Полтавское сражение. И грянул бой - Андрей Серба

— Я не представляла, что ваш дядя так относится к своей семье. Видно, мне приходилось больше общаться с его недоброжелателями, распускавшими слухи о его вечных похождениях с женщинами, непостоянстве в чувствах и себялюбии.

— Пани княгиня, вам, несомненно, известно языческое божество древних римлян двуликий бог Янус. Разве каждый из нас не подобен ему? Почему в характере моего дяди не могут сочетаться любовь к красивым женщинам, которая присуща всем нормальным мужчинам — удается ли им реализовать это естественное чувство или нет — совсем другой вопрос! — с любовью к своим близким и помощью им? Неужели это взаимоисключающие чувства? По-моему, нет. Если вы затронули вопрос о противоречиях в характере дяди, их нужно искать совершенно не там. Вы не обратили внимания, какую именно из работ Аристотеля я читал перед вашим приходом?

— Я просмотрела томик мельком и запомнила лишь две вещи: «Категории» и «Об идеях». Признаюсь честно, в годы учебы меня интересовали несколько иные проблемы, чем две тысячи лет назад Аристотеля, поэтому его философские воззрения я представляю весьма смутно.

— Я тоже никогда не отличался любовью к философии, и только события, связанные с переходом дяди на сторону короля Карла, заставили меня вспомнить об этой науке. Почему недруги Дяди обвиняют его сейчас в том, что он собрался соединить Гетманщину с Польшей из-за своих корыстных целей? Каких? Стать богаче или иметь больше власти? Но он и без этого богат сверх меры, и ободранная шведами и москалями Польша в его казну ничего не принесет. Власть его в Гетманщине была ничуть не меньше, чем у короля Речи Посполитой, так что и в этом плане он ничего не выигрывает. Так почему не хотят верить, что он помышляет не о своих выгодах, а о благе Гетманщины и всей Украины, которым в равноправном союзе с Польшей и Литвой может выпасть лучшее будущее, нежели в приживалках у московских царей? Почему называют его «недоляшком», забывая, что его прадед был сподвижником гетмана Наливайко и казнен вместе с ним в 1598 году в Варшаве?

— Прадед гетмана Мазепы, покоенного польского короля Яна Казимира, был сподвижником страшного казачьего разбойника Наливайко? — ужаснулась Марыся. — Впервые слышу!

— Это так. Когда польские войска Жолкевского и Струся при поддержке литовской конницы Богдана Огинского окружили восставших казаков и посполитых в урочище Солоница и две недели, отрезав от воды, штурмовали их позиции, те в конце концов согласились сдаться, купив, как обычно, себе жизнь ценой выдачи своих вождей. Первым в их числе был гетман Северин Наливайко, трое других — его вернейшие атаманы Лобода, Мазепа и Кизим. А теперь правнуки быдла, уцелевшего благодаря гибели преданных ими казачьих вождей, смеют называть родового казачьего шляхтича Мазепу «недоляшком» из-за того, что им не дано понять всю глубину его помыслов?!

— Пан Анджей, мы говорили об Аристотеле, — напомнила Марыся.

— Когда дядю вначале не поддержало селянство и простое казачество, а потом ушла к Скоропадскому большая часть старшины, я задался вопросом: отчего те, кому дядя желает только добра, не понимают этого и поступают согласно библейской собаке, кусающей руку дающему? Ответ отчасти я нашел у Аристотеля в его спорах с Платоном и Евдоксом, когда он развивает свою теорию «двух истин». Вы должны помнить эту теорию, поскольку ксендзы уделяют ей много внимания при упоминаниях о Пятом Латеранском соборе.

Марыся наморщила лоб, нараспев заговорила:

— Пятый Латеранский собор... Это, по-моему, было в 1512 году. Святые отцы поминают обычно его в связи с тем, что на нем был положен конец дискуссиям о «двух истинах». А «две истины»... «две истины»... — Марыся какое-то время подумала, затем махнула рукой. — Помню, что на соборе святые отцы провозгласили, что «Истина истине не противоречит», а вот о каких истинах шла речь и почему прежде они должны были противоречить друг другу, не могу припомнить.

— Начало спору о «двух истинах» было положено как раз во времена Аристотеля. Смысл его в следующем: между истинами философии, которая является рациональным познанием, и религиозными истинами, которые суть догмы, вполне возможно противоречие. Получив дальнейшее развитие, позже эта теория звучала так: истинное с точки зрения философии может оказаться ложным с точки зрения религии, и наоборот. А чтобы подобное суждение не противоречило законам логики, теория «двух истин» в конечном счете стала выглядеть таким образом: философия имеет дело с естественным порядком вещей и как наука пользуется естественным разумом, который может быть нарушен в результате божественного вмешательства, религия же занимается сверхъестественными, иррациональными вещами и опирается не на науку, а на божественное откровение...

— Пан Анджей, Аристотеля и его теорию вы вспомнили в связи с уходом своего дяди к королю Карлу, — перебила Войнаровского Марыся. — Пока этой связи я не замечаю.

— Сейчас все станет ясно. Если Аристотель допускает существование «двух истин» в отношении вещей, почему нельзя допустить того же в отношении человека? Я, например, допустил это и смог объяснить многое из непонятного мне прежде. Существует проблема — необходимость выбора Украиной союзницы среди Речи Посполитой и Московии — и два подхода к ней: истина гетмана Мазепы и истина царя Петра с гетманом Скоропадским. Каждая из этих истин, взятая сама по себе, верна, но применительно к Украине одна из них истиной уже не является.

— Пан Анджей, ваше имя может войти в философию наравне с именем Аристотеля, — не смогла удержаться от насмешки Марыся.

— Ценю ваш юмор, пани княгиня, и, отвечая в том же духе, признаюсь, что лавры Цезаря прельщают меня больше, нежели тога Аристотеля. А если говорить серьезно, философия для того и существует, чтобы в затруднительных случаях находить в ней ответы на свои вопросы. Это я и пытаюсь сейчас сделать. Какова причина убеждения дяди в том, что выбор Украины между Польшей и Московией должен быть в пользу первой? В глубине его знаний, что позволяет жить не только сегодняшним днем, но и заглядывать в завтрашний.

— В завтрашний день заглядывает или, по крайней мере, стремится заглянуть каждый человек, в том числе противник вашего дяди гетман Скоропадский. Как понимаете, — потупила глазки Марыся, — в силу известных вам причин я знакома с ним лучше, чем с вашим дядей, и смею вас уверить, что это далеко неглупый человек, который тоже заботится о судьбе Украины. Тем не менее в этом вопросе он придерживается совершенно противоположного мнения, нежели пан Мазепа.

— И каждый из них прав со своей точки зрения, — заявил Войнаровский. — Именно со своей, чисто личностной, ибо с точки зрения судьбы Украины истина может быть только одна, и она на стороне гетмана Мазепы, а не Скоропадского. Почему? Я выскажу сейчас парадоксальную на первый взгляд мысль, однако это именно так — потому что Мазепа в отношении Украины и царь Петр в отношении Московии мыслят одними историческими категориями, а поскольку эти категории применительно к Украине и Московии имеют совершенно иное содержание, Мазепа и царь Петр не могут быть союзниками. Решив смотреть на судьбу Украины глазами царя Петра, гетман Скоропадский принял его истину, истину Московии, что и развело их с моим дядей в разные стороны.

— Пан Анджей, вы лучше и понятней растолковали мне Аристотелеву теорию о «двух истинах», нежели свою. То, что Иван Скоропадский стал врагом Ивана Мазепы оттого, что сохранил верность России, мне ясно без ваших объяснений, но почему пан Мазепа и царь Петр, мыслящие, по-вашему, одними историческими категориями, превратились в недругов, мне совершенно непонятно.

— Растолкую подробнее. В числе трех наиболее одаренных талантами шляхтичей, которых король Речи Посполитой ежегодно отправлял за казенный кошт на трехлетнюю учебу за границу, Иван Мазепа объездил почти всю Европу и многое там увидел. Его вывод — чтобы обрести достойное будущее, Украина должна стать частью Европы, а не осколком бывшей Киевской Руси, до сей поры терзаемым татарскими набегами и раздираемым на лоскутья зарящимися на ее земли соседями. А эта цель может быть достигнута лишь в результате теснейшего союза со своей западной славянской соседкой Польшей, с которой Украина за последние четыре с половиной столетия была связана больше, чем с кем-либо из других своих соседок. Вы согласны признать взгляды Ивана Мазепы на необходимость союза Украины с Речью Посполитой соответствующими исторической истине?

— Да.

— Теперь о царе Петре. Как и Мазепа, он побывал в Европе, немало там повидал полезного и как умный дальновидный человек пришел к тому же заключению, что Иван Мазепа в отношении Украины — чтобы Московии выбраться из своего медвежьего угла и превратиться в европейскую державу, ей необходимо довершить начатое царем Иоанном Грозным дело — силой пробиться в Европу, где ее никто не ждет и ее появление для многих нежелательно. Для этого Московии крайне нужен союз с Гетманщиной, которая могла бы прикрыть ее с юга от татар и прислать свои казачьи полки для войны в Лифляндии, где царь Петр прорывается к Балтике. Разве не отвечают взгляды царя на необходимость союза Московии с Гетманщиной истинным интересам Москвы, иначе, не являются для нее истиной?