"Сезам, откройся!" - Виталий Павлов

В то же время эту операцию в буквальном смысле слова нельзя называть «проникновением», сам характер которого обычно предполагает активные действия со стороны «проникающей» спецслужбы. В данном случае операция была начисто лишена каких-либо усилий с французской стороны, пока «Фарвелл» не определился как уже находящийся на месте «крот», подготовивший все условия для успешного сотрудничества с этой службой. При этом «Фарвелл» уже имел такое служебное положение, которое обеспечивало ему условия для передачи французской спецслужбе максимального количества сверхценных документов и материалов.

Создавалось впечатление, что «Фарвелл» давно принял решение об измене и методично готовился к этому практическому шагу, добиваясь занятия оптимальных позиций.

Итак, изложу то из истории этой измены, что стало мне известно из пары западных публикаций, а также что дошло до меня в нашей службе.

Надо сказать, что особой огласки это дело не получило. У нас умалчивалось о любых провалах наших спецслужб по соображениям нежелательности информировать общественное мнение о «невыгодных» для нас делах. На Западе — из-за ограниченной осведомленности о дальнейшей судьбе изменника, а также нежелания французских спецслужб обнародовать факт сотрудничества фактически с уголовным преступником.

Итак, суть операции.

Сотрудник Управления научно-технической разведки ПГУ (НТР) подполковник Ветров Владимир Ипполитович, 1928 года рождения, инженер-автомеханик, в качестве оперативного работника находился в командировке в Париже, где решал задачи НТР с 1965 по 1970 год. За это время не добился каких-либо ощутимых результатов, однажды в нетрезвом состоянии попал в автомобильную аварию, серьезно повредив служебную автомашину. Факт скрыл, устранив следы аварии с помощью одного французского друга. Друг-француз был бизнесменом, часто навещавшим нашу страну, но ранее якобы никак не был связан с французской спецслужбой. Случай с аварией стал известен спецслужбе, которая взяла его на учет на будущее.

Французский друг, приезжая изредка в Москву, звонил ему, и они поддерживали контакт на чисто личной основе. Прошло десять лет, в течение которых «Фарвелл» работал в центральном аппарате Управления «Т» и занял уже пост, где концентрировалась вся информация о деятельности Управления и его резидентур и сосредоточивались оценки различных государственных ведомств-заказчиков и потребителей разведывательной информации. У него же находилась картотека кадрового состава и данные на заграничную агентуру. То есть практически почти все секреты по линии НТР.

Весной 1981 года «Фарвелл» направил своему другу — французскому бизнесмену — письмо с просьбой «срочно приехать». Не совсем понимая «срочность» просьбы, француз сообщил о письме в спецслужбу — УОТ (Управление по охране территории).

Поскольку друг «Фарвелла» не мог срочно приехать, а УОТ почувствовало скрытый интерес, было решено от имени друга поручить установить контакт постоянному представителю его фирмы в Москве. С этой целью представителя срочно вызвали в Париж и, получив согласие, в течение недели готовили к выполнению задания.

Как оказалось, выполнение задания было облегчено самим «Фарвеллом», который уже все подготовил, назвав место встречи и необходимые ее условия. На этой встрече он передал сразу большое количество сверхсекретных документов управления «Т». Часть их была уже сфотографирована на пленку, а другие требовалось переснять и сразу же вернуть ему.

Ознакомление с полученными от «Фарвелла» материалами показало их особую ценность, и дальнейшая работа с ним приобрела исключительную важность. Было решено не передавать «Фарвелла» на связь СДЕСЕ — французской разведке, остро соперничавшей с УОТ. Для связи с «Фарвеллом» выделили одного из офицеров военного атташата посольства Франции в Москве, не разведчика, но профессионала, защищенного дипломатическим паспортом.

После нескольких первых встреч «Фарвелла» с любителем от разведки, бизнесменом, специально подготовленный офицер продолжил связь с ним. Вся работа «Фарвелла» продолжалась восемь месяцев, но за этот короткий срок она дала исключительно богатые для Запада результаты. «Фарвелл» успел передать УОТ около трех тысяч сверхсекретных документов. Кроме того, он передал французам два списка на 250 сотрудников НТР, находившихся в резидентурах, сообщил не менее 100 случаев контактов с иностранцами, которые могли считаться агентами внешней разведки, действовавшими в 16 странах НАТО или нейтральных государствах. Некоторые из этих лиц были позже арестованы и осуждены, другие напуганы и стали безвредными. Отдельные стали объектами контрразведки с целью дезинформации.

Французский писатель Т. Вольтон, анализируя дело «Фарвелла» в своей книге (Вольтон Т. КГБ во Франции. М., 1993), указывает, что переданная «Фарвеллом» информация делает из него «шпиона номер один, когда-либо завербованного западными спецслужбами из сотрудников советской разведки».

Не могу не согласиться в принципе с Брук-Шефердом по существу его заявления о том, что разоблачения «Фарвеллом» деятельности внешней разведки в области научно-технического шпионажа сыграли важную роль в деле вскрытия «истинных целей, преследуемых СССР на Западе» и означали существенный успех западных спецслужб в противостоянии обширной программе научного и технического «ограбления», проводившегося Советским Союзом.

Вполне справедливой считаю и оценку, данную руководством УОТ, работы с «Фарвеллом», именно работы, а не вербовки и внедрения во внешнюю разведку, ибо этих элементов в отношении него и не требовалось проводить (Брук-Шеферд Г. Штормовые птицы. Нью-Йорк, 1990). Это действительно, как считает автор, была «самая крупная операция французских спецслужб, связанная с «кротом» во внешней разведке за всю историю этих служб». Можно добавить, и не только французской, но и других западных разведок.

Успех УОТ тем более выглядит убедительным, что эта контрразведывательная, а не разведывательная служба смогла обеспечить надежную связь с «Фарвеллом» в малознакомых для нее заграничных условиях, несмотря на то что ее осуществляли не профессионалы спецслужбы. Правда, главную роль при этом играл сам «Фарвелл». Он решал, какие документы следует передать, сам их фотографировал на пленку, назначал место и время встречи, то есть всю профессиональную часть связи с иностранной спецслужбой этот изменник оказался способным достаточно квалифицированно обеспечивать сам.

Помимо чисто профессионального ущерба внешней разведке, измена «Фарвелла» нанесла ощутимый политический вред советско-французским отношениям, а также способствовала резкому осложнению политического климата во взаимоотношениях СССР с другими западными государствами и, в первую очередь, с Соединенными Штатами.