Эльфийская погибель (СИ) - Рау Александра

— Что с тобой? — наконец обратилась я к Индису. Он витал в облаках даже больше меня. — Ты…

— Другой?

— И не описать, насколько.

Горько усмехнувшись, он на несколько секунд спрятал лицо в ладонях. Наш шепот если и доносился до чьих-то ушей, то вряд ли был им интересен; жаркое, хоть и сдержанное обсуждение будущего их народа наверняка привлекало их внимание намного больше.

— Тебе может показаться, что моя мать спокойна и рациональна, но последние месяцы она отравляет лес бесконечным беспокойством, — наконец отозвался Индис. — Она уверена, что наш народ окажется истреблен в ходе этой войны, и никакие аргументы не в силах ее переубедить.

В голове тут же возникло воспоминание о рассказе Кидо: пророчество Лэндона, моря крови, Минерва на месте богини.

— Она видела…

— Нет, — покачал головой эльф. — Или лжет, что нет, но Эвлон тоже молчит. Если бы в этом была необходимость, он бы поделился пророчеством с кем-то еще.

— Но что с тобой? — уточнила я.

— Я до смерти устал от ее обучений, — вздохнул он обреченно. — Однако мать настаивает, что ей нужен преемник.

— Но ты же не сможешь править после нее?

— Не смогу, — подтвердил Индис. — И ей нужно не это. Ей необходим эльф, за которым пойдет войско, эльф, который в её отсутствие сможет отдавать приказы, и по какой-то неведомой мне причине она решила, что я гожусь на эту роль.

— Тебе это чуждо?

— Я ненавижу это, — исправил он. — Знаешь, как счастлив я был, когда меня не избрали стать посланником в замке? Зато теперь думаю, что лучше бы танцевал на балах и размахивал мечом.

Я горько улыбнулась, понимая, что ему неведома настоящая жизнь при дворе, и положила голову на его плечо. Прежде Индис вызывал у меня чувство комфорта и умиротворения, и это было одной из причин, почему я приходила ко входу в Аррум, даже зная, что не встречу там Териата; однако в тот момент мне хотелось самой поделиться с эльфом верой в лучшее, хоть и в моей душе ей неоткуда было взяться.

— Как он там?

— Справляется… вроде, — призналась я. — Его принимают, как часть общества, и относятся соответственно — с осторожностью и внимательностью.

— Я знал, что у него получится, — вздохнул Индис с легкой улыбкой. — Пусть он сам и не надеялся на это.

Остаток дня мы действительно провели, внимательно слушая рассуждения советников и изредка даже получая позволение вступить в обсуждение. Горные эльфы мало что знали об устройстве Греи — не по глупости, а из-за отрицания существования нашего государства как такового, — и некоторые их планы были до смеха наивными. Для аирати люди были низшими существами, и в его картине мира они не обладали и задатками разума; он полагал, что по щелчку его пальцев наши стены падут, обнажая слабые места правителя. К сожалению или к счастью, в военном деле люди преуспели, как никто другой, и мне раз за разом приходилось объявлять его планы несостоятельными, облегчая задачу тактично подбирающей слова Маэрэльд.

Шли часы, рекой лились речи, но вопросов не становилось ни на толику меньше. Меня поразило, что одинаково внимательно выслушивали как высокопоставленных советников, так и обычных эльфов, хоть это, впрочем, и должно происходить именно так. Когда-то и отец пускал на совет группу случайных людей из города — торговцев, жриц, кузнецов, — но со временем эта инициатива стала порицаться высшим светом, и для обращения к королю у людей остались лишь строго установленные часы приема.

Когда сумрак стал окутывать лес, Индис предложил проводить меня до места, где остался мой конь, и я нехотя согласилась; почему-то мне чудовищно не хотелось возвращаться. Как только мы приблизились к дорожке, уводящей с поляны в глубь леса, Индис остановился.

— Останься, сын, — раздался голос Маэрэльд. — Ариадна сможет добраться сама.

Эльф не сдвинулся с места, словно прикованный к матери цепью, что уже натянулась до предела; кивнув, я покинула поляну в гордом одиночестве, заставляя себя поверить, что достаточно смела для подобного рода прогулок.

Разум твердил, что в эльфийском лесу не было ничего, что могло бы угрожать моей безопасности, но сердце выскакивало из груди при каждом неожиданном шорохе, даже если это был звук треснувшей под моими ногами ветки. Тьма награждала Аррум совсем иной атмосферой; переливаясь в солнечном свете, он казался местом, достойном Богини, но по ночам будто превращался в мрачную обитель её мужа. Листва еще не опала, и разглядеть усыпанный звездами небосвод не представлялось возможным.

Неожиданно вдали показался источник света; легкое полупрозрачное свечение манило за собой, погружая окружающий мир в еще более непроглядную тьму. Следуя за ним, я нетерпеливо ускоряла шаг.

Стой.

Голос в голове возник, пробравшись откуда-то извне, и я мгновенно замерла. Из-за сооружения, напоминающего беседку, вышел Эвлон, покрытый мириадами светлячков, и свернул на одну из дорожек, приглашая пойти за ним. Я опустила взгляд; увлекшись погоней, я почти по колено зашла в воду, гладь которой была настолько черной, что сама я бы ни за что не отличила её от земли.

Царь леса довел меня прямо до выхода из леса; я была уверена, что избрала неверное направление, пытаясь вернуться домой, но наш путь, казалось, занял не больше нескольких минут. Ирвин, привыкший к статусу одного из крупнейших коней в королевском стойле, насторожился, завидев исполинское животное, но быстро потерял интерес, вернувшись к поеданию остатков зеленой травы.

— Благодарю вас, — обратилась я к Эвлону и, не придумав, как поступить дальше, присела в легком реверансе. Даже наследных принцесс не учат общаться с существами из легенд.

Олень подошел почти вплотную; его горячее дыхание едва не сбило меня с ног. Он склонил голову так сильно, как только смог, и на расстоянии вытянутой руки надо мной оказались его рога.

В нос ударил сладкий запах. Рога Эвлона стали покрываться цветами невероятной красоты, и они все цвели и цвели, пока не образовали собой целый куст, горящий божественным светом. И без того испытывая восторг при виде священного животного, я в миг забыла, как дышать.

Возьми один, прозвучало в моей голове.

Протянув дрожащую руку к буйству красок и ароматов, я выбрала тот, что больше всего походил на ромашку; это творение природы напоминало мне не только об Арруме, но и о двух благородных мужах, выросших под его защитой, и потому больше других грел душу. Как только цветок был сорван, все вокруг на мгновение залило ослепляющим светом, заставив зажмуриться; подняв веки, я обнаружила на месте цветка кулон с бледно-желтым камнем в середине.

Надень его, а когда придет время — отдай тому, кому уже отдала свое сердце.

Я послушно надела цепочку на шею, с удивлением обнаружив, что она практически сливается с кожей, и спрятала кулон под одежду. Мне не хотелось, чтобы Хант заметил, что я ношу что-то, что подарено не им, ибо он усердно делал вид, что трепетно относился к нашему фиктивному союзу; впрочем, его подарки я не надевала вовсе.

Ирвин самостоятельно довез задумавшуюся хозяйку до ворот Греи. Только отдав поводья конюху, я ощутила, как чудовищно устала: день был длинным, но из-за массы впечатлений прошел, как вспышка, не дав и мгновения прислушаться к сигналам измотанного тела.

Еле передвигая ноги и уперев взгляд в пол, я медленно поднималась по лестнице, как вдруг кто-то влетел в мое правое плечо.

— Ваше Высочество, — пролепетал советник, спешащий вниз. — Вы не ушиблись?

— Куда же ты так летишь, Лэндон?

Глаза мужчины коварно сверкнули, и он спрятал руки за спиной, почтительно поклонившись.

— Вам это ни к чему, — сладкоголосо отозвался он. — Доброй ночи, принцесса.

Махнув рукой, я продолжила путь; как бы там ни было, приспешник Минервы не рассказал бы мне о своих планах, даже если бы спешил выпить воды перед сном. Поняв, что из моих уст скорее донесется храп, нежели хоть одно связное предложение, я свернула в свои покои.

Уверена, Териат и Кидо смогут подождать до утра.