Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения - Владимир Орлов

Планомерный штурм космоса продолжался.

Пока американцы подпрыгивали в своих ракетах над Землей, не в силах выйти на орбиту, начался легендарный полет Титова… Мне посчастливилось. Вместе с авиационной поисковой группой я вылетел в район приземления нового советского космонавта. Я помню низкое серое предрассветное небо над одним из аэродромов близ района приземления. Летчики, врачи, конструкторы, парашютисты небольшими группками стояли на летном поле, разговаривая друг с другом вполголоса, как во время ответственной операции. Мы были всего лишь малым узелком огромной, напряженной и чуткой, как паутина, сети, привязанной к космическому кораблю. Я чувствовал себя примерно так, как Пьер Безухов во время Бородинского сражения — в поле зрения попадали лишь детали громадной панорамы событий. Там над всеми слоями облаков, под черным небом, над слоем атмосферы летел он, завершая последние круги своего маршрута, почти столь же длинного, как дорога в облет Луны. Он летел в безвоздушном пространстве по орбите столь же независимой, как орбита самой Земли, а мы, стоя на участке земного шара, поворачивающегося как глобус, неслись ему навстречу.

Раздалась команда. Мы помчались бегом к своим самолетам. Космонавт шел на снижение. Главный конструктор сообщил нам по радио точное место приземления.

Приземлился! Какое устарелое слово! Оно родом из старого словаря авиации, словаря самолетов — пленников Земли. Нет, не приземленье брезжило впереди, а равноправная встреча двух суверенных небесных тел — их торжественная встреча в космосе!

И вот она состоялась. В командирскую машину к нам по трапу поднимался неземной человек, неземной красоты в голубом комбинезоне-трико, похожий на героя какой-то великой драмы Шекспира.

То был Герман Титов — второй из покорителей и первый житель космоса.

Ни полет американца Карпентера, ни полет американца Гленна не перекрыли результатов Титова. Отставание техники не позволило отважным американцам совершить более трех оборотов вокруг Земли. Буржуазные комментаторы строили всяческие предположения, каков он будет, следующий, новый шаг советского человека в космос. Одни из них уверяли, что будет повторено пройденное. Воображение других рисовало какой-то фантастический полет по сверхнеобычной орбите, совершаемый неким новым героем с мускулами из бронзы и нервами из стали. Как всегда, буржуазные пророки ошиблись, как всегда, по обычной своей, по одной и той же причине. Их фантазия двигалась по лестнице спортивного рекордсменства, где любая новая ступенька знаменует собой новое индивидуальное достижение, и, конечно, не учитывала качественных особенностей, привносимых во всякое дело советским социалистическим строем. Да, он был совершен, небывалый рекорд продолжительности полета в космическом пространстве. Космический корабль «Восток-3» находился в полете, почти четверо суток, совершил 64 оборота вокруг Земли, превысив почти в 7 раз расстояние от Земли до Луны. Корабль «Восток-4» находился в космосе 71 час, облетел 48 раз вокруг нашей планеты. Но случилось и то, о чем не смели думать даже самые смелые прорицатели. Новый шаг советских людей в космос оказался не только индивидуальным шагом. Советский Союз перешел к групповым космическим полетам.

На космическом корабле «Восток-3» вышел на орбиту Космонавт-Три, майор Андриян Николаев, через сутки на орбите оказался космический корабль «Восток-4» с Космонавтом-Четыре, подполковником Павлом Поповичем на борту. Два советских космических корабля закружились вокруг земного шара, эскортируемые целой флотилией советских спутников.

Только будущее позволит по достоинству оценить все революционное значение этого нового шага. Конечно, двое — это небольшой коллектив. Но о преимуществах его говорит бесхитростная и в то же время мудрая русская пословица: «Ум хорошо, а два лучше!» К ней присоединяется философская теория познания, утверждающая, что только коллективная, общественная практика является критерием истины. Коммунистический призыв к соединению усилий недаром начертан на нашем алом знамени.

Космонавты установили взаимодействие, наладили между собой радиотелевизионную связь в космосе.

Космонавты видели друг друга в лицо на телевизонных экранах, слышали друг друга так хорошо, как будто сидели рядом, переговаривались и даже пели вместе. Вдумайтесь в значение этого исторического момента! До сих пор существовала лишь связь по схеме «Земля—космос», «космос — Земля». Сейчас, кроме такой связи, впервые установлена связь между космическими объектами по схеме «космос — космос».

Циолковский предсказывал, что эти связи и взаимодействия непременно перерастут в более сложные производственные отношения, и обширные коллективы строителей-космонавтов будут строить в космическом пространстве из материалов, посылаемых с Земли, летающие острова — спутники нашей планеты, промежуточные базы для дальних звездолетов. И тогда с благодарностью и восхищением вспомнят о полетах Николаева и Поповича, о рождении первого космического коллектива, отрабатывавшего первые совместные действия. Космонавты вели в космосе научные эксперименты и не забывали о пропаганде научных достижений, демонстрируя по телевизору жителям Земли парадоксы невесомости, известные до того лишь по научно-фантастическим книжкам.

Все мыслящее человечество преклоняется сегодня перед подвигом двух героев. И нашлись лишь единицы, пытавшиеся утверждать, что после индивидуальных космических полетов коллективный полет—вещь сравнительно несложная и решается одной лишь организацией дела. Так способны рассуждать только полные профаны в ракетной технике, не сумевшие осмыслить уроки ее мирового развития. Не нужно обладать большой проницательностью, чтобы сообразить, что знакомая по газетным отчетам американская ракетная техника совершенно непригодна для коллективных полетов. Надо только припомнить вереницу неудач на мысе Канаверал из-за самых странных капризов ракеты-носителя. Есть теория, математическая теория «капризов» техники, теория надежности. Из ее формул вытекает, что для согласованного старта двух ракет необходимы высочайшая надежность и точность каждой ракеты. Да и без всяких формул любой ребенок докажет: техника, работающая «после дождичка в четверг», не способна обеспечить никаких согласованных стартов.

Тут нужны не только могучие, но и без всякой осечки действующие, абсолютно надежные ракеты. Их не видно у американцев, но они есть у нас! Сравните параметры траекторий кораблей Николаева, Поповича и Титова и вы убедитесь, что их корабли двигались в космосе, как поезда по одним и тем же рельсам. Корабли Николаева и Поповича сближались на ничтожное для космических масштабов расстояния в пять километров, и Попович видел сквозь иллюминатор пролетающий корабль Николаева, похожий на маленькую Луну. Диспетчерская служба советской ракетной техники работала, как часы. И в этом было еще одно наше великое опережение — венец больших усилий.

Николаев, Попович, а за ними «Сокол» и «Чайка» — Валерий Быковский и Валентина Терешкова.

За рубежом задают вопросы, а нужны ли эти усилия? Не вернее ли решать более выгодные экономические проблемы?

У капитализма устарелые понятия об экономической выгоде. Как бальзаковский Гобсек, он боится ссужать деньги под долгие проценты. Вслед за стуком товара о прилавок он торопится услышать ответный звон монеты. А когда этот звон запаздывает, он теряет интерес к торгу. В этом слабость капитализма и источник его нынешних отставаний. Капитализму трудно соревноваться в беге на дальние дистанции.

Только социализму по плечу планомерное движение к великим и дальним целям. Мы штурмуем космос потому, что это сулит небывалые победы науке, невиданное развитие производительных сил, неисчислимые блага всему человечеству. Давно прошло время, когда земные исследования помогали понять механику неба. Мы знаем, что сейчас все чаще физика неба помогает создавать новое на Земле. Когда мы достигнем соседних планет, мы откроем там многие драгоценные процессы, которые можно использовать в земных условиях. Это — дальняя награда за сегодняшний героизм.

Но есть дары ракеты, которыми она награждает повседневно. В ее гордом корпусе держат самые высшие экзамены все передовые области советской науки и техники. Советская ракета возвышается, как центральный, манящий ввысь обелиск в строящемся городе современной науки.

Публицисты не жалеют метафор, чтоб прославить советскую ракету с ее длинным шлейфом, расширяющимся книзу. Мне хотелось бы сравнить ее очертания с древним рогом изобилия, опрокинутым с небес на Землю. Пройдут годы, и оттуда посыплются щедрые дары.

Советский народ высоко чтит своих героев, организаторов и вдохновителей наших побед. Свидетельство тому — широчайшие награждения работников науки, техники, промышленности за выдающиеся работы по освоению космоса.