Долгий сон - Ричард Райт

— Доктор Брус слушает.

— …

— Одну минуту, мистер Макуильямс. — Он прикрыл ладонью трубку. — С вами хочет говорить, Тайри.

— Дайте-ка сюда, — сказал Тайри. Он приложил к уху трубку. — Добрый вечер, мистер Макуильямс.

— Я вас жду, — сказал Макуильямс. — Вместе с бумагами.

— Да это самое, мистер Макуильямс… Хе-хе! Мы ведь, знаете, черные, — напомнил Тайри смиренно. — Лучше бы вы к нам приехали.

— Почему, не понимаю?

— Вот и я не понимаю, зачем это вам, чтоб в ваш дом посреди ночи ввалилась орава черных? — грубо спросил Тайри.

— Чего вы боитесь? — спросил Макуильямс. — Я — не боюсь. Приезжайте.

У Тайри открылся рот. Никогда еще с ним так не говорил ни один белый.

— Так вы полагаете, это будет ничего, мистер Макуильямс?

— Приезжайте, Тайри, — плавно лился из трубки голос Макуильямса. — Но должен вас честно предупредить. Я не за вас буду драться, Тайри. Я ведь знаю, какая о вас идет слава. Я буду драться за справедливость в нашем городе. Готовы ли вы довериться мне на таком основании?

Тайри моргнул.

— За кого, сэр, простите, вы будете драться?

— За справедливость, — сказал Макуильямс. — Буду отстаивать правосудие в этом городе.

Тайри раздумывал. Этот белый отстаивает правосудие и не желает драться за него. Он, Тайри — «ослушник», он живет как бы вне закона. Но он — черный, и сейчас правосудие преследует его, пытаясь отнять у него свободу. Так не удастся ли ему то же самое правосудие натравить и на полицейского начальника?

— Думается, надо ехать, — прошептал Тайри доктору Брусу.

— Как скажете, Тайри, — вздохнул доктор Брус.

— Сейчас приедем, мистер Макуильямс, — проговорил Тайри в трубку. — До скорого свиданьица.

Он встал и похлопал себя по карману, в котором лежал пистолет.

— Хочешь тоже поехать, Пуп?

— Я, папа, буду все время при тебе, никуда не уйду, — сказал Рыбий Пуп.

— Выводите машину, док, — обратился Тайри к доктору Брусу. — Мою больно хорошо знает полиция.

Вскоре они уже неслись в машине доктора Бруса по мокрым от дождя ночным улицам. Рыбий Пуп пытался привести в порядок свои мысли. Правильно они сейчас поступают, нет? И тут же с отчетливостью осознал, что в их жизни таких понятий, как «правильно» или «неправильно», не существует. В жизни надо драться — драться, чтобы тебя не убили, не бросили за решетку, не поставили в нестерпимо позорное положение. У Тайри и доктора Бруса есть лишь один выбор. Либо так — либо бежать.

— Вот он, его дом, — показал доктор Брус.

— Машину поставьте тут, — посоветовал Тайри. — Дальше дойдем пешком. — Он помедлил. — С черного хода зайдем, как полагаете?

— Зайдем с парадного, — сказал доктор Брус.

Они подошли к дому и поднялись на каменное крыльцо.

— Уж если войдем, обратно пути не будет, — предупредил врач.

— Чего там, раз надо, значит, надо, — сказал Тайри. — Звони, Пуп.

Рыбий Пуп поднес палец к белой кнопке звонка, но нажать не успел — дверь уже распахнулась.

XXIX

На пороге стоял Макуильямс, и Рыбий Пуп со смутной тревогой ощутил сердечность и прямодушие, которыми веяло от этого человека. Макуильямс был без пиджака, в одной рубахе, высокий, в очках, лет сорока на вид.

— Прошу ко мне в кабинет, — пригласил он, и первым пошел по коридору.

Рыбий Пуп никогда до сих пор не бывал в доме белого и чувствовал себя не в своей тарелке. Он поплелся за Тайри, который шел, не отставая от доктора Бруса. Макуильямс сел за письменный стол.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал он.

— Благодарю, — сказал, садясь, доктор Брус.

Рыбий Пуп пристроился подле Тайри на диванчике, сбоку от стола.

— Это Пуп, мистер Макуильямс, мой сын.

Макуильямс кивнул и, нахмурясь, вышел из-за стола.

— Я, вероятно, представляю себе, что вам нужно, — начал Макуильямс, — но я хочу быть уверен. Прежде всего я — адвокат, это моя специальность. Вы желали бы нанять меня своим защитником или как?

Доктор Брус и Тайри переглянулись.

— Да я как-то не знаю, сэр, — пробормотал Тайри.

— Если вы не знаете, кто же тогда знает? — спросил Макуильямс.

— Придется, видимо, с вами говорить без утайки, сэр, никуда не денешься, — сказал Тайри, не ведая, сколько цинизма в его вкрадчивых словах. — Вы насчет пожара в «Пуще» слыхали?

— Если верить тому, что пишут в газетах, на пожаре погибли от удушья сорок два человека. Кажется, имели место серьезные нарушения противопожарных правил, — сказал Макуильямс.

— Так вот послушайте, сэр, как оно все обстоит. «Пущу» содержали мы с доком, — начал Тайри. — Как вы есть адвокат, то вам можно начистоту рассказать, на чем у нас все держалось. «Пуща» давала хорошие деньги. И работала с дозволения начальника полиции…

— Вы доказать это можете, Тайри? — резко прервал его Макуильямс.

— Доказательство — вот оно, — сказал Тайри, показывая ему пакет.

— То есть чеки, которые вы давали полицейскому начальнику?

— Да, сэр.

— За что?

— А чтоб он давал нам делать, что хотим, — сказал Тайри.

— И что же вы делали? — спросил Макуильямс. — Только слушайте, вы здесь не на допросе. Вы не обязаны отвечать.

— Сейчас уже скрывать не имеет смысла, — пробурчал Тайри, раздосадованный тем, что вынужден пускаться в подробности. — Сейчас остается говорить одну чистую правду, больше ничем не поправишь дело… Начальник не мешал «Пуще» работать, не беспокоил нас — понимаете?

— Он ведь знал, что там у вас происходит, да? — спросил Макуильямс.

— Да, сэр. Знал.

— Ну и что же там происходило?

— Девочки там работали, работали круглые сутки, — вполголоса отвечал Тайри. — Это самое… Обслуживали мужчин… Заправлял заведением Брюхан, получал с девочек деньги. А когда пожарники подымали шум насчет нарушений, начальник затыкал им рот.

— А сколько он брал за услуги? — спросил Макуильямс.

— Сто долларов в неделю, сэр.

— Ого! — Макуильямс изумленно присвистнул и снял очки. — А за что еще он с вас получал?

— Еще, сэр, есть одна женщина, Мод Уильямс. Она, как бы это выразиться, содержит квартиру. С девочками… С этого заведения начальник от меня получал полсотни в неделю…

— А еще?

— Ну еще десять долларов для него набегало с четырех других заведений. И если где игра шла по большой — нет-нет да и тоже подкинешь ему. В покер, знаете, или в кости…

— Дайте-ка сюда эти чеки, — сказал Макуильямс.

Тайри подал ему пакет. Макуильямс надел очки и стал рассматривать продолговатые листки бумаги.