Друиды - Морган Лливелин

— А как же!

Еще до восхода мы возвращались в Ценабум. Пока мы не удалились от римского лагеря на приличное расстояние, я не решался петь гимн солнцу, но зато потом пел в полную силу, и воины присоединились ко мне.

Лагерь разбили поодаль от крепости, и я отправил Тарвоса на разведку. При всех его размерах и силе Бык мог выглядеть совершенно безобидным. Был у него такой дар, я это уже раньше замечал. Он мог протолкаться через любую толпу и остаться незамеченным благодаря своему рассеянному виду и простоватой физиономии.

Вернулся он довольно быстро и весьма довольный.

— Кром Дарал донес, все в порядке, — доложил он. — Тасгеций в ярости. Вход в Ценабум для князей Котуата и Конконетодума запрещен!

— А что люди говорят?

Тарвос ухмыльнулся.

— Там все гудит, как будто гнездо шершней разворошили. Торговцы орут про предательство, поддерживают вождя и обвиняют Котуата и Конко во всяческих злодеяниях. Тасгеций запретить-то запретил, а вот объяснять причину не стал. Ну, раз так, я сделал за него эту работу. Поговорил кое с кем из тех, кого давно знаю. Про римский лагерь на нашей земле рассказал, объяснил, что отважные князья отправились на вылазку, чтобы разведать, значит, планы коварных захватчиков. Так что теперь город бурлит и считает их героями.

Я похлопал Быка по плечу.

— Тарвос, ты — сокровище!

Смутившись, он поковырял землю ногой.

— В общем, это похоже на мятеж. Ты же вроде этого хотел, Айнвар? — пробормотал он. — Ну, Тасгеций сам виноват. Мне и делать ничего не пришлось. Он сам все сделал.

— Ладно, Тарвос. Мы все кое-что сделали. Даже Кром. Да он, похоже, и заварил всю эту кашу! — Мне стало смешно.

Я поговорил с Котуатом.

— Останешься пока здесь. Я вернусь в Рощу. Мне следует держаться от этого подальше, чтобы никто не мог сказать, что Орден имеет отношение к мятежу. Оповести своих людей. Пусть поддержат народ в крепости. А сам просто жди. Если все пойдет, как я предполагаю, твои люди откроют ворота. Если сумеют, ты поймешь, что Тасгеций больше не вождь. Скажите крикунам, пусть созывают старейшин, зовите меня. Я извещу Орден, и мы будем готовы к избранию нового вождя, такого, который не отдаст врагу нашу землю.

Воины укрылись в лесу. Я отошел подальше от других и некоторое время молча стоял, чувствуя деревья вокруг. Я ликовал. Мое терпение было вознаграждено. Колесо событий поворачивалось до тех пор, пока Кром Дарал не сыграл свою роковую роль, не сделал, сам того не подозревая, правильный ход. И теперь сердце Галлии будет биться спокойнее.

Но мне надо знать о происходящем раньше остальных. Вести будут лететь по ветру, люди будут кричать. Но деревья не кричат, они шепчут, только получается у них быстрее. Сама земля скажет мне, когда Тасгеций перестанет быть вождем. Если я буду в Священной Роще, я услышу. Я узнаю, когда и как все закончится.

Друиды знают.

Оставив Котуата и Конко заниматься своими делами и ждать вестей из Ценабума, мы с Тарвосом пустились в путь. Но еще задолго до поселка меня вдруг пронзило холодом. Страх нарастал во мне ледяной волной. Я погнал коня. Мы неслись во весь опор, загоняя лошадей, и все-таки опоздали.

К открытым воротам селения вышли люди приветствовать нас. Я быстро оглядел толпу и не заметил многих. Не было Бриги, Лакуту, Дамоны и вообще большинства женщин. Я развернул запаленную лошадь к сторожевой башне.

— Где женщины? — крикнул я стражнику.

Он посмотрел куда-то вдаль.

— Скоро вернутся, наверное.

— А где они сейчас? — теряя терпение, крикнул я.

— Ушли с Граннусом на виноградники. Будут петь для виноградных лоз, чтобы дух мороза не побил.

— Они с охраной?

Стражник озадаченно посмотрел на меня.

— Да зачем? Они же только к винограднику, там, ниже по течению. Это же рядом!

Мы успели полюбить наши лозы. Их корявые ветви казались нам прекрасными. Мы заботились, чтобы каждой ветке хватало солнца, иначе ягоды не наберут сладости. Мы придавали лозам особые формы, во-первых, для красоты, а во-вторых, для удобства сбора. Нежные виноградные листья радовали глаз. Гроздья спелых ягод походили на драгоценные камни... Первый урожай мы собрали после влажного лета, и вино получилось кислым. Но мы учились на ошибках. Друиды сделали все возможное, чтобы следующее лето стало сухим и жарким. В итоге мы собрали совершенно иной урожай, и вино на этот раз должно было получиться превосходным, со вкусом свежих ягод. Из легкой песчаной почвы в лозы перешла сильная магия. Люди останавливались возле шпалер, втягивали носом воздух и улыбались.

Виноград собрали. Вино отжали и поставили доходить. Но за лозами продолжали ухаживать. Им нужно было передать всю нашу любовь, чтобы защитить их во время зимнего сна. По весне они проснутся к новой жизни. Лучше всего ухаживать за виноградниками получалось у женщин. Эх, зря я хвалился Тасгецию, мелькнула у меня мысль. Он узнал о виноградниках, и у него было довольно времени...

— За мной! — приказал я Тарвосу и снова бросил утомленного коня в галоп. На ходу я крикнул стражнику: — Собирай всех, кого найдешь! Пусть бегут к реке. Поторопись!

Тарвос никогда не сомневался и не медлил. Испуганный стражник выкрикивал приказы, мои воины снова садились на коней, а мы уже мчались к реке.

Огибая холм с Рощей, мы достигли берега Аутуры. На другом ее берегу, в защищенной от ветров солнечной лощине мы и разбили наши виноградники. Излучина реки некоторое время закрывала от нас шпалеры, но вот кони вынесли нас на открытое место. Я мгновенно охватил взглядом и понял всю картину. Кто-то из нас испустил яростный крик — я или Тарвос — не могу вспомнить. Мы увидели римлян.

Центурия прошлась по нашим посадкам. Впереди неторопливо ехали на конях несколько легионеров. Блестели на солнце бронзовые шлемы и легкая броня из металлических пластин, скрепленных ремешками, не мешавшая движениям. Каждый был при мече и двух копьях, с круглым деревянным щитом, обитым железом. За ними бежали пращники со своими смертельно опасными стропами и сумками, набитыми камнями. Теперь центурия, растоптав виноградники, гнала к реке наших женщин.

— Лакуту! — оглушительно заорал Тарвос, как только увидел жену.

Римляне услышали его. Центурион осадил лошадь, повернулся к нам