Триггер убийства - Юлия Фёдоровна Ивлиева

свидетели, которые подтвердят, что я ужинал там в тот вечер. Бронь соответствует визиту.

Кира кивнула:

– У Монголина в тайнике осталось фото Аси, Анастасии Зоряниной, она дочь Володина, приемная. Пропала в Крыму. Вы собираетесь к нему в Москву и подчищали здесь хвосты. Обрубали старые связи. Топили в крови концы, которые могли испортить ваше будущее. С Родионовым понятно, он раскопал дело о поджоге и о подмене Князева, шантажировал. Появился не в то время не в том месте. Или, наоборот, очень удачно приехал.

– Да, случайно попал. Изначально его не было в моих планах. Я увидел в этом покровительство высших сил, – подтвердил Атаев. Откровенность Киры его не смущала. А своя, похоже, приносила облегчение. Ничто человеческое убийцам не чуждо.

– Вы виновны в смерти дочери Володина?

– Да, косвенно. Десять лет назад у меня с Монголиным имелись серьезные совместные проекты. Нужно было дела делать, а он со своими девками не мог разобраться. В Анастасию эту влюбился. Старый смешной козел, в попытке соблазнить девушку.

Кира сдержалась, и взглядом не намекнув на ее с Маратом разницу в возрасте. Вряд ли себя Атаев считает старым козлом.

– Анастасия – дочь Князева? Не Халилова?

– Конечно. Какой Голем отец? Он вообще не дееспособен с женщинами. У него ни одной нормальной сексуальной связи не было. Как бы это сказать… технически девственник, – поделился секретом Голема Марат. – Десять лет назад Анастасия приехала в Крым искать следы матери, она нашла Гаделя. Он тогда у Монголина работал. Тот ей сказал, что он ее отец. Хотя с Сашкой Каляевой Князь постарался. Да и когда это было! У Голема крышу конкретно повело. Он в девчонке разглядел свою Асю Каляеву, стал приставать. В общем, явно не как отец себя повел. Изнасиловать-то он бы ее не смог, но перепугал изрядно. Монголин за нее вписался. Старая шалава Сенежская замуж за Монгола хотела, тоже истерила, бесновалась, грозилась все бросить и уйти. А то еще и в полицию отправиться. Сплошная санта-барбара! А у меня сделка горит. Мы тогда большой участок земли покупали. Ну… не очень законно. В общем, я изъял помеху. Помог Томке ее в бордель отправить. А Голему сказал, что девку Тамара отравила, чтобы не искал. Томка сбежала. Монголин тогда вроде все спокойно пережил. А спустя столько лет начал каяться. А тут еще узнал, что я к отцу ее еду в команду. Мы как раз тогда, десять лет назад, с Володиным и познакомились. Он приехал в Крым искать свою дочь. Сошлись на поиске, потом на казино. Нормальные связи завязались. У меня возникли обширные планы.

– Халилов уже давно не в этой реальности. Сам, по своему желанию, он людям мстить не будет. Он перешел в стадию мести всевышнему. Чтобы его заинтересовало происходящее на земле, кто-то должен его направить. Кто-то должен распорядиться. Вы с детства, с детского дома, выстраивали эту связь. Полное подчинение вам.

Марат качнул головой, принимая ее ответ:

– Вы очень умны. Даже умнее, чем я думал. Возможно, умнее меня.

Кира хмыкнула.

– Он верит вам, как богу, – проговорила Кира.

– Я и есть для него бог, – в голосе Марата не прозвучало никакого выражения.

Кира осознала, что разговаривать с человеком и не видеть совершенно никаких эмоций, чувств, не слышать интонаций неимоверно тяжело. Угнетает. Пусть ты не знаешь, что значат мимика и жесты, но видеть, что тебя хотя бы воспринимают, – обязательно.

– Не жалко друга? По сути, он единственный человек, который у вас остался из близких. Он единственный знает, кто вы. Вы из одного детдома. Игорь Дмитриевич говорит – братья.

– А Игорь Дмитриевич не говорил, сколько раз я вытаскивал Голема из кучи мутузивших его кулаков и пинающих ботинок? Он должен был умереть сотню раз еще в детдоме. Его жизнь давно принадлежит мне. Гадель не друг. Гадель – раб.

– Голем.

– Да, и он стал неуправляем. Только не потому, что осознал себя и хочет своей жизни. Он окончательно сошел с ума. Он жаждет преступлений против бога. Возомнил себя мстителем за все человечество. – Атаев неловко взмахнул руками, как бы отгораживаясь от этих действий. – Черт знает что у него в башке!

– Пожары?

– Не только. Вы, Кирочка, не представляете, сколько глупостей я за ним разгребаю. Пожары, нападения на женщин. Кусается, урод! Он поставил под угрозу мои планы. А Голем не должен перечить хозяину. Так что он свое отыграл. В Москве ему не место. Оставить здесь одного невозможно. Он жаждет преступления против бога? Самоубийство – это худшее, что можно свершить. Противное богу и душе. Я ему помогу. Он умрет спокойным и даже счастливым. В какой-то степени я помогаю ему достичь его цели. Вас это не смущает?

Кира помотала головой.

Он рассуждал о своем плане, о жертвах, которые он уже принес и еще собирается принести, с абсолютным хладнокровием, спокойствием и безразличием. Будто речь шла вовсе и не о людях, а о камнях на дороге, о каком-то бесполезном мусоре. Эта прозаичность, обыденность и банальность его понимания не просто пугали, приводили в оцепенение, лишали способности даже понимать, чего боишься.

– Сколько человек осталось в списке? Старый директор школы? А Голема уже поймали. На кого свалите оставшиеся смерти? – Кира внимательно смотрела на Марата, но думала о другом. О том, о чем сейчас думать было ни в коем случае нельзя. Есть ли в списке Самбуров? Она знала, что есть. И жив ли он еще?

Большинство людей жаждут скрывать свои эмоции и чувства от собеседников. Она и сама считает умение вести беседу, не выдавая своего истинного состояния, хорошим навыком. Умение держать удар, хорошая мина при плохой игре. А вместе с тем нет ничего неприятнее, чем видеть перед собой мертвую маску на лице и ничего не выражающие глаза.

– Голем сбежит. Ему помогут. Вы правы, ему еще надо кое-что доделать. А потом его награда – самоубийство.

– Сегодня нашли труп вашего настоящего отца или отца Халилова?

– Сегодня нашли тело отца Антонова Макара. Он никак не желал угомониться. Когда становилось не на что пить, наведывался за деньгами. Он, безусловно, старый выживший из ума алкаш. И маловероятно, что у него хватит ума что-то додумать. Но никогда не встречал никого целеустремленнее, чем алкаши или наркоманы. Не хочу рисковать. В Москве он мне не нужен.

Кира улыбнулась, прикидывая, насколько он сумел отгородиться от своей личности. Стал Князевым для себя. Наверняка заполучил биполярное расстройство.

– Если уж начал обрубать концы, нужно закончить. Выкорчевать все подчистую, чтобы сорняки не лезли со всех сторон. Ахат Халилов в психушке. Уже двадцать лет. Так заколот успокоительными, что не встает с кровати. Можно посчитать за труп. Видите, Кира, я вам полностью доверяю. Я раскрываю перед вами все