Муос: Чистилище - Захар Петров

И всё же Вера предпочла именно этот более длинный маршрут просторному туннелю Московской ветви. В который раз начались волнения в Восточном секторе, на этот раз переросшие в открытый бунт в поселении «Восток». Когда Вера получала последнее задание, Третий следователь ушёл устанавливать зачинщиков бунта вместе с отрядом военных, которые должны были этот бунт подавить. Вера случайно видела уходивший отряд — семеро армейцев и два спецназовца без офицера. Это был ещё один штрих в общей картине, сложившейся в Верином представлении о войне с диггерами. Не хороши там дела у Республики, если Штаб вынужден направлять на другие задание неполные спецназовские пятёрки, разбавляя их отрядами армейцев.

Ещё раз убедиться в обоснованности своего пессимизма Вера смогла, посетив «осадную группу Ментопитомник». Сюда её привела одна из шести карточек пропавших без вести военных, «любезно» предоставленных ей Штабом. Три каточки были заполнены на убров и армейцев, не вернувшихся с Комсомольского озера. Вере было достаточно своих собственных воспоминаний о битве со Змеями, чтобы свести к нулю возможность выживания тех, кто формально был причтён к пропавшим без вести. Ещё три карточки были заполнены на военных, которые пропали на войне с диггерами. Веру не удивило то, что других операций, где бы пропадали военные, не было — армейцы и спецназовцы не оставляли своих никогда, вернее, почти никогда. Её удивило другое — то, что две карточки принадлежали Пахе и Сахе. Их послужной список, часть которого была списана с давно составленных Вериных рапортов, заканчивался небольшим перечнем длительных операций Войны с Диггерами, проведённых под началом других командиров. Заканчивался список строкой, ничем, кроме кода операции, не отличающейся от других: «операция Д-36, закончена успешно, участие предельное». И сразу за ней неожиданная запись в карточке каждого о том, что после этой операции они оба добровольно напросились в дозор, в котором их не оказалось уже при первой поверке. Следов схватки, как, впрочем, и никаких других следов в месте дислокации дозора обнаружено не было, из-за чего в карточку был вписан вывод: «Наиболее вероятная причина исчезновения — дезертирство». Что-то в этой истории не укладывалось с резюме, очевидно переписанного дословно из командирского рапорта. И дело даже не в том, что Вера лично знала близнецов, и ей не верилось, что эти простоватые смельчаки-забияки могли струсить или настолько разувериться в спецназовской службе, что так вот разом убежать. Факт дезертирства не вязался с оценкой, выставленной Пахе и Сахе в их последней операции под кодовым названием Д-36 «участие предельное» — это была высшая оценка, которую командиры ставили не так часто. И вдруг в этот же день — дезертирство… Вера пожала плечами и отбросила обе карточки вместе с посторонними мыслями. Ясно, что ни Саха, ни Паха не подходят под образ Соломона — слишком просты, слишком молоды, не тот регион, а самое главное — их говор. Хоть десяток характерных им словечек в пространную проповедь Соломона попасть должны были по-любому.

Оставалась одна карточка армейца, который исчез во время диггерского набега. Сержант вместе со своей пятёркой охранял какой-то агрегат, используемый Республикой в войне с диггерами. Диггеры сделали вылазку, уничтожили агрегат и исчезли. Возле разломанного инструмента было найдено четыре трупа; сержанта там не оказалось — только его оружие. Увели его диггеры, убежал он куда-то сам или утащили его труп хищники — осталось неизвестным. В любом случае, он тоже не подходил под психологический портрет Соломона, к тому же происходил из партизан, а не из центровиков, да и исчез слишком поздно, чтобы успеть «обратиться в Соломона» и увлечь за собой почти всех чистильщиков.

Поэтому Верина настойчивость в истребовании карточек пропавших без вести военных, поставившая в неловкое положение главу Сил Безопасности Дайнеко, оказалась напрасной. Очередные сутки были потрачены зря, а значит Муос стал ещё на один шаг ближе к своей гибели. С момента возвращения от чистильщиков Вера почти не спала. Даже её тренированный организм начинал сдавать. Её мозг, не переставая гонять мысли по замкнутому кругу, ища какие-то связи между известными ей фактами и событиями, находился в состоянии, близком к апатии и отчаянию. Не добавляло оптимизма то, что она увидела в лагере с гордым названием «осадная группа Ментопитомник», в котором ей пришлось опрашивать очевидцев исчезновения последнего из шести без вести пропавших. Два десятка солдат скучились в узком и длинном проходе ко входу в Ментопитомник, наполовину залитом тухлой водой. Это столичное поселение диггеров вновь перешло в руки врага, и теперь сдавать его они не собирались. Грязные спецназовцы, армейцы и рабочие, уставшие от неопределённости, упорства диггеров, забаррикадировавшихся за массивными добротными стенами, и постоянной опасности быть атакованными осаждёнными или их неуловимыми сотоварищами, которые могли появиться в любой момент с другой стороны, вынуждены были месяцами прозябать в едва освещаемой слабыми лампами смрадной темноте. Даже Верино закремневевшее нутро заныло, глядя на приподнятые над водой сбитые из досок нары, по которым, словно черви, были вынуждены ползать её бывшие сотоварищи, стараясь не задевать низкий свод потолка, покрытый толстым слоем плесени, пожираемой слизнями, которые в последнее время научились присасываться и к спящим осаждающим. Их пропитанные влагой одежды также покрылись слизью и плесенью, отчего люди стали сами похожи на слизней и часто болели.

Но несмотря не на что, Штаб не давал команды к отступлению. Все возможные ресурсы были задействованы на то, чтобы любыми силами проникнуть в одно из последних убежищ диггеров — лучшие инженеры усовершенствовали долбильные и сверлильные механизмы для того, чтобы проковырять массивные железобетонные стены, за которыми скрывались диггеры. Хотя горькая ирония выполняемой задачи заключалась в том, что никто толком и не знал, скрывается ли кто-нибудь в Ментопитомнике на самом деле. Может быть, за долгие месяцы диггеры вымерли от голода, а может, прорыли выход и ушли. А может, у них и был изначально секретный ход, о котором не было известно Республике. Этого не знал точно никто, и осадная группа Ментопитомник настырно выполняла приказ Штаба любыми судьбами захватить столичное поселение диггеров.

От усталости, недосыпания и граничащей с отчаянием досады от невозможности разрешить поставленную ей задачу окружающая её действительность приобрела какой-то нереальный призрачный окрас. Пол подскочил, со свода туннеля посыпались обломки, раскалённый воздух сорвал Веру с ног и бросил на успевшую стать горячей стену, больно ударившись о которую, Вера рухнула в воду. Над водой прокатился огненный смерч, который мигом вскипятил верхний слой мутной жидкости, ожёг Верину спину и превратил в пепел спинку её комбинезона. Всё-таки она не успела! Атомный взрыв сжёг Муос, прокатившись плазменным ветром по просторным метрошным туннелям, а затем продезинфицировал от всего живого и неметрошные ходы. Когда Вера приподнялась из воды, ставшей нестерпимо горячей, но секунду назад спасшей её от выжигания, на первом вдохе её грудь скрутил огненный спазм — горячий, пропитанный паром воздух ожёг её лёгкие. Иногда ей казалось, что она слышит далёкий раскат, эхо, доносимое туннелями. Может быть, это взрыв атомного заряда, который она не смогла найти; может быть, спустя одну-две секунды пол вздыбится, потолок обвалится, а горящая плазма испепелит всё то, что в данный момент пока ещё является Верой.

— Не успела! — пыталась выкрикнуть Вера, но обожжённые лёгкие родили лишь жалкий сухой хрип.

Вера, шатаясь, стояла в закипающей воде, из последних сил стараясь противостоять сильному ветру, порождённому взрывной волной. Свет залил туннель, нестерпимо яркий свет, растворивший потолок и стены, растворивший в себе саму Веру. Это не могло быть атомным излучением — оно непременно было бы поглощено изгибами туннелей и переходов. Ветер как-то незаметно стих, прошла боль от ожогов, тело стало невесомым. Вера пыталась посмотреть на себя, но почему-то не смогла этого сделать. Навстречу шли люди, десятки, сотни людей в белых комбинезонах. Они шли навстречу свету и непринуждённо разговаривали, весело указывая друг другу на его источник. О чём они говорили, Вера никак не могла разобрать. И лиц их тоже не могла рассмотреть, хотя многие из них казались ей до боли знакомыми. Когда люди подходили, Вера надеялась, что они объяснят ей, в чём дело, но они проходили мимо, а некоторые даже сквозь её, как будто она стала бестелесным духом. Лишь один остановился и положил ей руку на плечо. Вера пыталась рассмотреть знакомые черты, но как-то всё не получалось — яркий свет резал глаза.

— Девочка моя, сколько ты дел-то наделала… — с грустью произнёс отец.