Одержимость шейха - Миша Рейн

— Я позволю тебе сохранить свое отродье и жить в дали, как того и требует изгнание.

Сглотнув, поднимаю на него свои застекленевшие от слез глаза. Падишах кивает.

— Я сделаю это, если ты подпишешь документы.

Он лжет. Подпишу я или нет, это не изменит моей судьбы, которая сейчас окончательно перекрывает мне доступ к кислороду. У меня есть только два пути: сдаться и умереть или бороться за свою жизнь.

И я выбираю второе, когда плюю ему под ноги и шиплю:

— Будь ты проклят!

— Заткнись, сука, — рявкает Зураб и бьет мне с ноги прямо по лицу. Скула вспыхивает болью, а по губе стекает теплая капля крови.

Молчи, глупая, прикуси язык, отгрызи, но молчи. Следующий удар может прийтись не по лицу. Жгучие слезы лишают возможности видеть, и я опускаю голову, чтобы избавиться от них, зажмурившись до скрипа зубов.

— Ты обвиняешься в убийстве своего господина и измене государству, — падишах с холодом в голосе выносит мой приговор, пока я ломаюсь и начинаю содрогаться от беззвучных рыданий. — Ты отвергла мою милостыню и теперь будешь продана в рабство.

От услышанного дыхание перехватывает, и я собираюсь в неверии поднять голову, но внезапная хватка на волосах не дает мне этого сделать.

— Взгляд в пол, шармута.

Я словно попала в тот самый день, когда впервые встретила Тень. Но сейчас он не появится и не спасет меня.

Резкий рывок — и моя голова задирается так, что я чувствую влажные губы ублюдка на своем ухе, но сильное головокружение не дает увернуться от липкого прикосновения.

— Подлая сука, — рычит он. — Думаешь, что отравление сына падишаха принесет тебе власть? Думала, что, избавившись от него, используешь этот брак в свою пользу? Теперь ты ответишь за все, мразь.

Сжимаю челюсти, борясь со слабостью, одолевающей меня все больше и больше. Почему? Почему моя реакция полностью противоположная? Будто тело уже сдалось и ему все равно, что с ним сделают. Даже уродливый страх не в силах одолеть эту слабость. Но я все еще слышу голос Зураба:

— Твой ребенок сдохнет в твоем чреве от переизбытка спермы, которой тебя накачают. На этот раз я лично прослежу, чтобы тебя выкупил самый жестокий извращенец.

С каждым новым словом я будто все дальше и дальше проваливаюсь в какую-то темноту, а потом чувствую, как его ладонь пробирается под халат и до яркой вспышки в глазах сминает мою грудь. Кажется, из моего рта даже вырывается мучительный стон, прежде чем горячая волна желчи устремляется вверх и вырывается наружу. Выругавшись, Зураб толкает меня на пол, и я продолжаю содрогаться в булькающих спазмах. А потом так и отключаюсь в своей же рвоте, свернувшись калачиком, чтобы уберечь последнее, что у меня осталось…

Эпилог. Джансу

ДЖАНСУ

Я все еще дышу, но хочу, чтобы это прекратилось.

Я хочу исчезнуть.

Сделать вид, что меня нет и никогда не было.

Теряясь в неизвестной темноте, я каждый раз вижу его безжизненное тело, бледное и слабое. Каждый раз чувствую боль и подкрадывающуюся смерть. Мне страшно находиться здесь, но и открыть глаза не могу. Или просто отказываюсь это делать, пока в моей голове снова и снова всплывают уничтожающие кадры минувшего вечера.

Такое ощущение, что прошла уже целая вечность с того самого момента, как моя жизнь была разрушена по ничтожной неосторожности, а мой мужчина мертв. И последнее, что я помню, — это то, как потеряла сознание на полу во дворце.

Где я сейчас? Что произойдет, когда я открою глаза? Не знаю, но из мучительного состояния забытья меня начинает вытягивать учащающееся дыхание. Я больше ничего не понимаю, вся моя реальность стала серой и смешалась с асфальтом, пылью и грязью.

Словно боясь пошевелиться, сворачиваюсь в защитной позе и в какой-то момент ощущаю под щекой мягкую подушку, а вскоре понимаю, что мое тело не на полу, и вокруг меня нет рвотной массы. Нет. Ничего такого. Вместо этого я обнаруживаю себя на большой кровати, стоит мне приоткрыть глаза. Меня даже укрыли одеялом и… переодели.

Почувствовав слабый прилив сил, пытаюсь ощупать себя руками и понять, причиняли ли мне боль за время моего бессознательного состояния, но кроме ноющей скулы, по которой пришелся удар от Зураба, никакого дискомфорта. Слезы странного облегчения сдавливают горло, пока я с трудом приподнимаюсь на дрожащих руках, вот только внезапное головокружение снова укладывает меня на подушку.

— Не делай резких движений, — суровый, жесткий мужской голос вмиг парализует меня.

Я замираю, широко распахнув от испуга глаза, в то время как мое сердце бешено срывается с места и уже вовсю выламывает ребра. Даже не видя говорящего, кажется, что этот мужчина занимает собой все свое пространство.

Делаю глубокий вдох, ощущая, как яростно горят мои легкие. Или это горло, которое я выжгла желчью? Тело бьет крупной дрожью, и я нерешительно поворачиваю голову в сторону, откуда раздался этот устрашающий голос, прежде чем мной овладевает холодное оцепенение.

Потому что я замечаю в тусклом освещении большую темную фигуру. Из моего рта вырывается имя моего мужа, и я не сразу понимаю, что до ужаса чужой хрип принадлежит мне. На мгновение грудь даже простреливает уродливое облегчение, но слишком быстро оно разъедает внутренности кислотой. Это не мой муж. Он просто не может им быть. Мой воспаленный мозг и плохое освещение выдали желаемое за действительное, а когда незнакомец выходит из тени, я понимаю, почему так легко обманулась. У него такие же широкие плечи, высокий рост, крупное телосложение и мощная шея, которую пересекает огромный кривой рубец, скрывающийся под белоснежной рубашкой. Но, как только я достигаю растерянным взглядом его лица, ахаю, заметив один, блестящий в темноте глаз. Один, потому что специальная повязка закрывает второй вместе с грубым шрамом, проходящим вдоль глазницы.

— Кто вы?

Незнакомец, похожий на гиганта, медленно и плавно приближается ко мне, что совершенно противоречит его габаритам, и при этом просто источает грубую силу.

Я отползаю по мере его приближения, но мужчина и не торопится меня коснуться. Вместо этого он останавливается у подножия кровати и убирает руки в карманы брюк, придавливая меня к месту одним лишь взглядом, в котором есть что-то напряженное, отчего мое сердцебиение достигает критических пределов, вынуждая ладони покрыться липким потом.

— К-кто вы? — прижимаю колени к груди, будто это меня спасет. — П-пожалуйста…