Любовь среди руин. Полное собрание рассказов - Ивлин Во

семестра, когда они перевели Истона из Нижнего вестибюля, после того как мы допекли Флетчера. O’Мэлли сказал Грейвсу, что не сможет взяться за дело, если только его не назначат официально.

– Откуда ты знаешь?

– O’Мэлли мне сам сказал. Говорит, просто не знал как отвертеться.

– Очень типично для Грейвса, что он западает на таких клещей.

– Все это очень хорошо, – жалобно произнес Уитли на другом конце стола. – Но я считаю, что они не имели права вот так назначать Грейвса. Я вообще пошел в Спирпойнт, потому что мой отец знал брата Фрэнка еще по Королевской конной гвардии. И по правде говоря, когда они турнули Фрэнка, я чертовски приуныл. Думаю, он должен написать начальству. Мы платим больше, а получаем все самое худшее.

– Чаю, пожалуйста.

– Все тот же старый колледжский чай.

– Все те же старые колледжские яйца.

– Пройдет неделя, пока привыкнешь к этой колледжской стряпне.

– Я так и не привык.

– На каникулах, поди, не вылезал из лондонских ресторанов?

– Я был в Лондоне всего неделю. Брат взял меня на ланч в Беркли. Как бы я хотел сейчас там оказаться. Я выпил два бокала портвейна.

– Беркли хорош по вечерам, – сказал Чарльз. – Если хочется потанцевать.

– Он был чертовски хорош и днем. Видели бы вы тамошние hors d’oeuvres[135]. Полагаю, их там штук двадцать или тридцать на выбор. А потом мы лакомились куропатками и меренгами с мороженым внутри.

– А я ужинал в «D’Italie».

– О, а где это?

– Есть такое местечко в Сохо, о нем мало кто знает. Тетушка говорит по-итальянски как итальянка, так что она знает все тамошние места. Конечно, там ни тебе мрамора, ни музыки. Оно существует просто ради кулинарного искусства. Литераторы и художники там завсегдатаи. Моя тетушка со многими из них знакома.

– Брат говорит, что все, кто из Сандхерста[136], бывают в Беркли. Там, конечно, жулят со счетом только держись.

– Мне Беркли всегда казался слишком буйным, – сказал Уитли. – Мы жили в «Кларидже» по возвращении из Шотландии, потому что отделка нашей квартиры еще не закончилась.

– Мой брат говорит, что «Кларидж» – проклятая дыра.

– Он не всем по вкусу, конечно. Эта гостиница весьма фешенебельна.

– Тогда каким манером там оказалась наша грудастая Уитли, интересно знать?

– Тэмплин, не будь дешевкой.

– Я всегда говорю, – внезапно подал голос мальчик по фамилии Джоркинс, – что самая лучшая еда в Лондоне – в «Холборн-гриле».

Чарльз, Тэмплин и Уитли с холодным любопытством повернулись к влезшему в разговор, наконец-то единодушные в своем презрении.

– Неужели, Джоркинс? Как ты оригинален!

– Правда, Джоркинс? Ты всегда так говоришь? А ты не устаешь от того, что всегда говоришь одно и то же?

– Там есть табльдот за четыре шиллинга и шесть пен- сов.

– Джоркинс, пожалуйста, избавь нас от прискорбных подробностей, повествуя о своем обжорстве.

– Ну и ладно. Я думал, вам интересно, вот и все.

– А не кажется ли вам, – сказал Тэмплин, демонстративно ограничиваясь Чарльзом и Уитли, – что Эпторп неровно дышит к Уикэму-Блейку?

– Нет, а что, разве?

– Ну, он же от него не отходил все вечерние занятия.

– Полагаю, надо же пареньку как-то утешиться с тех пор, как уехал Сагдон. У него нет друзей среди малышни.

– А как вам Пикок?

(Чарльз, Тэмплин и Уитли учились в пятом классическом под началом мистера Пикока.)

– Начал достойно. Ничего не задал на сегодня.

– Тряпка?

– Сомневаюсь. Но с ленцой.

– Лучше уж с ленцой, чем тряпка. Я запарился в прошлом семестре выводить из себя Кекуока.

– Вот смеху-то было, кстати говоря.

– Надеюсь, он не настолько ленив, чтобы мы летом не получили сертификаты.

– Всегда можно попотеть в последнем семестре. Никто в университете ничего не делает, только перед самыми экзаменами начинают шевелиться. И просиживают ночи напролет с черным кофе и стрихнином.

– Вот смеху-то будет, если никто не сдаст на сертификат.

– Интересно, что они тогда будут делать.

– Дадут Пикоку под зад, наверное.

Вскоре была произнесена благодарственная молитва, и вся школа устремилась по галереям. Теперь там было темно. Галереи освещались редкими газовыми лампами. Когда кто-то проходил по ним, тень его удлинялась и становилась все слабее, пока, приблизившись к следующему источнику света, не исчезала, падала за спиной, следовала по пятам, укорачивалась, густела, исчезала снова и начинала появляться у носков туфель. Четверть часа после ужина и до начала второй части вечерних занятий были в основном потрачены на ходьбу по галереям парами или по трое. Привилегией ходить по четверо в ряд обладали только школьные префекты. На лестнице холла к Чарльзу подошел O’Мэлли. Это был нескладный малый, пришедший в Спирпойнт слишком поздно, в конце прошлого семестра. Он был в Армейском классе Б, и его единственным достоинством была выносливость в беге по пересеченной местности.

– Идешь к Грейвсу?

– Нет.

– Не против, если я отниму у тебя минутку?

– Ну, валяй.

Они присоединились к прочим прогуливающимся парам, их тени удлинялись перед ними, раздваиваясь. Чарльз не стал брать O’Мэлли под руку. А O’Мэлли не позволил бы себе такую дерзость. Его должность давала ему верховенство лишь в дортуарах. А в галереях Чарльз обладал старшинством по праву двухлетнего пребывания в Спирпойнте.

– Мне ужасно неловко, что меня выбрали в Совет, – сказал O’Мэлли.

– А я думал, ты обрадовался.

– Я не рад, честное слово. Это последнее, чего я хотел. Грейвс неделю назад прислал мне открытку. Испортил конец каникул. Я расскажу тебе, как дело было. Грейвс вызвал меня в последний день прошлого семестра. Ты знаешь, у него это в обычае. И говорит: «У меня есть для вас неприятное известие, O’Мэлли, я назначаю вас главой Верхнего общежития». Я ему: «Это должен быть тот, кто уже был в Совете. Никто другой не сможет поддерживать порядок». Я думал, он назначит Истона. А он говорит: «Тут дело не в официальном положении, а в личности». Я говорю: «Это доказывает, что официальное утверждение необходимо. Вы же знаете, какими большевиками мы были при Флетчере». Он говорит: «Флетчер не подходил для этой работы. Не я его назначил».

– Это в его духе. Флетчера назначил Фрэнк.

– Жаль, что у нас больше не Фрэнк.

– Всем жаль. И все-таки зачем ты мне все это рассказываешь?

– Не хочу, чтобы ты думал, будто я подхалимничал. Я слыхал, что сказал Тэмплин.

– Ну, ты теперь в Совете и назначен комендантом общежития, так в чем проблема?

– Ты поддержишь меня, Райдер?

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы я кого-нибудь «поддерживал» в том смысле, который ты имеешь в виду?

– Нет, – униженно сказал O’Мэлли. – В том-то и дело.

– Так почему ты решил, что я должен начать