Поток - Сергей Терёхин

с собой преследователи, явно воодушевленные первой победой в большом сражении и жаждущие как можно скорее развить свой успех.

Морек отдал очередной приказ, и весь отряд замедлил ход и остановился так, чтобы первые ряды всадников были хорошо видны как их отступающим соратникам, так и следующим за ними по пятам противникам, а остальная его часть до поры до времени скрывалась посреди изгибов и складок местности.

Джозеф с тихим скрипом поднял забрало и с огромным удовольствием ощутил на лице покалывание холодного зимнего ветра. Он чувствовал, как, несмотря на мороз, пробирающий даже сквозь толстый стеганый поддоспешник, его кровь медленно закипает при виде приближающихся к ним всадников. Насчитав в отрядах неприятеля четыре больших знамени и около десятка малых, он понял, что Морек явно преуменьшил в своих оценках опасность предстоящего им боя. Насколько Джозеф мог судить, к ним приближалось больше половины кавалерии, которой должен располагать Йорес, а если донесения разведчиков не врали, то, может, и две трети. Но хотя он и не рассчитывал увидеть среди знамен герб Стагарда, все равно испытал легкое разочарование, когда понял, что самого Йореса среди всадников нет.

Морек практически без движения сидел в седле, и только напряженная прямая спина выдала волнение, которое он, как и все, испытывал в эти минуты, как назло, тянущиеся бесконечно долго.

Над долиной прозвучал короткий сигнал, и приближающийся отряд армии Йореса начал быстро перестраиваться, ускоряя темп и сбиваясь плотной кучей. Видимо, их командир собирался решить дело одним мощным ударом в центр, который бы рассек видимое ему снизу широкое построение противника надвое. Но именно этого и ждали Джозеф с Мореком – их одинаковые приказы прозвучали почти одновременно.

Кавалерия Джозефа сорвалась с места и потекла, словно стальная лава, навстречу точно такой же сверкающей реке, быстро набирающей разбег в низине.

– Капитан! Знамя! – Джозеф что есть мочи проорал свой приказ, пытаясь перекричать шум сотен и сотен копыт, одновременно вгрызающихся в землю и нещадно вытаптывающих луговую траву.

Морек дернул шнурок, удерживающий скрученную вокруг древка ткань, и сильным, уверенным движением взметнул его вверх. Знамя мгновенно раскрылось, раздуваемое порывами ветра, свистящего у них в ушах. Солдаты, скачущие вокруг, одобрительно загудели, признавая смелость своего лорда и командира, так открыто заявляющего о себе перед лицом грозного врага. Одновременно с этим центр отряда, во главе которого ехали Морек и Джозеф, следуя заранее подготовленному плану, сбавил темп и начал проседать, а левый и правый его фланги, наоборот, отделились и, ускоряясь, двинулись по большому радиусу, окружая скачущих прямо на них врагов сразу с двух сторон.

Заметившие личное знамя Джозефа солдаты Йореса, видимо, окончательно уверовали в правильность выбранной ими тактики и теперь надеялись одним мощным ударом не просто разгромить кавалерию Джозефа, но и закончить сражение, убив его или захватив в плен. Они на полном скаку понеслись навстречу уготованной им ловушке, без остановки трубя и громко выкрикивая боевые кличи, демонстрируя свою решимость и не замечая, как с каждой секундой все больше и больше солдат Джозефа появляются на гребне и присоединяются к движущимся вниз товарищам.

Отступающие солдаты из северного передового отряда уже достигли центра построения Джозефа и быстро развернули своих взмыленных коней, желая присоединиться к схватке, которая вот-вот должна была начаться. Джозеф поднял закованную в сталь руку, сдерживая своих готовых ринуться в бой солдат, выждал несколько секунд, пока строй полностью восстановится, и дал финальный сигнал к атаке.

– За Анклавы! – сотни голосов разом слились в громогласном боевом кличе, с которым люди вот уже несколько десятилетий снова и снова сходились в смертельной схватке с Потоком, но никогда раньше не шли убивать друг друга.

Все солдаты разом пришпорили скакунов, и те, повинуясь приказу своих хозяев, рванулись вперед, навстречу славе и смерти. Фланги отряда Джозефа почти одновременно развернулись широкой дугой, которая должна была поглотить вражеский отряд целиком, и, выставив перед собой копья, также устремились в атаку.

Когда передовые линии конницы сшиблись в центре, Джозефу показалось, что сама земля раскололась, чтобы поглотить их. Треск ломающихся о щиты копий и скрежет разрываемого от удара металла резанул по ушам, заглушая предсмертные крики и вопли тех, кому не повезло погибнуть мгновенно. Ряды кавалерии перемешались, все глубже и глубже увязая друг в друге и превращая зеленый луг в мешанину из крови, грязи, человеческих тел и лошадиных туш.

В мгновение ока мир Джозефа сузился до небольшой полоски травы впереди и несущегося по ней всадника, крепко держащего в руках копье, нацеленное ему прямо в сердце. В последний момент он успел чуть отклониться в сторону и выставить щит под острым углом. Левая рука, держащая его, онемела от удара, несмотря на то, что тот пришелся вскользь, а правую едва не вырвало из плеча, когда крепкое боевое копье переломилось, а его противник вылетел из седла с торчащим из груди наконечником. Джозеф успел лишь нащупать рукоять меча, прикрепленного к седлу, как его атаковал следующий всадник, размахивающий топором на длинной рукояти. Он с трудом выдернул клинок из ножен – пальцы все еще дрожали после копейной схватки, отразил первый удар щитом и ударил в ответ, но промахнулся. Его враг ловко правил своим конем, заставляя Джозефа кружить и постоянно обходя его сзади, чтобы нанести удар по не защищенным доспехами частям тела. Джозеф краем глаза успевал замечать, как то тут, то там падают люди, но был слишком поглощен попытками выжить, чтобы понять, как продвигается сражение и куда подевался Морек вместе со знаменем. Противник, явно превосходящий его и умением, и силой, уверенно осыпал его ударами, оставляя отметины то на щите, то на шлеме и наручах. Когда Джозеф понял, что силы его на исходе и любой удар этого жуткого топора может стать для него последним, его противник, тоже чувствующий, как он слабеет, вдруг вскрикнул, неуклюже дернул рукой и повалился на землю, обильно заливая собственные доспехи кровью, сочащейся из раны, скрытой где-то под латным воротником.

Джозеф, почти ослепший от пота, стекающего ему прямо на глаза, отчаянно рванул забрало, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха. Прямо позади поверженного противника в седле возвышался уже знакомый ему молодой гвардеец, с окровавленным мечом в правой руке и знаменем Джозефа в левой.

– Спасибо, парень! Похоже, ты только что впервые спас мне жизнь! – Вокруг бушевала битва, и им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.

– Мой долг – защищать вас, милорд!

– Почему ты несешь мое знамя и где твой капитан?

– Его ранили копьем в левую руку, милорд, и он отдал его мне, чтобы продолжить сражаться!

Джозеф кивнул и, пользуясь короткой передышкой, быстро осмотрелся. Его личная гвардия, которую Морек предусмотрительно собрал в самом