Во власти Дубовой короны - Галина Дмитриевна Гончарова

Кайра сдвинула брови.

– Разве?

– Я могу попросить тебя проверить эти слова?

– Да, конечно. Пройдемте…

Дома даэрте не похожи на человеческие. Они деревянные, безусловно, но живые. Рубить деревья ради досок? Никогда даэрте не смогут так поступить! А вот посадить деревья так, чтобы они выросли, переплелись стволами и кронами, образовали комнаты…

О, это как раз несложно!

Вот и комната Шавеля. Действительно – дубы. Породу дерева каждый выбирает для себя сам. Кому что нравится.

– Два, три… восемь… семнадцать. Наверное, этот, – отсчитала дубы Кайра. – Но я была уверена, что тут ничего нет! И дупла тоже нет.

Старейшина сдвинул брови, но девушка уже приникла к дубу, зашептала что-то, гладя бугристую кору. На пороге комнаты застыла изваянием Маира. Ей было страшно.

Правда?

Сон?

А если правда, то ее сыночек жив? Такое ведь может быть?

Долго уговаривать дерево не пришлось. Пара минут – и шевельнулись ветви, расходясь в стороны, открывая небольшое дупло, в которое Кайра и запустила руку. И извлекла небольшой мешочек, сшитый из листьев.

На ладонь девушки высыпались кристаллы. Алмазы, аметисты, сапфиры… неграненые, но от этого не менее редкие.

– Шавель сказал, у тебя талант. Тренируйся, – старейшина не узнал свой голос.

Ему неоткуда было узнать – ЭТО! Значит… значит, все правда! Надо предупредить королеву!

– Аххх…

Долиш едва успел подхватить супругу. Даэрте там или ша-эмо, а в обморок женщины падают одинаково, во всех мирах. Особенно по такому достойному поводу.

– …да, колечко с бриллиантом. Дорого, конечно! Но папа считает, что у меня должно быть все самое лучшее.

Катя Извольская крутила на пальце колечко. И сразу было видно, что стоит оно немалых денег.

Белый металл, небольшой квадратный камешек, который брызгает во все стороны разноцветными искрами.

Вообще бриллианты надевают вечером именно поэтому. При искусственном свете они играют, при естественном – не особенно. Но какой естественный свет может быть в аудитории в полвосьмого утра? Конечно, включены лампы.

И камень играет.

Одна из девушек все же заметила, что с утра такие вещи не носят, но бунтовщиков Извольская не терпела.

– Тебе не покупают – не носи. А я буду делать, что захочу!

Спорить больше никто не решился.

Бриллиант и был главной новостью сегодняшнего утра. Не Таня и не Салея. Хотя у них брали интервью, и Таня всерьез опасалась проснуться знаменитостью, когда даже за хлебом спокойно не выйти. Обошлось. Самое забавное, что разрушительное воздействие даэрте на аппаратуру никуда не делось. А потому…

Интервью на бумаге?

Пожалуйста, пишите.

Только писалось все на «цифру» и в результате – не сохранилось. Это вышло случайно, просто Салея не рассчитала, хуже себя контролировала от усталости, сила ее росла…

Интервью с представительницей нового народа просто нигде не появилось. Лиц нет, съемок нет, официальные представители тоже информацией не делятся.

А нет съемки? Нет подтверждения?

Ну и… все равно напишем, но мало ли там, про кого и кто написал? Вот видео смотреть интересно, а читать всякую чушь – нет. Поэтому кольцо Извольской и было предметом обсуждения, а девушки смогли жить спокойно.

Салея скользнула по кольцу равнодушным взглядом. Потом посмотрела на Таню.

– Я знаю, эти камни имеют ценность. Тебе они нравятся?

Таня качнула головой.

Вот чего не было, того не было. Когда-то она мечтала… нет, не о бриллиантах! Дай ей хоть гору самоцветов, она бы их тут же продала и повезла бабушку лечиться. А на себе носить?

Зачем?

Вот чего у Тани не было, так это сорочьего инстинкта. Или пока не было?

Не до побрякушек, когда еды не на что купить! Были бы животные сыты, ботинки теплые…

– Как-то все равно.

– И правильно, Углова! У тебя таких и в старости не будет! – Катерина услышала их разговор и не смогла промолчать.

– Мне и не надо.

– Всем надо. Просто у тебя психология нищебродки!

Таня и Салея переглянулись.

– Извольская, тебе не приходит в голову, что у людей разные вкусы? Вот если б ты мне рукопись Авиценны предложила – да! Либо книгу Аттара или бин Ильяса… так, к примеру[45].

– Это еще кто?

– А что ты на истории медицины делала? Штаны просиживала? Ты еще скажи, что про де Китама не слышала и про «Fasciculus medicinae»[46].

Судя по туповатому выражению лица, на истории медицины Извольская как раз мечтала. Может, даже и о бриллиантах.

Таня только головой покачала.

Ну вот НА ФИ-ГА?!

Объясните кто-нибудь, зачем такие девицы идут в медицину? Иди ты на филфак, там хоть никого не зарежешь! Или на иняз! Но людей-то зачем?!

– Кстати – хороший вопрос, – прозвучало сзади. – Извольская, можешь сразу готовиться к доске. У вас мой предмет как раз первой парой.

Лицо Катерины приобрело этакое озверело-затравленное выражение. Судя по всему, историю она действительно не выучила. Но виновата в этом, конечно же, Таня.

А кто ж еще?

– Углова, тебя я на следующее занятие оставлю.

– Можно и на это, я выучила, – честно ответила Таня.

– Я уже это поняла. Вот чтобы ты и в следующий раз выучила…

Таня кивнула. Такие вот плюшки и пинки. Извольская, судя по всему, сегодня влетит на отработку по истории медицины. Таня получит шанс на пятерку. Несправедливо? Судя по взгляду Извольской – она будет мстить. Ну что за люди, а?

Как назло, следующей парой была физкультура, которую Таня тихо ненавидела. Понимала ее полезность, но грррр! Имеет она право не любить физические нагрузки? У нее их и так с избытком! Поди, побегай по городу, потаскай сумки, а то и ротвейлера оттащи от ужасно интересной дряни, типа дохлой вороны! Гном, конечно, умница, но ворона же!

И дохлая. И так пахнет… людям не объяснишь! А кому потом его лечить? И комнату оттирать, которую он заблюет?

То-то же…

К тому же Тане не давались некоторые упражнения. Вот вообще.

К примеру, мячом она могла попасть куда угодно, но не в цель. С ее меткостью надо к врагам в артиллеристы записываться – и она гарантированно не попадет в противника. Последний мяч вообще треснул по лбу Ваню Цыгана. Как?

Да кто ж его знает, срикошетил так, что и просчитать-то не получится! Цыган хоть и погрозил кулаком, но тоже понял, что это не нарочно. И связываться не стал.

Двойку физрук ей не поставил. Но наслушалась она о криворуких идиотках достаточно, чтобы в раздевалку вернуться дико злой.

И…

– Углова, кольцо мое отдай?

– Чего? Извольская, ты об забор треснулась?

– Мое кольцо! Ты его сперла, я знаю!

Таня едва пальцем у виска