанкина была долгой и стоила многих жертв, но в марте 1853 г. он стал столицей Тайпин тяньго – Небесного государства великого благоденствия.

Наступившее благоденствие было делом вкуса. Население города было разделено на мужскую и женскую общины, взаимопроникновение было строго ограничено. Внутри половых подразделений были образованы профессиональные группы: кто-то из мужчин ковал оружие, кто-то из женщин шил одежду – к делу были приставлены все. Денег в Небесном государстве не полагалось: от каждого по способностям, каждому что достанется. Но пока шла война, и шла довольно успешно – общественные кладовые не пустовали, мастера и мастерицы не бедствовали. Разве что тосковали иногда друг без друга. Многим вообще было скучновато: под запретом оказались вино, азартные игры, табак, само собой – опиум. Женщинам запретили бинтовать ноги, но зато они могли служить в армии.

Вожди паек себе назначали сами. Для них строились новые дворцы, в которые вселялись они, их прислуга и их многочисленные гаремы. Ваны – они и у тайпинов ваны, даже если они Небесные.

Что касается деревни – Хун Сюцюань и его советники разработали широкую программу преобразований на селе, изложенную в книге «Земельная система Небесной династии». Землю предполагалось поделить между общинами, которые должны были стать низовыми хозяйственными, военными и религиозными звеньями. Внутри них отправлялся бы христианский религиозный культ – по установленному Хун Сюцюанем обряду. По мере необходимости часть мужчин привлекалась бы к военной службе. Все излишки, говоря языком политэкономии социализма, должны были поступать в «общественные фонды потребления».

Да, то светлое будущее, которое грезилось вождям тайпинов, во многих своих аспектах обрело плоть и кровь столетием позже – в маоцзэдуновских народных коммунах, например. Но тогда, в середине девятнадцатого века, китайцы до кондиции еще не дозрели, прожекты Хун Сюцюаня реализованы не были. Собственно, в реальной жизни никаких кардинальных перемен в тайпинских деревнях, по сравнению с прочими поднебесными, не произошло. Иногда в случае стихийных бедствий снижались налоги – но это всегда делала и цинская администрация.

Закрепившись в Нанкине и округе, тайпины уже весной 1853 г. предприняли поход на Пекин. Но сил 20-тысячной армии оказалось недостаточно даже для того, чтобы взять соседний со столицей Тяньцзинь – у нее было мало пушек. В поддержку в начале 1854 г. была отправлена другая, вдвое большая. Но к тому времени цинские власти, оправившись от поражений, стали действовать решительнее. Обе тайпинские армии были разгромлены, их полководцы захвачены в плен и казнены.

Тем не менее тайпины владели территорией в несколько сотен тысяч квадратных километров, в их рядах было около двух миллионов бойцов, отряды которых отправлялись в дальние экспедиции и захватывали город за городом, где создавались анклавы Небесного государства. Но и правительственным войскам удалось создать два укрепленных района в непосредственной близости от Нанкина (что не удивительно, если принять во внимание рельеф Китая, множество гор и труднодоступных ущелий).

Еще более серьезным противником становилась другая враждебная тайпинам сила: отряды самообороны объединялись и реорганизовывались в целые армии, возглавляемые полководцами, выдвинувшимися из числа клановых лидеров (в первую очередь представителей «сильных домов») и авторитетных шэньши. Так, бывший учитель Цзэн Гофань создал немногочисленную, но обученную и вооруженную по западному образцу армию – ее прозвали «хунаньскими молодцами», которая применяла куда более гибкую тактику, чем правительственные войска. Большим преимуществом этих новых формирований было то, что во главе их стояли не маньчжурские военачальники, а природные ханьцы. Поэтому они пользовались поддержкой значительной части населения: тем более, что тайпины, проходя через недружественные им районы, нередко сеяли разрушения и смерть (гражданская война есть гражданская война, она «отличается от просто войны на столько же, на сколько просто война отличается от просто мира» – как сказал один из мудрых). Пекинскому правительству в сложившихся обстоятельствах не оставалось ничего иного, как поддерживать эти новые армии и стараться опереться на них. Но их появление было знаменательно и в ближайшем будущем имело большие политические последствия: складывался «региональный милитаризм», система, при которой военачальники, как в стародавние времена, превращались во все более полновластных наместников – пользуясь поддержкой местной образованной элиты, они прибирали к рукам и гражданское управление. Но в то же время эти региональные полководцы («милитаристы») обретали все больший вес при императорском дворе и вообще в системе центральной власти.

Ситуация несколько стабилизировалась до осени 1856 г. – когда противоречия среди тайпинского руководства вылились в кровавую вспышку насилия. Многое из того, что происходило на вершине Небесного государства покрыто мраком тайны, но похоже, что ключевым был конфликт между Небесным ваном и его правой рукой – Восточным ваном Ян Сюцинем.

Впервые он проявился еще в 1853 г., когда Хун, недовольный тем, что его заместитель заговорил голосом Бога Отца, поставил ему на вид, что он «стал слишком много грешить». Но Ян Сюцинь, при всех его неоспоримых деловых качествах, от избытка скромности не страдал и к замечанию не прислушался. В 1856 г. он уже стал требовать, чтобы вместо прежних «девяти тысяч лет жизни» ему желали те же десять тысяч, что и Небесному вану. К тому же Восточный ван сосредоточил в своих руках слишком много власти – военной и гражданской, а правил все более деспотично. Это становилось опасным, особенно в свете того, что, при нарастающей неприязни к нему других тайпинских властей, среди рядовых повстанцев он пользовался огромной популярностью.

События разворачивались следующим образом. На рассвете 2 сентября 1856 г. отряды Северного вана Вэй Чанхуэя ворвались во дворец Яна и убили всех находившихся в нем, включая его самого. Спустя несколько дней по всему Нанкину от имени Хун Сюцюаня было оповещено, что он, Небесный ван, решительно осуждает самоуправные действия Вэй Чанхуэя и что наутро виновный будет наказан палками перед дворцом верховного правителя. Посмотреть на это зрелище собрались тысячи сторонников Яна, негодующих на его убийство. Но оказалось, что они сами попали в ловушку, а все происходящее – чудовищная мистификация: скрывавшиеся поблизости воины Северного вана устроили безжалостную бойню.

Появляется еще одно действующее лицо. Узнав о происходящем, в Нанкин из своего округа прискакал Отдельный ван Ши Дакай – чтобы вместе с верховным вождем навести порядок и покарать преступника Вэй Чанхуэя. Но по прибытии оказалось, что его самого уже поджидали, и ему едва удалось спастись: по одной версии, спустившись с городской стены по веревке, по другой – будучи вывезенным в корзине с овощами. А все члены его семьи, оказавшись в Нанкине, были умерщвлены по приказу Вэя.