Кхаа Тэ - Дарья Согрина – Друк

это была лишь страховка. Табора, несомненно, мечтает о том, как бы перерезать чародею горло. Бесспорно, пока локон у него, жизни капеллана ничего не угрожает, хотя демонесса все равно попытается метнуть в него кинжал при первом же удобном случае. Оставить ценную вещь во дворце без присмотра, тоже являлось несусветной глупостью. Никогда не ведаешь, что может произойти в твое отсутствие. Вдруг кому-то заблагорассудиться порыться в вещах Верховного жреца? Ненароком прядь может попасть в чужие руки или еще того хуже будет уничтожена. Нет, Псилон не мог так рисковать.

Капеллан вновь закрепил мешочек на поясе, прикрыв мантией, и устало потерев глаза, оглядел комнату.

Его поселили в самых лучших покоях замка, и, пожалуй, в самых безвкусных. Казалось, что баронская чета к приезду главы ордена скупила в округе всю дорогую мебель, ковры и прочие предметы интерьера. Только данное нагромождение вещей в одном помещении не было признаком достатка и изыска, а скорее, источало зловонный аромат провинции.

Комод из белой сосны, словно плоть мертвеца, угрожающе пялился на Псилона на фоне бордово-желто-черного гобелена, изображающего пейзаж пресловутой Дубравы. Круглая кровать под аквамариновым балдахином, напоминала пуфик, на котором почивает злющая болонка Тивара, единственное, чем они отличались – размеры. Буковые резные стулья были, несомненно, самой неброской частью убранства, хотя прославились неудобством. Если продолжительное время сидеть на них, то начинала болеть спина, и затекали конечности. К счастью, Бальтор Данкос, дабы не разочаровывать капеллана, решил эту проблему молниеносно. Как только Псилон намекнул о негодности стульев, прислуга тут же, откуда-то приволокла, вполне приемлемое кресло зеленого оттенка. Видимо феодал приказал отдать в пользование жреца предмет антуража из собственного кабинета.

Глава ордена Тарумона Милосердного откинулся на спинку, и снова потер глаза. Он должен завершить просмотр дальних поселений, затем вздремнет часок, а после продолжит изучать рукописи, касающиеся Дубков.

К вечеру капеллану еще предстояло выслушать отчет брата Конлета по поискам тела эльфа, которое бесследно исчезло. Неужели остроухие осмелились пересечь стену и унесли убитого собрата? Присутствие Светлоликих на просторах Мендарва – весьма досадное известие! Такой расклад дел грозил Псилону неминуемой бедой. Среди лазутчиков могут оказаться те, что присутствовали на полях сражения во время войны с эльфами.

Молодые аскалионцы вряд ли способны узнать Псилона по портрету в Книги Памяти, а магистры редко покидали Цитадель. Но Светлоликие другое дело. Они не страдали забывчивостью, и непременно, затаили обиду на чародеев, что стали причиной кровавых распрей. Если среди шпионов окажется хоть один, что бился на просторах Цинтруона, и он ненароком опознает Псилона, то весть о воскрешении волшебника разлетится, быстрее ветра, по Нирбиссу.

В Мендарв аскалионцы не вторгнутся, но Эурион сделает все возможное, дабы уничтожить пресловутого ренегата. И даже, если Верховному жрецу удастся добиться запрета на въезд чужеземцев, то Великий Магистр, обязательно, найдет какого-нибудь мендарвского купца, готового за пригоршню золотых, донести до ушей Тивара сплетни о том, что при дворе короля, гремучей змеей, уже двадцать лет таится чародей из Цитадели. Да не просто маг, а отступник и вероломный предатель.

Псилону, с большим трудом, удалось фальсифицировать собственную гибель. Он предпринял все меры, чтобы имена главы церкви не звучали из уст миссионеров и мирян. Ни в Мендарве, ни за его приделами. Когда речь шла о капелланах, люди использовали лишь одно обращение – Его Преосвященство.

Сон продолжал атаковать разум. Он, с силой ущипнув себя за плечо, слегка поморщился. Нет, мир сновидений подождет! Надо успеть сделать все возможное, чтобы очистить Мендарв от нелюдей. И как можно скорее, восстановить завесу, дабы никто из лазутчиков не смог более тревожить покой капеллана. А когда с первостепенными задачами будет покончено, Верховный жрец позаботиться о том, чтобы сжечь на костре всех, абсолютно всех людей, что обладают хоть крупицей магии.

Мендарв, страна – для одного чародея! А вернее, для двух. Но не кому не суждено разглядеть орнамент на полотне судьбы, так что неизвестно, чем закончится паломничество Меуса. Во время странствий, с братом может приключиться – все, что угодно! Псилон позаботился о том, чтобы обратно в Мендарв второй жрец – никогда не вернулся. Наемные убийцы из Гильдии воров знают свое дело! Как только Меус окажется за пределами страны, его учесть будет решена! Смерть капеллана, лишь укрепит власть Псилона, который убедит мендарвцев в том, что обитатели Большой земли – жестокие, кровожадные и завистливые существа, не страшащиеся ни Создателя, ни возмездия.

Псилон устало улыбнулся. Меус был верным другом и хорошим братом. Но временами, приходится жертвовать близкими людьми для достижения более высокой цели. Цель, которая требует непомерной платы, порой – кровавой. Прознай Меус про планы родственника, то наверняка бы, попытался остановить его. Псилону не нужны были лишние хлопоты и перебранки. Брат больше не справлялся со своей миссией. Слабость и никчемность, удел мертвецов, а не великих чародеев. В объятиях Темноликой Меусу будет, куда уютнее, чем в роскошных покоях королевских палат.

Верховный жрец впервые за все время взглянул в сторону распахнутого окна, где золотистым ковром простиралась Темная Дубрава. Там, за горизонтом, за зелеными древами Круана, за острозубыми горами Смерти, находился Аскалион. Там, в глубинах холодного и негостеприимного замка в большой зале, вырезанное из древесины Алмарин, возвышалось седалище. Место, которое по праву, должно принадлежать ему – Псилону Гериону Вианарису. Трон Великого Магистра! Трон, который однажды, станет его собственностью!

Голова раскалывалась, словно сотня злобных пикси, выпустила синхронно из своих миниатюрных луков тьму стрел, разрывающих мозг и обжигающих ядом. Шрам на щеке и шея, не уступали в мучительной схватке, пылая разъедающим огнем. Остальные части тела были скованны стальными цепями, невидимыми, но крепко держащими в плену жертву. Маг с трудом открыл глаза.

В комнате царил полумрак. Но даже отсутствие яркого света не помешало Ноэлу разглядеть трещины на высоком каменном потолке, готовом рухнуть ему на голову, от малейшего землетрясения.

«Ничто не вечно в этом мире», с горечью подумал он и предпринял попытку подняться с постели. Резкая боль волной прошлась по всему телу. Он стиснул зубы и, стараясь не обращать внимания на истязающие плоть спазмы, все же слегка привстал, облокотившись на здоровую руку, если можно назвать конечность здоровой, когда ее скручивает нестерпимая судорога от малейшего движения.

– Ноэл, ты совсем ополоумел?! – раздался рядом с ухом, негодующий крик Барка. Целитель, едва переступив порог, тут же подскочил к другу, стремясь подложить под спину подушку. – С таким трудом удалось тебя вырвать из лап Темноликой, а ты вновь собрался отыскать путь к ее чертогам!

Черноволосый чародей криво улыбнулся, глядя как травник