Сочинения. Том 3 - Евгений Тарле

До последних месяцев наполеоновского царствования испанский хлопок возможно было провозить только на тех условиях, какие ставил декрет от 6 декабря 1811 г., и при этом в каждом отдельном случае требовалась личная резолюция императора[41].

Говорили еще о получении из Испании других нужных французским мануфактурам продуктов. В апреле 1812 г. идет переписка между министрами внутренних дел и торговли о возможности добывать индиго в Испании, и главнокомандующий французской армией в Арагоне пересылает образчики испанского индиго в Париж[42]. Но последствий эта затея, по-видимому, не имела.

Получалась еще из Испании сода, но как раз в годы завоевания во Франции стали в больших размерах изготовлять этот продукт по способу Леблана. В 1808–1809 гг. в Марселе развивается выделка соды. Уже в 1810 г. цена на испанскую соду упала с 120 до 55 франков за квинтал (не метрический, а в 40 килограммах 8 гектограммов); в 1810 г. французская сода продавалась за 55 франков квинтал, в 1811 г. — за 18–22 франка, в 1814 г. — за 10–12 франков[43].

Что касается Португалии, которую Наполеон, как он признался в письме к маршалу Жюно, завоевал исключительно из-за поддержания и осуществления континентальной блокады, то французское владычество в этой стране держалось так недолго, что никаких существенных и учитываемых выгод французская промышленность из этого завоевания не успела извлечь, и с точки зрения тех вопросов, которые мы тут исследуем, нужно только отметить, что Португалия интересовала и французских промышленников, и Наполеона не столько сама по себе, так сказать, сколько в качестве страны, через которую идет английский транзит (фабрикатов) в Испанию и испанский транзит (сырья) на английские торговые корабли, стоящие в португальских портах.

Главный продукт, который Франция в 1805–1806 гг. получала из Португалии, это был хлопок в сырье; ввозила же она туда мануфактурные товары; но коренным препятствием для сбыта французских товаров в Португалии являлся все еще действовавший знаменитый англо-португальский торговый договор 1703 г. («договор Метуэна»), отдававший Португалию в экономическое подданство Англии[44]. Считалось, что Франция ввезла в Португалию в 1806 г. мануфактурных товаров на 7 192 258 франков; считалось, что она получила за то же время колониальных продуктов из Португалии на 19 032 159 франков[45]. Первая цифра была ничтожна, и Англия мешала ее увеличению; вторая цифра была относительно велика, и Англия деятельно участвовала в этих португальских прибылях; ведь ни для кого не было тайной, что английский торговый флот выгружает большие запасы колониальных продуктов в Лиссабоне и на всем берегу, и что эти товары под названием португальских расходятся затем по Испании и Франции.

Еще весной 1807 г., когда и речи не заводилось о завоевании Пиренейского полуострова, французские промышленники склонны были рассматривать Португалию как уже завоеванную страну. Седанские суконщики, например, просили свое правительство не только потребовать у испанского короля свободного транзита через Испанию товаров, идущих из Франции в Португалию, но и повелеть португальскому королю безусловно воспретить вывоз из португальских портов шерсти (в сырье, так как испанские овцеводы сплавляют шерсть англичанам именно через посредство Португалии[46]. Если бы это мероприятие было осуществлено, французские суконщики оказались бы монопольными покупателями испанской шерсти. И правительственные власти, начиная с префекта[47], продолжая министрами и кончая Наполеоном, всецело разделяли и эти соображения, и это умонастроение. Для англичан еще с начала 1807 г. было вполне ясно то, что для континента открылось спустя год: Пиренейский полуостров втягивался в сферу прямой и тяжелой зависимости от Франции.

Английский посол в Португалии в 1807 г. пускал в ход свое влияние, чтобы добиться свободного транзита испанской шерсти через Португальскую территорию; эти переговоры, должно быть, увенчались полным успехом, и первый, кто известил наполеоновское правительство о новом шаге англичан, был крупный представитель суконного производства Ternaux: он и его товарищи поняли по упорству, которое проявляли испанские овцеводы, не желавшие уменьшать цены на шерсть, что, невзирая ни на какие запреты со стороны испанского правительства, овцеводы отнюдь не считают английский рынок для себя утерянным: если нельзя грузить шерсть в Барселоне или Кадиксе, или иной гавани, они будут ее отправлять в Португалию[48]. Вопрос о Португалии в экономическом отношении оказывался гораздо теснее и неразрывнее связанным с вопросом об Испании, чем в отношении чисто политическом; и правительство французское очень хорошо это поняло.

Когда Португалия была потеряна, все усилия и заботы французских властей в Испании свелись к тому, чтобы: 1) англичане не ввозили (через Португалию) в Испанию свои товары и 2) чтобы англичане не вывозили из Испании тем же путем шерсти. Обе задачи по мере успехов испанского восстания делались все менее и менее осуществимыми.

Глава XVII

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ФРАНЦИЕЙ И СОЕДИНЕННЫМИ ШТАТАМИ В ЭПОХУ НАПОЛЕОНА

Воззрения французскою правительства на экономическую роль отношений между Францией и Соединенными Штатами. Роль Соединенных Штатов в эпоху блокады. Штаты и лионское производство. Разрыв сношений. Возобновление их

На Соединенные Штаты французское правительство в эту эпоху смотрело довольно объективно: признавая, что пока, в начале XIX столетия, заокеанская республика есть страна почти исключительно земледельческая, что она еще нуждается в продуктах иностранной промышленности, правительство обращало внимание первого консула на то обстоятельство, что это не только не будет продолжаться вечно, но что Северной Америке суждено стать совсем иной и даже, может быть, скоро[1]. Но так оптимистично смотрело в эти первые годы Консульства французское правительство на борьбу с Англией, что оно с жаром занималось планом немедленно же приступить к экономическому завоеванию североамериканского рынка французской индустрией, именно со стратегической, так сказать, точки зрения: Англия, лишившись этого рынка, будет поставлена в очень трудное положение[2].

Тут же прибавлю, что и в начале, и в конце наполеоновской эпохи французское правительство благосклонно принимало и такие предложения, которые хотя могли повредить французскому сбыту в Америке, но зато вредили и английскому: именно так мотивировал министр внутренних дел (в 1811 г.) свое предложение Наполеону разрешить г-же Кампан вывезти в Соединенные Штаты несколько баранов-мериносов; разведение тонкорунных овец нанесет большой удар английскому сбыту, потому что будет содействовать развитию туземного суконного производства. И хотя обыкновенно такие разрешения вывоза не давались, здесь было допущено изъятие[3].

Из Франции товаров было вывезено в Соединенные Штаты в 1801 г. на 1 013 690 долларов (только эта цифра нас тут и интересует; из «французской Вест-Индии» показан ввоз в Соединенные Штаты (в том же году) в сумме 13 593 255). Вывезено было из Соединенных Штатов во Францию (в 1801 г.) на 3 985 292 доллара[4].

Что американцам, чуть не единственной нации, не только «нейтральной», но и имеющей возможность сохранить свой нейтралитет, суждено сыграть значительную роль в эпоху блокады, это было ясно.

Насколько страшным может оказаться для Франции преследование англичанами нейтральных кораблей, это Наполеону было указано в первые же дни существования континентальной блокады: прежде всего уничтожился бы весь сбыт на североамериканском рынке. Лионский и нимский шелк, канские кружева, валансьенский батист, парижские предметы роскоши — все это сбывалось американцам, привозившим на своих судах в Антверпен, Нант, Бордо, Марсель, Ливорно (в обмен на французские провенансы) колониальные товары всех видов: хлопок, красящие вещества и т. п., т. е. именно то сырье, которое еще позволяло французской текстильной промышленности кое-как держаться. Таким образом, возможное прекращение торговли с Соединенными Штатами грозило Франции разом двумя ужасающими ударами[5].

В первый год блокады, когда нейтральный флаг еще был в безопасности, американцы оказали огромные услуги французской торговле. В 1807 г. сбыт в Америку французских товаров стал быстро и заметно увеличиваться. Наполеон и его министры с живейшим интересом следили за этим новым важным фактором, который начал сказываться в торгово-промышленной жизни[6]. Между прочим, «неожиданные заказы из Америки» на большие суммы в конце зимы и весной 1807 г. очень поддержали и лионское шелковое производство, переживавшее из-за войны с Пруссией и Россией такой тягостный момент[7]. Эти заказы так существенно изменили положение вещей, что префект даже воздержался от раздачи рабочим субсидий, которые были в его распоряжении на этот предмет[8]. Весь департамент Гар в 1807 г. не нуждался в правительственной помощи именно потому, что его текстильная индустрия нашла в этом году сбыт в Америку[9].