Аниран расправляет плечи (СИ) - Селютин Алексей Викторович

     Во время этой речи я открывал рот всё шире и шире. А складки на лбу сложились в болезненную гармошку. Но чем дольше я слушал, тем больше убеждался в своей первостепенной оценке Эоанита: он настоящий мерзавец. Он не только был мне противен, я, кажется, ненавидел его. Не потому, что его дочь оказалась права в оценке его характера, а потому, что я сам в этом убедился. Этому подонку реально плевать на всех кроме себя. В гробу он видел и свою покойную дочь, и короля, и всех жителей Астризии. Он хочет стать избранным. Тем, кто станет рядом с анираном, когда придёт то самое божество и начнёт раздавать звездюлей. Он желает, чтобы я каким-то хреном разделил с ним свою силу - не понимаю, что сие значит. Метки я, вроде бы, не могу перекинуть другому. Из меня своей меткой их может вытащить другой аниран. Но этот козёл хочет затянуть меня в свою паутину, повелевать и командовать. Как белый свет в моём жутком сне, он хочет дёргать за верёвочки. Хочет, чтобы я стал его куклой. Он желает создать общество друзяшек, где аниран будет играть роль пугала, а остальные - пожинать плоды.

     Признаться, сдержать кипение не удалось. Я закипал, как настоящий чайник. И вода в этом чайнике очень быстро добралась до ста градусов.

     - Ну ты и мразь, - прошипел я сквозь зубы. - Избранные? Зачем нам чернь? Круг влиятельных и достойных? Уж не себя ли ты считаешь самым достойным? А может ещё кого подобного тебе? Эвенета, например? Ну уж нет. Такие, как ты, не только недостойны стоять рядом с анираном. Они недостойны стоять вообще. Они должны лежать в земле. А сверху их должен давить двухметровый пласт, чтобы не выбрались... Хорошо, ты рассказал мне всю правду. Открыл карты, можно так сказать. Теперь позволь открыть их и мне... Всю твою поганую религию я разрушу. Собой я уничтожу смирение, которое ты создал. Я обойду Астризию с края на край. С севера на юг, с запада на восток. Я всем покажу, что у людей есть надежда. Всем объясню, что смиряться им не с чем. Что они не обречены. Что они ни в чём не провинились и не должны каяться. Они должны верить, что аниран их спасёт. Верить в спасение и верить в анирана. Я сделаю так, что люди вновь поверят в будущее. Они перестанут быть безропотным стадом, считающим, что оно заслужило быть обречённым на погибель. Всё будет совсем наоборот. Ведь я не стану просто разбрасываться обещаниями, я делами докажу, что спасение возможно... А вас... Всех вас, поганых вредителей. Святых отцов, старейшин, первосвященников и эстархов я передавлю своими руками. Всех тех, кто посмеет оказывать сопротивление. Кто будет мне мешать и ставить палки в колёса. А затем я разрушу все ваши храмы. Всё ваше смирение и покорность я превращу в руины... Ты побледнел, Эоанит? Тогда запомни последнее, что ты от меня когда-либо услышишь: раньше чем падёт двенадцатый аниран, он растопчет всех, кто мечтает стать достойным. Раздавит всех, кто считает себя избранным.

     Эоанит действительно побледнел. Выражение "белее мела" идеально подходило к цвету его лица. Он не мигая смотрел на меня, хлопал ртом и не мог издать ни звука. Он был настолько перепуган, что выронил второй бокал. И теперь на полу рядом с первым бокалом на красном пятне лежал и второй.

     Я встал и пошёл к выходу. Больше говорить было не о чем. Да и сказать-то уже нечего. Эоанит сказал всё, что хотел сказать. Я - тем более. Осталось лишь разойтись, пока не поубивали друг друга, и запомнить, что здесь сегодня произошло. Ведь, я уверен, теперь каждый понимает, что подружиться нам не удастся никогда.

<p>

<a name="TOC_id20269892"></a></p>

<a name="TOC_id20269894"></a>Часть 4. Глава 29. Предложение Гвелерга.

     После лёгкой, к-хм, размолвки, Эоанит исчез из моего поля зрения. Я увёл своих друзей и гессеров от его дома под гробовое молчание храмовников. Бросил им небрежно: "Задумайтесь над тем, чьи приказы вы выполняете", и был таков. Затем вернулся во дворец и занялся рутинными делами - стал готовится к очередной демонстрации анирана народу. Попросил профессора сварганить очередную пафосную речь, а короля - увеличить количество охраны. Не только мне, но и самому себе. А затем честно объяснил по какой причине.

     Но Его Испугавшееся Святейшество не стали мстить за поруганную честь. Как я говорил, они исчезли с моих радаров на какое-то время. Но появились другие потенциальные пакостники - послы стран, которые своими глазами видели, как я корчился. А затем корчились сами, когда увидели меня живым и невредимым.

     Особенно достал Гвелерг. Он сам чуть в обморок не рухнул, когда меня увидел. И в течение нескольких дней хвостиком бегал, славя мои аниранские способности. Он просил разговора наедине, но я отмахивался, раз за разом говоря, что мне не до него. Решил неожиданную проблему Его Величество. Через несколько дней он поймал меня за руку и доверительно прошептал, что самфунн пообещал списать некоторую сумму по займам, если их тираму я уделяю время в конфиденциальном разговоре. Он сильно настаивает на этом. Да и предложение слишком заманчиво, чтобы от него отказаться. И я вынужден был с Его Величеством согласиться. Сам того не желая, я немного обострил отношения с башами. Уверен, Гвелерг докладывал им каждое моё слово. Но если баши предложили королю скидку всего лишь за разговор, глупо было от него отказываться.

     Гвелерга доставили в тронный зал, где в сей час находился лишь я и около пятидесяти гессеров. Посла обыскали с самой тщательной тщательностью, а затем усадили на стул.

     - Спасибо, Бертрам, - поблагодарил я начальника своей охраны. - Оставайтесь рядом, но за дверью. Думаю, наш добрый друг не станет проказничать.

     - Разве я давал повод анирану считать себя глупцом? - Гвелерг улыбнулся в своём снисходительном стиле. - Я так долго добивался этой встречи... Даю слово чести, что не посмею причинить вред анирану. Поверь, аниран, если житель гор даёт слово, он его держит.

     - Гор?

     - Я родом из северной оконечности острова, аниран. Мы - люди суровые. Но мы знаем, что такое честь. И никогда не нарушаем данное слово.

     - Мне сложно в это поверить, Гвелерг, - признался я. - Ты мне всегда казался образцом хитрости и коварства. Впрочем, для посла, наверное, это весьма важные качества.

     - Прости, аниран, но ты ошибся в оценке моего характера. Я презираю подлость не меньше тебя. Я всегда получал то, что нужно самфунну, не благодаря обману и извилистым путям, а благодаря аргументам.

     - Соглашусь. С позиции силы всегда говорить проще. Даже с самим королём огромной страны, которому ничтожный остров ссужает деньги. Было бы всё наоборот, аргументы твои, Гвелерг, не стоили бы ломаного гроша.