Жнецы свободы - Кира Уайт

Я не такой идиот, чтобы ожидать хороших новостей там, где их в принципе быть не может. Заходим в большой кабинет, за столом сидит мужчина, который сразу поднимает на нас взгляд от каких-то бумаг.

– Генри, Сорренс у себя? – спрашивает Кейн.

Сорренс? Любопытно.

– Да, но он пока не принимает, – начинает подниматься из-за стола Генри.

– Мы сами разберемся, – тормозит его Кейн, а потом говорит мне. – Пошли.

Проходим дальше и оказываемся в другом кабинете. Первым вижу Саймона, а за столом еще одно знакомое лицо. Дэниел Сорренс – один из организаторов Испытания. И почему я не удивлен? Дэниел выглядит спокойным, он словно ожидал, что мы придем.

– Присаживайтесь. – Жестом указывает на стулья. – Тереза будет здесь с минуты на минуту. Ной, верно? Как себя чувствуешь?

– Отлично, спасибо. Ваши врачи знают свое дело.

– Рад слышать. Надеюсь, у нас не будет проблем? Мы ведь представляем разные стороны, – говорит Сорренс, внимательно вглядываясь мне в глаза.

– Я предпочитаю нейтралитет. Но могу пересмотреть свое мнение, ведь другая сторона вряд ли будет мне рада. Да и я сам не хотел бы к ним возвращаться.

– Согласен. Но об этом лучше поговорить позже, сейчас на повестке другой вопрос.

Молча сидим уже несколько минут, только Саймон нервно шагает из угла в угол, а когда открывается дверь, он бросается навстречу входящей женщине. Впрочем, он ее не касается, останавливается в паре шагов. Тереза удивленно оглядывает всех собравшихся, ненадолго задерживает взгляд на мне, а потом переводит на Трента.

– Саймон, что ты здесь делаешь? – устало спрашивает она. – Ты ведь должен уже быть на задании в Рудниках.

– К черту задание. Моя дочь сейчас не пойми где! Что тебе удалось выяснить? Зачем Бишоп звал тебя?

Женщина проходит к столу и тяжело опускается на один из стульев.

– Я не знаю, где ее держат, – неожиданно признается она.

– И как это понимать? – изумляется Кейн.

– Меня возили не в Пирамиду. Жнецы покинули ее.

– Покинули? Ничего не понимаю. И где же они тогда? – нахмурив брови спрашивает Сорренс.

Меня тоже интересует этот вопрос. Насколько я знаю, Жнецы всегда жили и тренировались в Пирамиде. Ни о каких других базах мне неизвестно. А это усложняет ситуацию.

– Мне мало что удалось увидеть. Я была там не больше часа, – словно оправдываясь, говорит женщина. – Могу с точностью сказать, что от столицы мы летели около пяти часов, там очень холодно, кругом снег. Их база располагается под землей.

Тереза замолкает, а Сорренс снимает трубку, стоящего на столе телефона.

– Генри, принеси все карты, где есть столица и окружающие ее на две тысячи километров окрестности.

Почти сразу кладет трубку и задумчиво смотрит на доктора.

– Вы видели Еву? – нетерпеливо спрашиваю я.

Она кивает.

– Да. За этим меня и позвал Бишоп. – Не нравится мне все это, совсем не нравится. Женщина вздыхает. – Она просила передать вам кое-что.

Нет! Это плохо. Очень плохо. Звучит так, будто она попрощалась с нами. Тереза продолжает:

– Кейн, она просила, чтобы ты сильно не злился за ее поступок. Ной, тебе она просила передать, чтобы ты не искал ее.

Повисает тягостное молчание. Какого черта там произошло? И она с ума сошла, если думает, что я выполню ее просьбу.

– Не тяни! – требовательно говорит Саймон. – Что с ней?

– Мне жаль, – женщина прикрывает глаза и потирает их большим и указательным пальцами. – Скорее всего она не выжила.

Что? Второй раз я на это не поведусь. Ни за что не поверю в ее смерть, пока не увижу своими глазами.

– Выкладывай по порядку! – хмуро требует Саймон.

– Бишоп хотел, чтобы я провела процедуру изменения. – Тереза выглядит виноватой. – Вы ведь понимаете, я не могла отказаться, чтобы не вызвать подозрения.

Слышу ужасный грохот и не сразу понимаю, что это упал стул, на котором я только что сидел, а сам я стою, упершись кулаками в стол и тяжело дышу. Поверить в это не могу! Она практически призналась в убийстве Евы. Даже если случится чудо, и девушка выживет, то перенесет ужасные страдания. Знаю это по собственному опыту.

– Ной, пожалуйста, сядь, – спокойно просит Сорренс.

Остаюсь стоять и сверлю доктора тяжелым взглядом. Краем глаза замечаю, как Саймон садится рядом с ней и опускает голову на стол. Так выглядит абсолютно поверженный человек. Мне его даже жаль. Несмотря на то, что он ужасно поступил со своей семьей. Но, повторюсь, сам ни за что не поверю в смерть Евы. Плевал я на факты.

Совещание длится еще около часа, но я практически не принимаю в нем никакого участия, Сорренс расспрашивает Терезу обо всех подробностях, которые ей запомнились о том месте. Вскоре Генри приносит карты, по которым мы определяем два возможных направления, где может быть новая база Жнецов. Но территория слишком обширна. Без точных координат мы никогда ее не найдем. Перед тем, как мы с Кейном собираемся уйти, Саймон выходит из прострации.

– Тереза? Ева… она что-нибудь передала мне? – без особой надежды спрашивает он.

Женщина мнется, словно не хочет говорить. Это понимаю не только я.

– Не скрывай от меня! – требует Трент.

– Э-э-э… она сказала, цитирую: «Пусть горит в аду!».

Хоть ситуация и не располагает к веселью, все равно усмехаюсь. Это так на нее похоже. Выходим в коридор и быстро движемся в обратном направлении.

– Сейчас провожу тебя в комнату, а у меня еще есть дела, – отстраненным тоном сообщает Кейн.

– Ну уж нет! – Вижу по нему, что он тоже не смирился, а значит, не пустит ситуацию на самотек. – Один ни за что сидеть не буду! Ты что-то задумал, я уверен. Хочешь, не хочешь, а я в деле! Буду следовать за тобой, как приклеенный.

– Какой же ты упертый! – беззлобно заявляет Кейн. – Напоминаешь мне этим кое-кого. Ладно, пойдешь со мной. Хочу поговорить со своим отрядом. Кажется, у меня есть план. Но если будешь путаться под ногами, посажу тебя в камеру! Усек?

– Мы болтаем, или решаем вопрос? – с иронией спрашиваю у него.

– Заткнись и пошли.

11. Тренировки

Ева

Лежу на чем-то жестком, но абсолютно не чувствую дискомфорта. Тело наполняет приятная легкость, ощущаю, как по венам вместе с кровью струится невероятная сила. Запах свежей краски, лака и пыли наполняет нос, делаю более глубокий вдох.

До ушей долетают далекие голоса и смех. Мне даже не надо открывать глаза, чтобы понять, я выжила. Снова.

Мысленно проклинаю Бишопа, заставившего меня пережить ужасное; Смерть, которая снова отвернулась от меня; и саму себя за то, что не могла просто взять и умереть.