Триггер убийства - Юлия Фёдоровна Ивлиева

перед еще одной дверью, освещенной тусклой, мигающей лампочкой без плафона. Из щели внизу растекалась темная лужа.

– Нет! Нет! Нет! – зашептала Кира, толкая дверь, та не поддавалась. Кира дергала ручку, но дверь не шевелилась. – Нет! Не может этого быть!

Она почувствовала, как сильная рука сжала ее за плечи, отодвинула, продолжая держать. Клацнул замок и дверь распахнулась. Роман выпустил ее из захвата, и она ввалилась в каменный мешок с низким потолком и тусклым фонарем. Запах крови ударил в нос. Пахло еще чем-то кислым и медицинским. Кира прохлюпала на четвереньках по крови к прикованному за руки к стене мужчине. Перебирая по нему руками, встала на колени. Самбуров открыл глаза.

– А-ай! – заскулила девушка.

Роман подбирал ключ к кандалам. Поддержал подполковника, когда оковы спали.

Григорий был усыпан ранами, синими и кровоточащими, похожими на укусы, но какими-то странными. Брюки на бедре промокли от крови. Но он был жив и не в беспамятстве. Едва Роман освободил его, он сел, опершись на стену. Вертел руками, растирал запястья.

– Испугалась мучиться бессонницей всю оставшуюся жизнь? – прошептал подполковник Кире.

Вергасова посмеялась бы, но взгляд метался по залитой кровью комнате.

– Откуда столько крови?

– Это не моя, – подполковник кивнул в сторону, и только сейчас они заметили скрюченную в темном углу женщину. Кира сразу поняла, что это за раны на мертвенно-белом теле. Из-под тела растекалась кровь. Женщина не шевелилась. – Давно уже не шевелится. Мертва.

Роман и Кира уставились на низкую полку, не в силах отвести от нее взгляд. Этот кошмар навсегда поселится в ее снах. На грязной кровавой тряпке рядком расположились орудия пыток – щипцы, пики, отлитые из металла, челюсти с острыми зубами. Банка с таблетками, какая-то синяя жидкость.

– Он пытался имитировать укусы, пока Голема нет, – глухо прошептал Роман.

Самбуров хохотнул:

– Ты не видел, как он укусить пытался. Жрал таблетки, потом пристраивался то к моей ноге, то к девке, рыдал, его драло. Жесть!

– Ни одними щипцами не сымитировать реально укуса, – помотал головой Роман.

– Финциклидин, – Кира толкнула банку пальцем, из той посыпались цветные горошины. – С чем-то смешанный. Галлюциноген. Оторванность от реальности, изменение сенсорного восприятия, агрессия, вообще непредсказуемые симптомы.

– Ангельская пыль, – хмыкнул Роман. – Интересная штука.

– Ему не очень помогло, – сказал Самбуров.

– Давайте выбираться отсюда. Встанешь?

До них донесся шум. Громыхали ворота, орали люди.

В камеру пыток спустился вооруженный мужчина в маске и с автоматом.

– Майор Мотухнов, – Роман медленно достал свою корочку. – Это подполковник Самбуров и Вергасова.

Мужчина лишь оглядел всех и сразу достал мобильник.

– Да, Дмитрий Юрьевич. Успели. Все живы.

Мотухнов вздохнул и пошел за врачами.

Кира так и сидела в луже крови, вцепившись в руку Самбурова и упершись головой в его плечо. Ее била крупная дрожь, зубы стучал, из глаз катились слезы. Она никак не могла доказать своему организму, что все закончилось. Все хорошо.

– Замуж за меня пойдешь? – спросил Григорий.

– Пойду, – согласилась Кира и, уже не сдерживая рыдания, проговорила: – Можно было бы и как-то попроще организовать предложение. Меня бы обычный ресторан устроил.

Раны подполковника Самбурова оказались хоть и поверхностными, но с серьезной потерей крови. Невзирая на возражения, его усадили в машину скорой помощи.

– Ну вы же должны на чем-то до города доехать? – вопил, глядя на него, молодой доктор. – Вашей машины здесь все равно нет.

Кира не сомневалась: в одном из тех уколов, что сделали подполковнику, оказалась приличная доза успокоительного. Ее в скорую не пустили.

Ей наложили повязку на руку. Ребра остались целы, ну, может, синяк будет. Саднили костяшки пальцев, но ни растяжения, ни вывиха она не получила, хотя в одежде, залитой кровью, выглядела жутко.

– Он велел выпустить Голема. – В голосе Романа прозвучали возмущение, презрение, злость. Впервые Кира не видела улыбки на его лице. Он встал рядом с девушкой, отдал ей ее сумку и даже мобильник. Они вместе смотрели, как машины разъезжаются со двора. Кто-то из экспертов еще остался работать. – Убийцу и психа. Он велел его отпустить!

– Ты выбрал верную сторону, – улыбнулась Кира.

– Не было никакого выбора. Эта сторона единственно возможная, – произнес майор. Голос прозвучал сурово, Кира решила, что обидела его. – Марат Константинович знал моего отца. Когда того убили, помогал моей матери и мне тоже. Я считал себя обязанным ему. Даже гордился этим. Придумал себе, что выплачиваю какой-то долг. Даже наколку сделал, как у отца.

– Поруч? На одной руке. – Кира покивала. – У отца татуировки были на обеих руках?

– Да. Сам в это влез. Сейчас понимаю, что Фюрст воспользовался моей глупостью, манипулировал. Я в школу полиции поступил с его подачи, хотя хотел в строительный. Он всегда был рядом, чтобы посоветовать. Посоветовать то, что выгодно ему. Я к нему как к отцу, что ли, относился. Но я никогда бы не подумал, что он убийца. Он всегда такой спокойный, уравновешенный.

– Хладнокровный, жестокий, – добавила Кира.

Роман, соглашаясь, кивнул.

– Когда я уже в УВД работал, он никогда не просил чего-то невыполнимого. Но с каждым разом просьбы становились все больше похожи на приказы. То номера для него пробивал, то людей кое-каких. Ничего незаконного. Голема искал несколько раз. Но я его мельком видел. В основном возникшие по его вине неприятности заминал. А забирали Голема всегда люди Атаева. Я его по ориентировке не узнал. Он за последние полгода, с тех пор как я его видел последний раз, изменился до неузнаваемости. Другой человек. Татуировки эти, и зубы, и глаза. Я его живым-то в монастыре при захвате не узнал. Даже думал, это какой-то другой Голем.

Кира только кивала. Слушала не прерывая.

– Три месяца назад Марат Константинович позвал меня в Москву. С собой. Не позвал. Велел, – голос Романа выровнялся, зазвучал спокойнее. – И я не спорил. Убеждал себя, что мне это нужно. Он приказывал… Но что он убийца… Даже когда про Голема узнал, мне и в голову не пришло, что Марат Константинович мог быть убийцей. У него нет «Хаммера Аш один». Он бизнесмен. Зачем ему убивать людей? А Голем чокнутый. Марат Константинович с ним сам намучился. Его постоянно откуда-то доставали. То обдолбанного с карусели снимали, то из петли вынимали. Однажды он по парапету на крыше ходил, танцевал по краю. Я знал, что он больной. Когда понял, что он убийца… Я позвонил Атаеву сказать, что поймали Голема и его друг, или, уж скорее, подопечный, убийца. Думал, он подскажет, какие друзья у него есть, кто мог помогать с убийством, а он велел мне его выпустить. Подстроить побег. Он приказал и не допускал мысли, что я ослушаюсь. Я что? Новый Голем? В общем, я Григорию все рассказал… И подставил его. Фюрст его как свидетеля убрать хотел. Я бы стал следующим.

Кира помотала головой.

– Нет, Роман. Марат не понял, что ты Голема не выпустишь. И Самбурова