Тюрки и мир. Сокровенная история - Мурад Аджи

Ересь порой состояла в том, что указывала на пороки католического духовенства, а не религии. Религию не трогали. И это, может быть, самая показательная победа Церкви, она консолидировала Запад. Не весь. В Европе остались мусульмане и евреи, но их век уже кончался, в 1480 году грянуло насильственное крещение – «новая инквизиция», которая окончательно сплотила Запад.

Недовольные, конечно, остались и среди христиан, они будут всегда, однако эти люди не представляли собой в обществе ровным счетом ничего. Их, например, возмущали «слуги Божии», которые купались в роскоши и разврате. Блага, которыми пользовались епископы, – это доля Бога, достояние мертвых, помощь бедным, считали «еретики». С ними соглашались. Их возмущали порядки, которые несли инквизиторы, хорошо, папа и это принимал к сведению и прощал, потому что главное было достигнуто. «Еретики» вошли в христианскую Церковь, стали ее паствой… Им отвели место «семейного урода», едва ли не обязательного для любой приличной семьи.

Так преображалась Европа, искореняя прошлое, создавая настоящее.

Кто-то из еретиков предавался нищенствованию, отказывался от «всего земного», как восточные дервиши, и это позволялось. Для них открыли специальный монашеский орден. Другие находили протест в философствовании, и их не неволили… В той мутной и спокойной среде, как в болоте, зарождался исток Реформации, которая в XVII веке приведет к расколу католичества.

Реформация – следствие инквизиции, спасшее алтайское инакомыслие европейцев.

Протестанты, позже кальвинисты, англикане, баптисты, адвентисты, русские староверы в своих воззрениях, несомненно, были связаны с Алтаем, с его философской школой. Они хранили философию Востока, насколько позволяла их новая, европейская «упаковка». Вопреки сложившемуся мнению, среди еретиков встречались далеко не глупые люди, они искали свое, бунтарское место в новой культуре Запада, порой наивно подбирая христианское звучание деяниям тех или иных алтайских героев. Так, Эрлик стал Люцифером, Сатанаилом, а Ульгень – Христом, Сыном-Словом… На эту тему написаны книги, где видно, как теория и практика еретиков менялась во времени, от места действия, от подготовленности читательских умов. Каждый автор искал свой путь к ответу на «вечные» вопросы жизни. В их числе Вольтер, Гиббон, философы XVI–XVIII веков. Даже Лев Толстой.

Недостатка в единомышленниках у них не было, потому что в инакомыслии на Западе всегда ощущалась потребность: Европа была великолепной губкой, готовой впитать любую ересь, лишь бы та была хорошо обоснована философски… Не в этом ли проявлялась ее тюркская натура, от которой ей никогда не избавиться? Новые религиозные течения отличали Запад и после инквизиции, там все осталось почти прежним, лишь акценты расставили иначе.

Вера менялась вместе с людьми – незаметно.

В той связи заслуживает внимания факт, который приводят едва ли не все серьезные историки: до инквизиции «еретики» имели тесные связи с Востоком, с Эдемом. Их духовная жизнь оживлялась оттуда. Это доказывает не столько существование понятного всем «божественного» языка, объединявшего единоверцев, сколько то, что проповедники Востока питали Запад идеями и духом. Питали на правах старшего, более опытного.

Вспомним труды Августина по теологии. Или других «докторов Церкви», заложивших основы католичества. Самые первые святые Запада и есть посланники Алтая. В том нет малейшего преувеличения, христиане сами заявили: «Свет начинается с Востока». Фраза, ставшая их девизом на тысячелетия: Ex oriente lux. Это потом, чтобы скрыть тюркскую веру, Церковь назвала алтайских проповедников манихеями, «распространявшими зороастризм», что абсолютно не соответствует правде.

Хотя доля истины в тех словах, возможно, и есть… Но при чем здесь Иран? Его духовная культура?

Зороастризм и манихейство это все-таки разные религии, они отличаются друг от друга, как игра на кобызе от игры на виолончели, хотя то и другое – игра на струнном музыкальном инструменте. Их история началась на Среднем Востоке. Манихейство – разновидность алтайской веры в Тенгри, его, как уже здесь отмечалось, распространяли среди огнепоклонников, то есть зороастрийцев. Основатель учения, пророк Мани, родился в начале III века в тюркской семье, учился в Палестине, побывал на Алтае и в Индии. В его сознании удачно сочетались алтайские и иудейские знания, отсюда сходство манихейства с христианством и учением Тенгри. Но только внешнее сходство. Не более. К слову, за свое учение Мани, был распят в 277 году и назван Спасителем… Не отсюда ли появился сюжет Евангелия?!

Вот слова самого Мани: «Тот, кто имеет свой храм на Западе, он и его паства никогда не достигнут Востока. Тот, кто выбрал себе паству на Востоке, никогда не достигнет Запада. Но моя надежда заключается в том, что мое учение пойдет и на Запад, и на Восток… Моя церковь распространится по всем городам, и мое благовестие затронет все страны».

Так думал Мани и делал все, чтобы осуществить свою идею о вселенском учении… Собственно, эту идею вселенского учения и взяли католические епископы, проводя инквизицию. Слегка изменив, они положили ее в основу политики христианской Церкви, что позволяло им начать колонизацию Востока!

Тему истока европейской «ереси» лучше все же начинать не с манихейства, а с истории несториан, самой загадочной «христианской секты». Ее появление связывают с IV веком, с константинопольским архиепископом Несторием, но вся пикантность ситуации в том, что «секта» благополучно существовала задолго до Нестория и христианства вообще. Она началась с прихода Аршакидов к власти в Парфии, потому что Аршакиды первые, кто свел Восток и Запад. Эти цари начали распространять Единобожие, а с ним тюркскую культуру за три века до новой эры.

Очевидно, в то время ни христианство, ни манихейство существовать не могли.

О несторианах известно немного. И вместе с тем, когда к власти пришли Сасаниды, они начали гонения на них, своих идейных противников, что привело к рассредоточению «секты» по Среднему и Ближнему Востоку, ее география привела к образованию Церкви несторианского толка. То есть духовного института, связанного с алтайским Единобожием.

Видимо, в природе было что-то, позволившее христианам назвать эту древнюю Церковь христианской. Может быть, то, что при крещении там три раза погружали в воду? Может быть, равносторонний крест причина столь странного утверждения? А может быть, Иоанн-креститель, от которого, согласно Библии, принял веру Христос? Иоанн-креститель был именно из этой Церкви… Здесь явно есть о чем задуматься.

Знакомство с несторианами, с их обрядами, с их философией и географией привело автора этих строк к мысли о них, как о людях алтайской «белой веры», которых в других литературных источниках называли «ханифами» или «тюрками». Ареал их расселения – «от Монголии до Индии и Цейлона, от Сирии до Китая», иначе говоря, территория Персии Ахеменидов и Парфии Аршакидов. Обряд – бесспорно алтайский, тот, на котором строилось Единобожие. Время появления – Великое переселение народов. Сходится все, даже язык службы.

Правда, язык их богослужения принято называть сирийским, но… такого языка тогда не было. И слова «Сирия» тоже не было. Если быть точным, в древности говорили кирийский, то есть язык царя Кира, на нем евреи, познавшие тайны учения, написали свою Библию. Это был язык богослужения древнего мира.

Евреи тот язык назвали арамейским, но новое название мало что объясняло: арамейские тексты не сохранились, видимо их просто не было в природе. А тюркские сохранились вполне, о чем рассказывалось выше, они, кроме того, известны по истории монастырей акимитов, где обитали несториане. Первый их монастырь построен на берегу Евфрата, потом он играл главенствующую роль в монофизитских спорах и нес в народ учение Тенгри.

Иными словами, речь шла о языке, который фиксировала скоропись Ахеменидов, потом Аршакидов. То есть о тюркском языке. И то, что греки назвали его сирийским, вызывает лишь грустное сожаление. Известно же, «изменение одной буквы Священного Писания может означать уничтожение всего мира», записано в Талмуде.

Среди несториан были разные толки, один из них – мандейский. Сюда входили «суббатеи» и «христиане святого Иоанна», они сохранились, что, собственно, и навело автора этих строк на столь неожиданные выводы. На древнетюркском языке «суббат» – «погружайся в воду», «манды» – «окунули», отсюда названия «суббатеи» и «мандеи». «Тармид» (так мандеи называют священников) – «сеятель», то есть учитель, выступающий в роли просветителя… Все это термины алтайской «белой веры».

Главная их книга называется сидра-рабба (большая книга) или гинза (сокровище), это трансформированные за века тюркские слова. От «кызнак» – «сокровище», «казна». Или от «сыдра» – «выжимать», в смысле «говорить о сути». Отсюда, между прочим, и «сутра» в религиозной философии древней Индии… Продолжать можно дальше.