Дамочка с фантазией - Елена Арсеньева

Ну а какой аромат он хотел уловить в этой подворотне, одному господу богу известно. Тем более что сидел в своем джипе. Но даже сквозь вонь кожи, машинной гари и бензина пробивался слабый – несомненно призрачный! – запах каких-то незнакомых, горьковатых духов.

Он выехал из Владимира по-дурацки взволнованный, как будто приезжал на свидание, а она не пришла, однако очень скоро настроение вновь стало сугубо деловым: попал в пробку, вызванную столкновением двух трейлеров, и, когда выбрался из нее, мог думать только об одном: как бы не опоздать в Нижний к прибытию Валькиного поезда.

Но уж и гнал он, так гнал! А все равно – даже в этой гонке витал образ женщины. Коварной, хитрой, умной, сильной, может быть, жестокой и порочной… но черт его знает, почему его всегда тянуло к таким… Вообще высокоморальных и склонных к занудству Дев (а Долохов как раз и был Дева) всегда тайно привлекает порок. Поэтому они совершеннейшие ханжи.

На эту тему «Русское радио» выражается коротко и ясно: «Так много девушек хороших, но тянет что-то на плохих». И Долохову, бог знает почему, хотелось, чтобы эта порочная, «плохая» женщина была бы еще и слабой, испуганной, растерянной, беспомощной – как тогда, когда она лежала на заднем сиденье джипа, а он шарил по карманам ее куртки, пытаясь уверить самого себя, что ему надо непременно посмотреть ее паспорт…

При всем при том на вокзал он не опоздал и Залесского встретил. Вслед за Валькой из вагона вывалился уже знакомый мужик в болоньевой куртке и вязаной шапочке, зыркнул на Долохова угрюмым черным глазом и стал в сторонке, закуривая.

– Ну что?

– Да ничего, – пожал плечами Залесский. – Не было ее. Не было! Или она замаскировалась так, что ее и рентгеном не просветишь. Конечно, все могло быть, однако я почти уверен, что она не поехала «Нижегородцем». Видимо, что-то изменилось. А ты дома не был, на автоответчик она тебе ничего нового не сбросила?

Долохов покачал головой. «Нет» на оба вопроса. Домой он заехать не успел, однако, пока ждал поезда, успел прослушать по мобильнику свой автоответчик. Несколько лет назад он прочел о такой штуке в каком-то детективе Дика Фрэнсиса и некоторое время пребывал в полной уверенности, что подобные высокотехнологические примочки возможны только за высокотехнологичным бугром. А между тем невелика хитрость, как выяснилось при детальном изучении вопроса. Набираешь номер своего телефона, ждешь, когда пройдет гудок, – а потом набираешь код безопасности своего автоответчика. Он написан на донышке каждого конкретного аппарата. После серии гудков выслушиваешь все, что было наговорено. Если хочешь стереть запись, снова набираешь охранный код. Хочешь ее сохранить – просто кладешь трубку. Разумеется, с телефона-автомата такую операцию не проделаешь, но с любого кнопочного, тем более с сотового, – запросто. Что Долохов сегодня и осуществлял неоднократно, в тайной надежде все-таки услышать ее голос. С другой стороны, если нет новых указаний, значит, надобно следовать прежним. Ехать домой и ждать, когда она появится, эта воровка, шантажистка, может быть, убийца…

Еще точней, чем «Русское радио», определил когда-то суть натуры Долохова один приятель, сказавший: «Тебя всегда тянуло на блядей!»

Странным образом в его устах это словечко звучало как комплимент.

…Они с Залесским как раз вышли из здания вокзала и, качая головами в ответ на назойливые призывы таксистов, направились к стоянке, где Долохов оставил свой джип, когда раздался звонок мобильника. «У самовара я и моя Маша», – отчетливо выпевал телефончик. Понятно: Залесского вызывают. Долохов записал себе старую песню «Забота у нас такая, забота наша простая». Так каждый из них, вроде бы с насмешкой, демонстрировал то, что было для него самым главным и, можно сказать, святым в этой жизни.

– Алло? Золотко, это ты? – отозвался Залесский. – Откуда звонишь? Что? А как ты туда попала? Ничего не понимаю. Ты что такая взвинченная? А где Аня? У мамы? Но я не понимаю, ты чего так сорвалась-то? Ну и что, что баба Паша, мы же… Баня? Какая баня, ничего не понимаю! С подругой? Алена Дмитриева? Писательница? Какие детективы, золотко, ты же не читаешь никаких детективов?! Слушай, но мы же договаривались, что ты будешь там, в долоховской квартире, стеречь, когда придет или позвонит эта Ярушкина! Да при чем тут твоя подруга, при чем тут Дмитриева? Нет, мы никого не нашли в поезде, она не поехала. Да оставь ты свою подругу в покое, я вообще не понимаю! Ну, что ты от меня хочешь? Приехать за тобой? Володьке привет? Ладно, передам. Какой салат? Какая рыба маринованная? Да ну тебя! Все, пока!

С силой нажал на сброс, посмотрел на Долохова лютыми глазами:

– Рыба маринованная в холодильнике, главное! А сама умотала на дачу, сторожиха ей позвонила, говорит, баню ради нее натопила.

– Баня – это хорошо, – рассеянно произнес Долохов. – Куда, говоришь, она мотанула, в Лопушки? А что за подруга?

– Да бес ее знает, нашла себе какую-то детективщицу.

– Ну? Валентина же не читает этой мути.

– Вот и я то же самое сказал. А она как с цепи сорвалась с этой Аленой Дмитриевой!

– Алена Дмитриева? Не слышал про такую.

– Да ну, какие-нибудь дамские бредни, не хватало еще этой дурью башку забивать!

– Алена Дмитриева… – задумчиво повторил Долохов, нажимая на пульт. – А впрочем, мне это имя что-то говорит, только не пойму что. Слушай, Валька, а твоя сердитая жена ничего про Ярушкину не сказала? Та не звонила, не появлялась?

– Спросил, а она все про эту свою Алену Дмитриеву талдычит, которая едет с ней в Лопушки. Финиш!

Открыли машину, сели.

Долохов включил мотор, начал поправлять сбившуюся настройку радиоприемника. В Нижнем любимое «Радио 7 на семи холмах» работает на другой волне, чем в Москве.

– Рыба маринованная, говоришь? – Он включил фары. Мелькнула обрюзгшая фигура. Тот самый мужик в куртке. – Рыба мне тоже осточертела. А давай дома лучше отбивных нажарим?

– Где ты отбивные сейчас возьмешь? – вздохнул с тоской Валентин.

– В «Европу» завернем. Все равно нам через площадь Горького ехать.

– Давай! – обрадовался Валентин. – Слушай, а почему ты домой не торопишься? Ты же должен встретиться с Ярушкиной! Вдруг она там ждет? Хотя… она же не приехала…

– Не факт, – задумчиво проговорил Долохов и больше не проронил ни слова, пока они не переехали Оку и не взобрались по крутизне наверх, на площадь.

Остановились напротив дверей «Европы», вошли в магазин. Выбрали шесть роскошных отбивных, Долохов уплатил за них, а Валентин взял в овощном отделе букет разнообразной зелени и килограмм свежих огурцов.

– Может, и вовсе оскоромимся? – спросил, все еще явно злясь на жену. – Я возьму «Каберне», что ли?