Русское военное искусство Первой мировой - Алексей Владимирович Олейников

подчинена начальнику участка, который является ответственным за оборону своего участка во всех отношениях… 15) Хотя при наших недостаточных средствах мы не можем иметь особых батарей для устройства заградительного огня, как это практикуют французы и немцы, но должны при первой возможности отделить часть батарей и для выполнения этой цели.

Должна быть тесная связь между пехотой и артиллерией, для чего в передовых окопах, кроме пехотных наблюдателей, должны быть артиллерийские наблюдатели… наступление с больших расстояний пехоты почти невозможно, а потому, атака днем возможна только накоротке. Если же приходится атаковать с больших расстояний, то сближение на короткую дистанцию должно быть сделано ночью, иначе наша пехота не подойдет даже к их проволочному заграждению… в случае прорыва первой линии немцев необходимо немедленно же развивать успех, чтобы не дать возможности их артиллерии организоваться и вновь встретить войска, для чего надо иметь вблизи сильные резервы, которые можно было бы немедленно же бросить вперед как только наши передовые войска ворвутся в первую линию окопов противника».

Записка могла стать основой для немедленного реформирования форм и методов боевого использования русской армии в позиционный период войны.

Таким образом, приобретенный немалой кровью «нарочский» боевой опыт не пропал даром: «…нужен был такой удар, какой русская армия получила у озера Нарочь, чтобы стряхнуть с себя беспечность и неповоротливость в руководстве войсками и к новой Брусиловской операции прорыва под Луцком подготовиться более осмотрительно, осторожно, а главное, вдумчиво, используя опыт предыдущих наступательных операций. И результат, как мы знаем, получился совершенно иной»[201].

Новым словом в преодолении позиционного тупика мировой войны стало Наступление Юго-Западного фронта 1916 г. В состав фронта (протяжение 450 км от Стыри до Прута) входило 573 307 штыков, 60 000 сабель, 1770 легких и 168 тяжелых орудий (из них 596 полевых и 74 тяжелых – в 8-й армии на направлении главного удара).

Юго-Западный фронт, занимая 35 % общего протяжения фронта против Германии и Австро-Венгрии, в своем составе имел 27 % общего числа пехотных, 32 % кавалерийских дивизий и до 29 % общего числа орудий. Австро-венгерские войска располагали 448 тысяч штыков и 27 тысяч сабель, 1300 легкими и 545 тяжелыми артиллерийскими орудиями.

Перевес 1 к 3 в пользу атакующего, как этого требует военная теория, не соблюдался. По огневой мощи неприятель превосходил русские войска – за счет тяжелой артиллерии.

Все надежды были на тщательную подготовку операции и новую методику прорыва. Войскам Юго-Западного фронта предстояло прорвать мощные оборонительные позиции противника, состоявшие из 2–4 укрепленных полос, расположенных одна за другой на расстоянии 5 —10 км, в2—3 линии окопов полного профиля каждая и с многочисленными узлами сопротивления (убежища, блиндажи, лисьи норы, пулеметные гнезда, бойницы, козырьки и др.). Основу позиции составляли опорные узлы, в промежутках – сплошные траншеи, подступы к которым простреливались с флангов, на высотах располагались доты. От некоторых узлов сопротивления вглубь шли отсечные позиции – и при прорыве атакующие попадали в «мешок».

Окопы противника были оснащены козырьками, блиндажами, убежищами, врытыми глубоко в землю, с железобетонными сводами или перекрытиями из бревен и земли толщиной до 2 м, способными выдержать даже тяжелые снаряды.

Для пулеметчиков устанавливались бетонные колпаки. Между полосами и линиями окопов создавались искусственные препятствия – волчьи ямы, рогатки, засеки. Проволочные заграждения (иногда под электрическим напряжением) в 19–21 рядов кольев прикрывались фугасами. Австрийцы были настолько уверены в неприступности своих оборонительных рубежей, что организовали в Вене выставку, макеты и снимки оборонительных сооружений позиционировались как высшие достижения фортификации, а германский кайзер, посетив боевой участок Южной германской армии, объявил, что таких позиций он не видел даже на Западе.

Русские войска тщательно подготовились к предстоящей операции. Район позиций противника был хорошо изучен войсковой, агентурной, армейской и авиационной разведкой. Командный состав был снабжен планами участков атаки. Когда в каждой армии был определен участок для удара, туда скрытно подтягивались войска, заранее во втором эшелоне натренированные в преодолении препятствий. Были созданы точные макеты позиций противника, построены учебные городки для подготовки войск. Артиллерийские офицеры с пехотными знаками различия отрабатывали взаимодействие на передовой.

Были созданы инженерно-штурмовые плацдармы – они позволили максимально близко подтянуть пехотные части к исходным рубежам (сближение на 200–300 шагов от противника – иначе пехоте пришлось бы двигаться в среднем до 1000 м по простреливаемой местности). Хорошо замаскированная артиллерия заранее пристреляла цели, отрабатывалось взаимодействие между пехотой и артиллерией. Каждой батарее был дан точный сектор обстрела – причем стремились фланкировать атакуемые участки. Были составлены перспективные чертежи неприятельских позиций, а цели пронумерованы. Копии этих чертежей выдавались командирам батальонов и рот.

Еще до начала артиллерийской подготовки легкими батареями была осуществлена пристрелка – причем каждое орудие было пристреляно отдельно. Высчитывалось количество боеприпасов – как для разрушения проволочных заграждений, так и для организации огневого вала. Сооружались ложные батареи.

Особенно серьезное внимание было обращено на установление связи между общевойсковыми и артиллерийскими командирами. В целях сохранения тайны даже отпуска военнослужащим предоставлялись в обычном режиме. Письменных распоряжений почти не отдавалось. Производить разведку крупными группами начальствующих лиц запрещалось.

Все это принесло соответствующие результаты.

За первые три дня боев, с 22 мая 1916 г., армии Юго-Западного фронта прорвали оборону противника и продвинулись в ее глубину на 25–35 км (результат, к тому времени недостижимый для наших союзников по Антанте), захватив большое количество пленных и военного имущества. Уже к полудню 24 мая было взято в плен 900 офицеров, свыше 40 тыс. нижних чинов, захвачено 77 орудий, 134 пулемета и 49 бомбометов; к 27 мая – 1240 офицеров, свыше 71 тыс. нижних чинов и захвачено 94 орудия, 179 пулеметов, 53 бомбомета и миномета.

За 13 дней боевых действий Юго-западный фронт продвинулся: 8-я армия – на 75 км; 11-я армия – на 2—15 км; 7-я армия – на 10–15 км; 9-я армия – на 50–60 км. Это были хорошие наступательные темпы.

Свои теоретические и практические взгляды на организацию прорыва позиционного фронта противника

A. А. Брусилов старался внедрить в повседневную практику вверенных ему войск. Так, командующий Особой армией

B. И. Гурко отмечал, что на фронте его армии каждому командиру корпуса было предложено выделить небольшой участок – предпочтительно такой, на котором позиции противника находились бы от русских позиций на расстоянии не более ста шагов, и время от времени провоцировать на нем ближние бои в окопах – с применением минометов и бомбометов вместо артиллерии и ручных гранат вместо штыков. Эти участки должны были также служить дивизиям корпусов чем-то вроде полигонов для обучения рукопашному бою.

Огромная подготовительная работа всех командных инстанций Юго-Западного фронта, грамотное взаимодействие родов войск, тактическая внезапность – главные причины успешного взлома глубокоэшелонированной обороны противника.

Но в дальнейшем операция заглохла. Следующие причины повлияли на отрицательный результат операций Юго-Западного фронта после первых