Увиденное и услышанное - Элизабет Брандейдж

него что-то нужно, вроде как утешение, но сейчас его не хватает на нежность. С утра он, видимо, застанет ее на диване, укрытую газетой, с полной пепельницей окурков. Брак – странное дело, думает он, поднимаясь по лестнице. Прошло столько лет, а в его жене еще есть что-то, что он не может понять. Тайна, догадывается он, придает интерес.

5

Бабушка Юджина разрешает ему остаться на ужин, и они едят жареную курицу с пюре – она готовит лучше всех в округе, без вопросов. После еды они смотрят «Придурков из Хаззарда»[100], и он прощается. Идя мимо заведения Блейка в сторону дома, он видит ее лицо в десятичасовых новостях. Люди собрались вокруг бара и смотрят.

– Где ты был? – спрашивает Эдди, когда он входит.

– У Юджина.

Они смотрят это по телевизору, он, Райнер и Вида. Сидят как прикованные.

Во время рекламы Райнер спрашивает:

– А ты сегодня был там?

Инстинкт подсказывает ему солгать. Он мотает головой.

– Не верю, – говорит дядя.

– Нет, сэр.

Коул пытается вспомнить, видел ли его кто-нибудь. Вроде бы нет, только Фрэнни.

– Что-то случилось с той женщиной.

– Что?

– Иди-ка сюда, – говорит Эдди, напоминая ему отца. Как он каждый раз расспрашивал его, стоило лишь сотворить очередную глупость. Ему было невозможно солгать. Отчего-то у него подкашиваются ноги, и он опускается на диван.

– Кэтрин, – говорит Эдди. – Она мертва. Убита.

Коул чувствует деньги в кармане. Он сосредотачивается на руках, как в школе, когда его задирают и приходится контролировать себя. День кажется сном, который он не в состоянии вспомнить.

– Ты как будто не в порядке. Ты поел?

– У Юджина. Позвони его бабушке, если не веришь!

– Тише. Вот, репортаж показывают.

Показывают грузовик коронера, тот же, что увез его родителей. Желтую ленту, которой перекрывают вход. Фото Кэтрин с блестящими глазами и белыми зубами, потом фото мистера Клэра. Дом – старое фото, с тех времен, когда он еще был жилищем бедняков. Они смотрят, как мелькают картинки, и дядя говорит:

– А, будь я проклят, мать вашу.

Они сидят молча.

– Какой ужас, – говорит дядя и берет Виду за руку.

Эдди страшно зол. Он скрещивает руки на груди.

Коул не может смотреть на него. Он снова уставился на свои руки. Отчего-то он чувствует себя виноватым, не потому, что соврал, но потому, что, возможно, сделал что-то не так, типа был соучастником.

«Надо было открыть ту дверь, – думает он. – Нужно было что-то сделать».

– Готов поспорить, – говорит Эдди, – этот сукин сын убил ее.

На рассвете Эдди будит его.

– Давай поднимайся.

Они на цыпочках спускаются вниз, надевают пальто и сапоги.

Весь мир побелел от снега.

У Эдди труба. Они идут мимо спящих домов, по пустырю, в лес. В лесу тихо. Деревья стоят, как люди в ожидании новостей. Все звери попрятались. Они поднимаются на холм и смотрят оттуда на свой старый дом. Теперь там никого нет. Место выглядит заброшенным. На снегу видно колеи от колес грузовиков.

– Это для нее, – говорит Эдди и подносит трубу к губам. Это мелодия, которую знают все, единственная, которую можно сыграть в такой момент. Похоронная.

6

На следующее утро Джордж Клэр не является, и Трэвис не удивлен. Он, возможно, знает, что не обязан – по закону. И потом, у него алиби. Впрочем, было бы полезно поговорить еще раз. В конце концов, он – последний, кто видел свою жену живой. Этот факт сам по себе делает его интересным.

Возможно, он просто слишком сломлен, чтобы говорить, думает Трэвис. Не каждый день твою жену зарубают насмерть топором.

И все же после допроса – ну, хорошо, час был не ранний – Трэвис услышал, как тот сказал отцу, что не видит смысла повторять. Он все сказал – чего уж больше.

«Не совсем, – думает Трэвис. – Нет, сэр, не совсем».

Все утро он принимает телефонные звонки, по большей части звонят жители городка, предлагая помощь. Он отлавливает Уайли у кофе-машины и просит его поставить запись интервью на видеомагнитофоне у него в кабинете. На фоне Клэра Трэвис кажется старым и издерганным. Интересно, что Мэри в нем находит. По другую сторону стола сидит профессор, скрестив руки, недружелюбный, как уличный бандит. Словно иностранец, нетвердо владеющий языком, он медленно отвечает на вопросы краткими простыми предложениями, будто у него не хватает словарного запаса, чтобы все объяснить.

– Что-то в этом типе не так, – говорит Берк.

Трэвис отматывает ленту назад и снова смотрит на Клэра. Вдруг Берк спрашивает его про мальчиков Хейлов.

«– Кто там из них красил ваш дом – Эдди?

Клэр кивает, стиснув зубы.

– Хороший парень, но порядком грубоват, – говорит Трэвис. – Они все такие. Жизнь ожесточила их.

– Я бы не сказал.

– Говорят, Эдди очень травмировала потеря фермы. Вы не замечали?

Он мотает головой.

– А ваша жена? Она ничего не говорила?

– О нем? Нет.

– У него есть девушка, – говорит Берк. – Та, из гостиницы. – Он многозначительно улыбается Клэру. – Вы ее видели? Боже, чего бы я за нее не дал!

Джордж какое-то время молчит. Видно, что он снова сжал зубы.

– Не думаю, что я с ней знаком, – говорит он.

– О, если бы увидели, узнали бы. Черные волосы, тело…

– При чем здесь моя жена? – орет Клэр».

С минуту все молчат, и воздух становится густым, как нутряное сало.

– Ну-ка отмотай немного, – говорит Трэвис. Вот на тот момент, про девушку.

Они смотрят еще раз. Выражение лица Клэра, когда Берк упоминает девушку, выражение, думает Трэвис, которое выдает в нем человека, способного выйти за границы цивилизованного общения. Но, возможно, он неверно понял. Может, убивать – это естественно, это инстинкт, наличие которого никто не хочет признать, механизм выживания, унаследованный от наших родичей-неандертальцев. Так что, может статься, извращение – это как раз-таки хорошие манеры, которые якобы делают нас людьми.

Красивая внешность – точное описание Клэра, решает он. На поверхности он не выглядит как человек, способный на такое, но Трэвис слишком хорошо научился не делать выводов исходя из того, что видит. Внутри обычных людей могут встречаться демоны.

И в тот самый момент Трэвис Лоутон видит демона внутри Джорджа Клэра.

7

Эдди снимает бумагу с парадного крыльца, когда вдруг замечает ее. Она бродит, словно кочевница, бледная, беспокойная. Говорит, что уезжает из города, вещи вот уже собрала. Говорит, ей надо ехать. И срочно.

– К чему такая спешка?

– Меня здесь больше ничего не держит. – Она стоит на крыльце дома его дяди – костлявые плечи, стрижка под мальчика, кусает припухшую губу. –