Без гнева и пристрастия - Павел Корнев

— Никогда не слышал? — удивился я. — Хотя откуда тебе! Те, кто садится в «Черный экспресс», пропадают без следа. Когда кто-нибудь исчезает на станции, обычно говорят, что его забрал «Черный экспресс».

— Детские страшилки?

— Ты хоть раз видел, чтобы поезда красили в черный цвет? — хмыкнул я. — Товарняки — и те серые. Черный не используется в оформлении вагонов даже частично.

— Дурацкие суеверия!

— Не спорю, версия с прорывом безвременья более убедительна.

— Более убедительна? — Ян покачал головой и поинтересовался: — И это обошлось мне в бутылку двадцатипятилетнего «Черного паруса»?

— Дальше смотри.

Навин вытряхнул из пакета последнюю фотокопию и озадаченно присвистнул. На снимке оказалось запечатлено схематичное изображение подземной железной дороги.

— Вот оно как? — пробормотал Ян. — Если мы сможем привязать этот план к карте города, то сократим область возможной атаки бомбистов до нескольких зданий!

— Может, где-нибудь и названия станций упомянуты, — подсказал я.

— Хорошо, мы займемся этим. — Навин прихлопнул ладонью пустой пакет, и тут задребезжал телефонный аппарат. Он поднял трубку, выслушал сообщение и сообщил: — Да, Грай у меня. Сейчас поднимемся.

— Капитан? — обреченно вздохнул я, когда дивизионный комиссар кинул трубку на рычажки.

— Он, — подтвердил Ян, подошел к зеркалу и поправил узел галстука. — Хочет нас видеть.

— Я так и понял.

— И он не в духе.

— Переживем, — беспечно усмехнулся я, но по спине побежали мурашки.

Слишком много накопилось такого, за что меня можно прижать. И количеству даже не придется переходить в качество — достаточно просто открыть рот Портеру, и ситуация враз выйдет из-под контроля.

Черт! Надеюсь, Алану хватит ума держать язык за зубами. Хотя, боюсь, дело вовсе не в его уме…

Секретарша капитана при нашем появлении оторвалась от пишущей машинки и предупредила:

— Мечет гром и молнии.

— В курсе!

Ян пересек приемную и решительно распахнул дверь. Я на миг задержался, и Белла многозначительно кивнула, давая понять, что предупреждение адресовано в первую очередь мне.

Вот черт…

— Виктор! — окликнул меня Навин. — Идем!

Я переступил через порог, дивизионный комиссар шагнул следом и закрыл дверь в кабинет.

Судя по валявшимся на столе обломкам карандашей, шеф пребывал в бешенстве, но пока еще сдерживался и вымещал раздражение на ни в чем не повинных канцелярских принадлежностях. И тут мы, будто красная тряпка перед мордой быка…

— Какого черта, Виктор?! — проревел капитан, приподнимаясь над столом. — Какого черта ты творишь?!

Я лишь невозмутимо поинтересовался:

— А какого именно черта я натворил на этот раз?

— Ты еще оправдываться будешь?! — рявкнул шеф.

— Нет, просто последние дни насыщенными выдались…

Навин пихнул меня в бок и подступил к столу.

— Можно конкретизировать претензии? — спросил он, рискуя навлечь начальственный гнев уже на себя.

— Конкретизировать? — рыкнул капитан и кинул мне конверт. — Вот, почитай!

Я вытащил листок пропахшей духами бумаги, развернул его и прочел выведенное нетвердой рукой послание:

«Комиссар Грай — бесчестный человек, поэтому теперь пишу вам. Шарлотта встречалась с советником Гардиным».

— «Теперь пишу вам»! — рявкнул капитан. — «Теперь»! Ты можешь объяснить это, Виктор?

— Позвольте.

Я положил листок на стол, достал из внутреннего кармана пиджака первую записку, развернул и пристроил рядом.

Тот же почерк, те же чернила. Даже пахла бумага одинаковыми духами. Только вот отправлено второе послание было, согласно почтовому штемпелю, лишь вчера во второй половине дня.

Ян Навин заглянул через плечо, прочитал обе анонимки и тихонько выдохнул мне на ухо:

— Болван!

— Что ты сказал? — нахмурился шеф.

— Ничего, — ответил дивизионный комиссар, не став распространяться о моем интересе к Саймону Морицу.

Я передвинул записки капитану и предложил:

— Смотрите сами.

Шеф сграбастал обе бумажки и сразу вскинулся:

— Что это?

— Это анонимное сообщение, которое я получил несколько дней назад.

— Почему не доложил?! — взвился капитан. — Почему не приобщил к делу?!

— Анонимное послание? — уточнил я.

— Да!

— В котором бросается тень на будущего прокурора города?

— Не факт, — угрюмо возразил Навин.

— Ой, да перестань! — отмахнулся я. — Кто проголосует за Аманду Грант? У нее даже груди нет!

— Виктор!

— Молчать! — рявкнул капитан, и очередной карандаш с жалобным хрустом переломился в его пальцах. — Виктор, почему ты не доложил о полученной записке?

— Не обязан докладывать о каждом своем шаге, — пожал я плечами. — Или вам хочется вызвать господина Морица на допрос и на следующий день прочитать об этом во всех газетах?

— И ты ничего не предпринял?

— Почему ничего? Я побеседовал с ним в неофициальной обстановке.

— И что Мориц?

— Сообщил, что у Шарлотты были какие-то отношения с советником Гардиным.

Капитан несколько раз шумно вздохнул, затем откинулся на спинку кресла и очень-очень спокойным голосом поинтересовался:

— А об этом ты почему не доложил?

— Как вам заголовок «Член попечительского совета полиции допрошен в связи с жестоким убийством»?

— Виктор!

— Я побеседовал с советником Гардиным, так же в неофициальной обстановке, и он рассказал, что просил Шарлотту сливать ему информацию из избирательного штаба Ланфорда, но девушка отказалась. У меня не было никаких причин не доверять его словам.

— А теперь есть! — Капитан долбанул по столу своей лапищей. — Ты представляешь, какой скандал разразится, если об этом пронюхают газетчики?! Если следующую писульку отправят в «Вечерний экспресс»?

— Не думаю, что этого стоит опасаться, — заявил я. — У нас есть реальная зацепка, убийца будет установлен и задержан со дня на день. Без подсказок со стороны.

— И без тебя! — заявил шеф. — Ты больше это дело не ведешь!

— Но капитан… — попытался было вступиться за меня Навин, да только ему и слова вставить не дали.

— Молчать!

Ян умолк. Капитан недобро глянул на него и повторил:

— Виктор от дела отстранен. Расследование завершит инспектор Раевски. Вам все ясно?

— Так точно, — кивнул Навин.

— А тебе, Виктор?

— В целом — да. Но есть вопрос.

Шеф ослабил узел галстука и попросил:

— Ян, оставь нас.

Навин с удивлением посмотрел на капитана, затем перевел взгляд на меня, но в препирательства вступать не стал и вышел за дверь.