Мамалыжный десант (СИ) - Валин Юрий Павлович

Тимофей успел дыхнуть на ладони и ловчее взять холодную шейку приклада.

Торопливый топот сапог пронесся вниз по пролету – удирали мадьяры молча. Так же без возгласов грохот шагов перешел шум падения: темные сгустки катились по лестнице, ударяясь друг о друга, стуча оружием. Над этим обвалом вновь мелькнул едва угадываемый Иванов, подсек прикладом ногу еще держащегося на ногах венгра. Тот рухнул в общую кучу. Вот тут кто-то из мадьяр завопил от боли. Иванов выдернул из клубка долговязую фигуру, мощно толкнул-ударил о перила. Человек беззвучно осел на склянки. Еще один венгр от толчка старшего лейтенанта вылетел на карачках в другую сторону, ударился лицом о стену. Иванов уже выламывал руку с пистолетом другому лежащему, тот взвизгнул как поросенок…

Повыше по лестнице силилась встать со ступеней фигура, пыталась вскинуть автомат. Тимофей выпустил по гаду короткую очередь, страшно боясь задеть еще кого-то.

– Так! – Иванов с коротким выдохом ударил еще сопротивляющегося под ним венгра.

Хрипели лежащие, кто-то из них обморочно мычал.

– Эй, как там внизу? – спросили со второго этажа. – Подмогнуть надо?

– Посветите, а то у нас руки заняты, – попросил Иванов.

Взяли живыми троих, еще одного застрелил Тимофей, пятый беглец сам собой помер: то ли шею во время падения свернул, то ли врезал ему старший лейтенант слишком сильно. Бить Иванов умел жутко, это да.

Еще пятерых диверсантов положили разведчики наверху. Там в истерике выла дамочка-пропагандистка – видимо, порядком перенервничала.

Пленные оказались так себе: двое вообще в полувоенной форме с повязками на рукаве, и все молодые, сопливые, несерьезные, особенно тот, что нос сломал и скулил да хлюпал безостановочно. Наград за таких «языков» не дождешься, но опергруппе не награды были нужны, а заказанные студенты из «ударного Ваннайя». С виду вполне подходят, ну а уж точно ли они – на месте разберемся, со своими переводчиками.

Потерь среди разведчиков не было, обошлось. Вот что значит правильная засада и элемент внезапности[50].

Вели пленных осторожно. Не то что опасались попытки бегства, просто обстрел усилился – то ли противник обозлился за гибель диверсантов, то ли просто совпадение. Присаживались переждать близкие разрывы, пленные тоже послушно садились: держали руки в карманах, чтобы штаны со срезанными пуговицами не сползали, парень с разбитым лицом все еще задирал физиономию, из носа подтекало.

– Жалеешь, что ли? – поинтересовался Иванов с непонятной интонацией.

– Чего его жалеть – жив, пусть радуется. А морда заживет. Я вот думаю – а кто из них охотнее говорить станет?

– Тот, что без шапки, – сразу сказал Иванов.

– Это почему? Вот тот что потолще, по-моему, вообще обоссался. Ну и разбитый… у него контузия, вялый-мягкий.

– Да, с этим я перестарался, – признался старший лейтенант. – Вроде и ткнул слегка. Легкие они стали на той военной диете. Что-то толкового после сотрясения из него будет сложно выдавить. А про обоссанного ты не думай. Тот крепкий. Мочевым пузырем управлять сложно, но просохнет, начнет упираться. Идейный.

– Ну, наверное. А почему который без шапки сразу «выдавится»?

– Очень жить хочет. Взгляд его запомни. Это же самое партизанское дело – запоминать.

– Постараюсь. А вы там, на лестнице, ох и быстро управились.

– Опыт. Ничего, подучишься, освоишь.

Любопытно было – прав ли Иванов. Допрашивали венгров не то чтобы очень долго, потом их на пункт сбора военнопленных Тимофей отконвоировал. Вечером не удержался, поинтересовался. Земляков слегка удивился вопросу, но рассказал все в подробностях. Оказалось, бесшапочный и вправду самый болтливый оказался. Но ценное как раз «расквашенный» рассказал – просто он лично знал людей, о которых спрашивали.

– Полезен ваш рейд оказался, и весьма полезен. Только вы следующий раз не по морде бейте, а в иные места лупите. А то у этого без трех передних зубов дикция жуткая, да еще гундосит. Замучались переспрашивать, – разворчался Земляков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Там темнотища была, – оправдался Тимофей.

– Не в упрек говорю, а для пользы дела, – пояснил старший лейтенант. – Я сам-то нечасто допросы веду. Но вот приходится. Учимся на ходу. Ты, Тима, спрашивай, то тоже идет для пользы дела.

Тимофей раздумывал, чего бы еще такого полезного спросить, но пока в голову не лезло. Нужно было поспать малость, да съездить за продуктами. Опять же сулили подкрепление опергруппе прислать, имеет смысл в штаб корпуса заехать, уточнить.

А небо и земля все вздрагивали. 3 января наши сумели продвинуться между Пестуйхели и Кишпештом[51], немцы при поддержке самоходок пытались контратаковать, но успеха не имели. Нашим не везло в гористой Буде – холм Матьяш, семь раз переходивший из рук в руки, по итогам дня остался за противником.

За день было отбито около 200 кварталов. Для снабжения города немецкая авиация привлекала Не-111 и Ju-52, совершивших 93 вылета.

Немцы усиливали попытки пробиться в Будапешт. Наше командование было вынуждено перебросить на внешнее кольцо 2-й армейский механизированный корпус, 86-ю и 49-я гвардейские стрелковые дивизии.

16. Январь. Сардины

…– И контрольный. На автомате! – подсказывал Иванов.

Тимофей вскинул «вальтер» – раз, два… три.

Третья пуля догнала, расколола, донышко уже разлетевшейся бутылки.

Стреляли в подвале длинного дома. Наверху была мастерская со здоровенными швейными машинками, вся заваленная штуками ткани, размотанными и затоптанными, будто целый полк здесь к портянкам примерялся. Двери в мастерскую сержант Лавренко заколотил, а подвал вроде стрельбища использовали. Иванов тоже стрелял, чаще не из своего штатного ТТ, а тоже из трофейного «вальтера». Навык у него чувствовался огромный, вот действительно «на автомате».

Патронов хватало, набивая магазины, разговаривали о текущем моменте, а иной раз и на отвлеченные темы. В последнее время Иванов стал поразговорчивее. И даже вполне понятно, что повлияло – тот ночной захват в больнице

– Первую пару пуль еще быстрей выпускай, – посоветовал старший лейтенант. – Теперь давай смену магазина.

Скорость перезарядки Тимофею пока не очень давалась – к мгновенности, демонстрируемой Ивановым, приблизиться оказалось очень непросто.

– Подвалы, коридоры, квартиры – совсем иное дело – стрельба тесная, думать некогда, – пояснял старший лейтенант. – Это у вас на плацдарме простор имелся. А здесь вздохнуть не успеешь. Мгновенный урбанизм.

Тимофей защелкнул последний патрон. У Иванова опять много быстрее получилось. Ну ничего, дело навыка. Вот пробовал старлей автоматный диск снарядить, там малость забуксовал. С «рожками» ППС у него, правда, опять вдвое быстрее получилось.

– Про городской бой я понимаю, – сказал Тимофей. – Просто не было возможности опыт получить. В Белграде почти в первый день я и поломался.

– Тоже повод для грусти. Много еще городов. Буда, Вена, Берлин и Прага… далее везде. Ставим мишени, – призвал Иванов.

Бутылки уже почти все побили. Тимофей расставил крупные шпульки с нитками. Бесхозяйственно, конечно, но чего поделать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А что вот, допустим, Прага. Там ведь легче должно пойти? – предположил Тимофей, возвращаясь к стрелковому рубежу.

– Определенно. Не Ржев, и не Сталинград, – согласился Иванов.

– Товарищ старший лейтенант, а если не секрет, вы сами-то откуда родом?

– Не секрет. Из Сталино[52].

Прозвучало лаконично и вполне понятно, что Иванов эту тему не особо хочет обсуждать.