Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений (сборник) - Роберт Хайнлайн

— Ты твердо решил вернуться, Роберт?

— Конечно. Мое место там. Здесь у меня нет семьи. Не знаю уж, как это объяснить вам, доктор, но там — мой народ, мой мир. Думаю, при других условиях все могло быть наоборот.

— Понятно, — сказала Элен. — Ты сражаешься за жену и детей.

— Не совсем так, — Роберт повернул к ней изможденное лицо. — Я и там холостяк, но все равно у меня есть семья, за которую я должен бороться; штурмовым отрядом, в котором я служу, командует моя сестра. Да, да, в нашем отряде есть женщины — маленькие и крепкие, вроде тебя, Элен.

— А как ты заработал эту штуку? — Элен коснулась забинтованной руки.

— Ожог? Помнишь, я говорил, что мы были на марше. Мы отходили после вылазки на поверхность. Казалось, что все кончилось вполне удачно, но тут вдруг сверху свалилось кольцо. Большая часть наших успела рассеяться, но я — младший техник и вооружен этим самым стасисным излучателем. Я попытался привести его в боевое положение, чтобы отразить атаку, но не успел; они достали меня раньше. К счастью, я отделался довольно легко — несколько других наших были поджарены заживо. Я даже не знаю, что с моей сестрой. Это — одна из причин, почему я так спешу. Один из уцелевших техников успел достать свой излучатель и прикрыл наше отступление. Меня утащили под землю и отвели в лазарет. Врачи начали хлопотать вокруг меня, но тут я отключился и очнулся в кабинете профессора.

Раздался звонок в дверь, и профессор пошел открывать; Элен и Роберт последовали за ним. В комнате появился Говард, нагруженный добычей.

— Ты все принес?

В голосе Роберта звучала озабоченность.

— Вроде да. Вонючка оказался дома, но мне удалось уговорить его одолжить книги. С пистолетом было посложнее, но я позвонил одному приятелю и попросил перезвонить в общежитие и позвать Вонючку. И как только он вышел, я стащил пистолет. Так что я теперь похититель — государственной собственности к тому же.

— Ты настоящий друг, Говард. Когда тебе все расскажут, ты поймешь, что правильно сделал. Верно, Элен?

— Абсолютно верно.

— Хотелось бы надеяться, — сказал Говард без большой уверенности. — Я тут прихватил еще кое-что на всякий случай.

В руках его была книга.

— «Аэродинамика и основные принципы конструирования самолетов», — прочел вслух Роберт. — Господи, как раз то, что надо! Спасибо, Говард.

За несколько минут Монро разобрался со своей добычей и крепко привязал все к туловищу. Он уже объявил, что готов, но тут вмешался профессор.

— Секунду, Роберт. А почему ты уверен, что эти книги отправятся вместе с тобой?

— А как же еще? Ведь я их привязал.

— Разве в первый раз твоя одежда осталась на тебе?

— Не-ет.

Лицо Роберта стало озабоченным.

— А что же мне делать, доктор? Я же не смогу выучить наизусть все, что надо знать.

— Не знаю, сынок. Давай немного подумаем.

Фрост замолк и уставился в потолок. Элен осторожно тронула его за рукав.

— Профессор, может быть, я могу помочь?

— Помочь? Каким образом, Элен?

— Похоже, что я совершенно не меняюсь, переходя с одной траектории на другую. На мне все время была одна и та же одежда. Почему бы мне не поработать для Боба носильщиком?

— Хм, возможно, в этом что-то есть.

— Нет, — прервал Монро, — я не могу этого допустить. Тебя могут ранить или даже убить.

— Ничего, рискну.

— У меня есть идея, — сказал Дженкинс. — А не может доктор Фрост дать инструкцию, чтобы Элен отправилась туда и сразу, не задерживаясь, вернулась?

— М-м-м… да, пожалуй.

Но Элен отрицательно покачала головой.

— Плохо. Все это хозяйство сразу же прыгнет назад, вместе со мной. Я вернусь безо всяких инструкций. Да и вообще мне, пожалуй, нравится мир, описанный Бобом. Может, я там тоже останусь. Кончай играть в благородство, Боб. Что мне особенно понравилось в том мире — так это равенство мужчин и женщин. Так что снимай с себя все эти причиндалы и вешай на меня. Я пойду с тобой.

Вскоре Элен стала напоминать новогоднюю елку. К самым разным местам ее крепкой, маленькой фигуры было привязано больше дюжины книг, на ремне висел пистолет, а за ремень были заткнуты две логарифмические линейки — короткая и длинная.

Прежде чем расстаться с длинной линейкой, Говард любовно ее погладил.

— Береги эту штуку, Боб. Мне пришлось шесть месяцев не курить, чтобы за нее расплатиться.

Фрост усадил их на диванчик; Элен взяла Боба за руку. Когда зеркальный шар начал вращаться, профессор жестом попросил Дженкинса выйти и, прикрыв за ним дверь, начал монотонно произносить формулы внушения.

Через десять минут он почувствовал легкое движение воздуха, замолчал и включил свет. На диванчике не было никого — и ничего.

Но Эстелл все еще не появлялась; Фрост с Дженкинсом продолжали ждать. Говард нервно расхаживал по кабинету, разглядывая совершенно не интересовавшие его предметы и прикуривая одну сигарету от другой. Профессор сидел в кресле, изображая полное спокойствие, которого в действительности совершенно не ощущал. Беседа их была несколько бессвязной.

— Вот я одного не понимаю, — говорил Дженкинс. — Почему это Элен побывала во многих местах и ничуть не изменилась, а Боб попал в одно-единственное место и вернулся почти неузнаваемым. Ниже, плотнее, в какой-то странной одежде. И вообще — куда девалась та одежда? Вот как вы объясните эти факты, профессор?

— Хм… А я их никак не объясняю, я их просто наблюдаю. Возможно, он изменился, а Элен нет, потому что Элен была во всех этих местах только гостем, посетителем, а Монро принадлежал к тому миру. Ты же слышал, что он сразу стал частью его структуры. Возможно, его переход из нашего мира в тот — часть замысла великого зодчего.

— Что? Господи, доктор, неужели вы верите в божественное предопределение?

— Возможно, я бы это не так назвал. Но, Говард, знали бы вы, как я устал ото всех вас, механистических скептиков! Ваша наивная способность верить, что все вещи «сами собой выросли», граничит с детской доверчивостью. Если согласиться с вами, то и за появление бетховенской Девятой тоже ответственна некая закавыка в росте энтропии.

— Ну, это нечестно, доктор. Вы же не можете ожидать, чтобы человек поверил в то, что противоречит его здравому смыслу, если ему не будут представлены достаточно разумные объяснения.

Фрост фыркнул.

— Именно что могу — если человек сам все видел, или слышал, или пользуется источником, заслуживающим полного доверия. Факту, чтобы быть верным, не нужны никакие эти ваши разумные объяснения. Понятно, что рациональный мозг ищет их, однако отвергать факты только потому, что они не укладываются в твое мировоззрение — крайняя глупость.