Самураи. Подлинные истории и легенды - Хироаки Сато
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помощники управляющего Инагаки и Като сказали: «Мы поняли вас. Отрадно, что вы столь самоотверженно выполняете обязанности, которые накладывает на вас ваше положение. Мы передадим ваши слова управляющим».
Мы продолжали ждать, и вскоре оба помощника вернулись и сказали: «Ваш протест понятен. Тем не менее господин Мацудайра уже принял решение, и вам приказано его выполнять».
Теперь уже возразил только я один: «Господин, – сказал я, – если это решение было принято только господином Мацудайра, я прошу передать наше мнение лично сёгуну. Подобное наказание только одной стороны вызовет замешательство среди всех даймё ненаследного вассалитета. Прошу вас хотя бы один раз довести наше суждение до сведения сёгуна. Конечно, если ему уже было сообщено об этом и он согласился с вынесенным решением, я с готовностью приму его. Но если приговор вынес только господин Мацудайра, я настаиваю, чтобы наш протест был передан сёгуну».
Помощники управляющего донесли мое возражение до господина Мацудайра. Он был вне себя от гнева и сказал: «Да, я действительно не говорил сёгуну об этом. Но я – управляющий, я разобрал дело и вынес решение. Как он смеет вновь подавать мне протест?! Дэнпатиро заслуживает по крайней мере домашнего ареста. Пусть он остается в своей комнате»[206].
Это сообщение доставил помощник управляющего Иноуэ. Двое помощников, передавших мой протест, не вернулись, быть может, сочувствуя мне.
Пока я оставался в своей комнате под арестом, в доме Тамура Укёнодаю было приготовлено место для самоубийства. Кира Кодзукэносукэ покинул дворец в сопровождении Отомо Ёситака, губернатора Оми. Императорские гонцы тоже уехали. Из-за утренней суматохи в связи с происшествием церемония приема закончилась только к вечеру.
Тем временем помощники встретились с управляющим Акимото Такатомо, губернатором Тадзима, который согласился выпустить меня из-под стражи. Он, как передали мне, сказал: «В отношении решения об утреннем происшествии, когда Асано Такуминоками ранил Кира Кодзукэносукэ, вы дважды подавали протест, и это правильно. Вы подавали протест из уважения к сёгуну, и это, полагаем мы, достойно похвалы. Но вы совершили ошибку, дважды подав протест управляющему. Тем не менее, раз, как мы говорим, ваше четкое выполнение своих обязанностей достойно похвалы, мы не видим необходимости содержать вас под домашним арестом. Вы свободны, и можете исполнять предписания».
Я поговорил со своими коллегами, и мы решили, что Гондзаэмон и я будут присутствовать при самоубийстве Такуминоками.
Я спросил: «Что известно о процедуре предстоящего самоубийства Такуминоками? Я не знаю, в каком месте это будет происходить?»
Я узнал, что главным присутствующим при самоубийстве будет Сёда Ясутоси, губернатор Симофуса. Я встретился с ним и спросил:
«Я находился под стражей. Только что мне сказали, что вас назначили главным наблюдателем при сэппуку. Меня же попросили быть помощником. Я убежден, что вы ничего не упустили, но все-таки позвольте спросить: проверили ли вы, как Тамура Укёнодаю все подготовил?»
Губернатор ответил: «Я за всем проследил, так что нет надобности беспокоиться».
Тогда я сказал: «Я вижу, что все в порядке».
Мы сразу же пошли собираться, чтобы отправиться к Тамура Укёнодаю, и выбрали других слуг. Около пяти вечера четырнадцатого дня третьего месяца мы все вместе покинули замок Эдо. Каждого из двух помощников генерал-инспектора сопровождали один пеший воин и четверо полицейских из городской управы. На мне было фукуса косодэ и камисимо. Впереди ехал генерал-инспектор Сёда, за ним я, Дэнпатиро, и Гондзаэмон. По пути к дому Укёнодаю, у ворот Сакурада, мы увидели воинов, которые, очевидно, ехали впереди нас и извещали о нашем приближении. Действительно, когда мы подъехали к дому, у ворот нас встретили трое управляющих и трое командиров. По двое они сопровождали Сёда и нас в зал для приема гостей. У главного входа нас встретил сам Тамура.
Губернатор сказал Укёнодаю: «Мы привезли с собой приказ передать Такуминоками под вашу охрану и присутствовать при сэппуку. Будьте готовы, господин». И он предложил привести Такуминоками.
Мы с Гондзаэмоном сказали, что хотели бы осмотреть место для сэппуку. Но губернатор заявил, что уже видел место для сэппуку на рисунке и осматривать его нет необходимости.
Я настаивал: «Господин, вы сказали, что позаботились обо всем, пока я находился под стражей. И я не мог даже взглянуть на рисунок, о котором вы говорите. Еще во дворце я спрашивал вас, как обстоят дела, и вы сказали, что за всем проследили и что позднее вы уточните подробности. На этом мы и остановились. Тем не менее, я считаю обязанности помощника при сэппуку очень важными. Предписание получили не только вы. Если мы даже не видели рисунка, а после самоубийства выяснится, что была совершена какая-то ошибка, это не принесет нам ничего хорошего. Вам, может быть, достаточно и рисунка, но мы должны сами осмотреть это место. Потом уже мы можем проследить и за самоубийством Такуминоками. Я настаиваю на том, чтобы нам разрешили осмотреть все самим».
Губернатор сказал: «С тех пор как меня назначили главным наблюдателем, еще ни один помощник не осмеливался давать мне указания. Но, поскольку вы являетесь помощником генерал-инспектора, я не в праве приказывать вам. Пожалуйста, делайте, как вам будет угодно. Потом, когда все закончится, каждый из нас доложит обо всем самостоятельно. Если кто-то из нас совершит ошибку, он будет объясняться сам».
Мы с Гондзаэмоном осмотрели место для сэппуку. Во дворе внутреннего зала для гостей стояли большие скамьи, покрытые татами из белой пеньки. Со всех сторон их закрывали занавески, а напротив были установлены раздвижные ширмы из промасленной бумаги. Все выглядело слишком суровым.
Мы вызвали Укёнодаю и выразили возмущение: «Мы желаем знать, было ли это место подготовлено после того, как губернатору Симофуса отправили рисунок, или же непосредственно по его приказу. Даже если оно было подготовлено по указанию генерал-инспектора, не следует забывать, что Такуминоками – хозяин замка. Решение о его наказании было принято в соответствии с Путем самурая. При таких обстоятельствах недопустимо проводить сэппуку во дворе. Как бы двор ни был почтительно и пышно обустроен, двор есть двор. Если вы плохо относитесь к осужденному, это следует делать в доме. Мы не понимаем вашу позицию и доложим об этом».
Укёнодаю страшно разозлился: «Я сообщил обо всем генерал-инспекторам, показал им рисунок и получил их согласие. Раз это было сделано, я с трудом понимаю вас. Я только что слышал ваш спор с губернатором Симофуса. Идите и докладывайте
