Мародеры на дорогах истории - Аполлон Григорьевич Кузьмин

(Так, что расчувствованный Коэн тут же презентовал свою книгу о Бухарине.) Прав автор и в том, что сионизм массе своего народа не менее опасен, чем "гоям" ("НС", № 12, с. 173–175). А вот со славянороссами дело обстоит гораздо хуже. Если учесть меру искажения фактов и ее направленность, придется делать вывод об осознанной попытке поставить возможно больше препятствий на пути пробуждающегося самосознания народа.

Народу надо знать свои достоинства и слабости, дабы правильно оценивать себя и свои возможности. И то, и другое заложено в истории. Именно поэтому отношение к истории должно быть столь же ответственным, как и установление диагноза у тяжелобольного. Хазарские набеги на историю ничего доброго принести не могут, и на их пути пора выставить богатырские заставы.

Ответ или наветы?[29]

Отклик не менее странный, чем материал семи номеров "Нашего современника". От спорных вопросов В. Кожинов ушел, скрываясь за фразой "Умом Россию не понять" и протестуя против исключения его из рядов русских патриотов. (Кстати, Л.Н. Гумилев — и это делает ему честь — не скрывал антирусской направленности своих озарений.)

Понять Россию "умом" и можно, и нужно. Но для этого придется обратиться к почти необозримому морю источников, сознательно отнестись к вопросам гносеологии, к общим и частным закономерностей общественного развития. Скажем, об условиях сложения Древнерусского государства может быть продуктивным лишь в том случае, если обе стороны будут учитывать многие тысячи источников, включая их современные интерпретации (в том числе роль иллиро-венетских и кельтских племен в Европе раннего средневековья). Из названных В. Кожиным "норманистов" лишь М.П. Погодин специально обращался к этой проблеме, но в споре с Гедеоновым и Костомаровым ой выглядел довольно бледно. Перечень же антинорманистов показывает, что говорить о "комплексе национальной неполноценности" не приходится.

Оппоненту В. Кожинов приписывает желание "облегчить" русскую историю. Сам он ее "утяжеляет", отдавая "героический" период хазарам, а трагический — тотальное татаро-монгольское разорение и кровавое иго "облегчает" настолько, что приходится вспоминать слова Карема Раша о "евразийстве" как наиболее подлой форме русофобии. Именно к этому сюжету (а не к хазарам) относится "пятое по счету" напоминание об общеизвестных фактах, и смысл напоминаний в том, чтобы лишний раз подчеркнуть полное безразличие "евразийцев" к фактам, в том числе к фактам трагедии народа, последствия которой ощущаются до сих пор.

Хазария тоже включена В. Кожиновым в круг "евразийских" проблем. И снова автор не в ладах с фактами. Об этом и шла речь в публикации "Молодой Гвардии". Но, оспаривая ее, сути проблемы автор не затрагивает.

Напомним, что хазарская проблема сводится к трем вопросам: 1. Кому принадлежала салтовская культура Подонья? 2. С какими "русами" постоянно соприкасались хазары в ІХ–Х вв.? 3. Что являл собой хазарский иудаизм? По всем трем вопросам В. Кожинов не в ладах с источниками, и по всем трем в отклике нет ни одного возражения. Автор закрывается именами "хазароведов", приглашая их в союзники путем манипуляций с цитатами. "Кузьмин, — пишет он, — …без сколько-нибудь основательных аргументов утверждает, что их труды — "пример зависимости источника от концепции…". И т. д. А речь идет не о" вообще, а об этнической принадлежности салтовцев. Все специалисты знают, что салтовцы — аланы, но некоторые превращают их в хазар. А "тенденциозность" тоже бывает разной: у одних это увлеченность темой, у других политическая публицистика. Последняя проявляется в непристойных выпадах А.П. Новосельцева против академика Б.А. Рыбакова, к которым украдкой, но безоговорочно присоединяется В. Кожинов и которые нельзя оценить иначе, как "злонамеренные".

"Евразийская" концепция В. Кожинова питается в основном трудами С.П. Толстова. Но обращается он с ними весьма вольно не считаясь с внутренней их логикой. А по первым двум вопросам у Толстова много интересного. Он считал (как позднее Березовец), что русы — это аланы-аорсы, роксаланы, которые от Арала, смежных с Хорезмом земель, прошли к Дону. Именно с ними он связывал и появление иранских (видимо, все-таки индоарийских) божеств в древнерусском пантеоне. Не сомневался он и в существовании Причерноморской Руси. По мнению автора, "сложившееся на базе древнего сармато-аланского, ретроспективно роксаланского и аорсского, населения, северокавказское, подонское и нижневолжское славянство, политическую традицию которого несла еще в средние века приазовская Русь, продолжало жить в составе хазарских и болгарских политических объединений, оставшихся сармато-славянскими под тонким внешним покровом гунно-тюркских форм" (Толстов С.П. Из предыстории Руси II "Советская этнография". Сб. VІ–VІІ. М.-Л., 1947. С. 55).

И на стр. 247 моей статьи В. Кожинов вычитал совсем не то. Там ясно сказано, что поход на Бердаа могли совершить только причерноморские русы (а не киевские). И речь шла о независимости в данный момент от Хазарии этих русов, о чем недвусмысленно говорит и царь Иосиф. В. Кожинов, имея в виду лишь киевских "норманнов", цитирует В.В. Бартольда как источник, доказывающий подчиненность русов хазарам. На стр. 793 у Бартольда сказано, что под "хазарскими" "надо понимать, вероятно, суда русских, в союзе с хазарами, или по крайней мере с их согласия совершавших набеги на прикаспийские области халифата". А на стр. 832, говоря о том же сюжете (речь идет о событиях начала Х века), он высказывает предположение: "Возможно эти суда и в особенности морские, в действительности принадлежали местным славянам или русам (курсив мой — А.К.), на которых хазарский каган мог смотреть как на своих подданных". Как можно видеть, на подчиненность хазарам Киева здесь нет и намека.

Вообще для Кожинова чье-то мнение или случайно оброненная фраза значит больше, чем источник. Показательна ссылка на Ю.Д. Бруцкуса, будто "почти все первые оригинальные записи" начальной русской летописи "посвящены борьбе с хазарами" ("НС", № 10, с. 174). "Это действительно так", присоединяется автор. А "действительно" это совсем не так. Но читатель вашего современника" статью Бруцкуса не прочтет (она вышла в Берлине в 1924 г.), а к источнику, доступному всем, вроде бы и обращаться незачем.

А теперь о третьем вопросе — иудаизме Хазарии. Автор поправляет, что в его "сочинении" (верная оценка!) "и речи нет" о судьбе хазарских иудеев, а "очень высокую культуру" принесли на Русь хорезмийцы, "после жестокой гражданской войны эмигрировавшие на запад в район Днепра". Признаться, трудно было допустить, что фантазия сочинителя может зайти так далеко. По Толстову — главному источнику для В. Кожинова — далее Волги (Итиль и Булгар) хорезмийцы не ходили. Появление их на Крещатике, безусловно, открытие века.

В отклике В. Кожинов отмечает, что в отличие от Гумилева, склонного к поэтической фантазии, он следует только фактам. А цепочка "фактов" выстраивается такая. Константин Багрянородный упоминает о том, что во