Семь крестов - Николай Прокошев

– Я, кажется, тоже ошибся, – дух явно разочаровался. – Только даром время потерял. Придется искать другого ученика. Ты – слабак, Пес. Всегда им был и останешься. Зачем бедный дядя о тебе так пекся, ума не приложу.

– Слушай, ты, отрыжка сатаны, – прусс с силой грохнул по столу, но не удержался и свалился на пол. – Не трожь дядю. Вы его погубили, а теперь и за меня взялись! Ну уж нет, дудки. Убирайся, пока я тебя не уничтожил, гадина!

– Хозяин, да вы что? – к господину подбежал Матиас, чтобы помочь тому подняться.

– И ты проваливай, щенок. Вина мне!

– У нас осталось мало денег, хозяин, а нам еще ехать да ехать.

– Заткнись, мерзавец, – но пощечина, предназначенная мальчишке, цели не достигла, и Гектор вновь грохнулся на пол. – Я продаю твою лошадь.

– Вам лучше отдохнуть, господин. Вы очень устали.

– Не указывай хозяину, грязная чернь. Эй ты, ну-ка неси мне еще пива и вина тоже.

– Простите нас, добрые господа. Человек недавно с войны, был ранен, – подхвативший обмякшее тело Пса Матиас вместе с подоспевшим слугой, кряхтя от натуги, потащил его в комнату на второй этаж.

Весь последующий день, ослабленный ночными возлияниями, прусс провел в своих покоях, будучи не в силах пошевелить даже пальцем. Мальчишка раз десять носил ему студеную воду и паслен, чтоб тот натер виски и хоть немного унял похмелье. К вечеру у Гектора опухло и раскраснелось лицо, руки неимоверно дрожали, во рту образовался склад мертвых кошек. Все нутро горело дьявольским пламенем, слезились глаза, а язык еле ворочался. Однако такое состояние хорошо было знакомо давнему пьянчуге.

Словно дряхлый старик, закутанный в шерстяное одеяло, каким отогревают лошадей, Пес все-таки сполз в обеденный зал. Немногие посетители, равнодушно оглядев пропойцу, вернулись к своему ужину. Матиас проводил господина до дальнего стола в углу и принялся пересчитывать оставшееся серебро. Судя по недовольному возгласу слуги, денег оставалось в обрез. Умоляющим тоном паренек обратился к трактирщику с просьбой накормить их в долг чем-нибудь жиденьким да горяченьким. Хозяину заведения, пережившему ночной кошмар во сне и наяву, затея щуплого мальчишки явно не пришлась по душе. Задарма раздавать еду он не собирался, «иначе сам давно остался бы без штанов».

– Не унижайся, Матиас, – с трудом выговаривая слова, Гектор громко чихнул. – Эй, трактирщик, дай нам еды. Я попрошу денег у Великого магистра Тевтонского ордена или у графа Фламандского. Они рассчитаются с тобой до последнего гроша.

– Чего ж так мелочиться? Они много не дадут, – мальчишка, помощник трактирщика, выглянул из-за спины владельца двора. – Лучше обратиться сразу к папе – он точно не откажет.

– Ты смеешь насмехаться надо мной, маленький паршивец?

– Никак нет, ваша светлость. Я еще на улице углядел в вас Фараона Египетского. Вот-вот подъедет ваш обоз, груженный самоцветами. Я уже слышу топот сотни лучших царских скакунов!

– А ну подойди сюда. Я отверну тебе… – вязкая слюна, забившая глотку, помешала полубрату закончить предложение, но заставила его зайтись в приступе хриплого кашля.

– Тебе лучше исчезнуть отсюда, вонючая пьянь, – один из постояльцев, грозного вида широкоплечий мужчина, уловив тревожный взгляд испуганного хозяина таверны, швырнул в Гектора не до конца объеденную куриную ногу. – Не то я сам отверну твою безмозглую башку.

– Что ты сказал, подлый сын желтоухой собаки? – меткое выражение Вицеля надолго запало полубрату в душу. – Похоже, за амбаром придется рыть две ямы. В твоем сердце нет ни капли уважения, поэтому я вырву его голыми руками.

– Ну, ты сам напросился. Эй, владелец, сегодня твои собаки полакомятся кишками этой уродливой падали.

Прежде чем встать из-за стола, мужлан обтер руки прямо о свой стеганый гамбизон[147]. Когда же он твердой поступью направился к задире, то прусс, длинно сглотнув, слегка пожалел о сказанном. Росту дядька был невысокого, да только вширь раздался поболе, чем вверх. Каждый его шаг сотрясал посуду и проливал пиво из полных кружек других путников, тоже собравшихся в столовой, чтобы отужинать. Поглаживая кустистую бороду, здоровяк все ближе подбирался к грубияну. Бесспорно, стертые кулаки крепыша ранее намяли не один хамский бок и выбили добрую сотню-другую бессовестных зубов.

Пока громила подходил к нему, Пес прикидывал шансы. Бить надо сразу в челюсть – этот прием валит с ног любого зверя – хоть буйвола, хоть кабана. Правда, четко прицелиться не позволяли определенные обстоятельства, ибо Гектор видел будто сквозь мутную пелену, к тому же изображение двоилось. Кроме того, удар должен быть сильным, поскольку, вероятнее всего, он будет единственным. Если африканская обезьяна его переживет, то полубрату точно не сдобровать.

Но сколько силы имел солдат ордена в тот момент? Чтобы использовать сверхвозможности, надо, во-первых, иметь ясную голову, а, во-вторых, применять их осторожно и незаметно. Без мощной оплеухи горному троллю любые щелчки, что мертвому припарки. Словом, шансы на спасение были весьма скромны.

– Клянусь шкурой Галифакса! Такого мороза я не припомню, даже когда дрейфовал на льдине в Северном море у берегов скоттов! – Пес не поверил ушам и захлопал в ладоши как ребенок, когда на пороге харчевни появился его старый друг. – Накапайте мне спирту в эль, скверный Галифакс – я продрог до нитки.

– Джаспер, дери тебя тысяча чертей! Старый пройдоха, каким ветром сюда занесло вольного стрелка?

– Милостивый Боже, кого я вижу? – англичанин, отпихнув кряжистого гнома, наперерез бросился к товарищу. – Не сидится тебе в Пруссии. Судьба болтает по всем околоткам империи. Чего ты укутался, как старуха из ирландских сказок, разорви ее мой верный Галифакс?

– Вчера немного дал маху, отхожу. Мы с мальчишкой оказались в плачевном положении, а я слышу звон монет в твоем кошельке. Не оставь ближних в беде, Галифакс никогда не был скупердяем.

– Господин Уортингтон! – к стрелку радостно подбежал Матиас и преклонился перед лучником. – Спасите нас – вон тот детина хотел отлупить господина Гектора.

– Не клеветал забулдыга, – «детина» бухнул кулаками друг об друга. – Придется рыть две могилы. А может, и три, если этот старый барбос еще раз меня толкнет.

– Твой язык, сдается мне и Галифаксу, проиграет в длине моему кинжалу, – молниеносным движением Джаспер поднес к кадыку могучего постояльца превосходно заточенный нож из дамасской стали. – Не советую проверять.

– Я еще доберусь до вас, грязные свиньи. Живите пока.

– Ну-ка, трактирщик, я угощаю друзей, тащи что-нибудь пожрать, мы с Галифаксом подыхаем с голоду!

– А теперь рассказывай, почему ты не в старушке-Англии?

Вскоре на столе друзей стояла богатая закуска, от пива Пес предусмотрительно отказался.

– Был я там, Гектор. Но лучше бы не ездил, плачет Галифакс.

– Что случилось, Джаспер?

– Нету больше моей деревни. Пепелище одно. Никто ни сном ни духом, что там стряслось, даже Галифаксу неизвестно. Тесть с тещей жили недалеко по соседству, но, оказывается, давно умерли. Думал, может, мои ушли куда. Объездил все окрестности, Галифакс не даст соврать. Ничего.

– Действительно странно. И что дальше?

– Я же ничего другого не умею, – с аппетитом налегая на кроличью руладу с морковной начинкой, Уортингтон глазами указал на колчан, который мальчик как раз относил трактирщику. – Собираю новую команду, Галифакс в помощь. Слышал, тут недалеко в Оснабрюкке отряд моих земляков остался без капитана – лавиной в Альпах снесло, сжалься над ним Галифакс. Предложу им пойти под мое командование.

– Послушай, Джаспер, – единственным блюдом, что Пес смог заставить себя попробовать, явился свежий бульон из мозговых костей. – Хватит тебе по земле таскаться. Поехали со мной – ордену всегда нужны толковые наемники. У нас таких метких стрелков нет. Обучишь, расскажешь – больше заработаешь. Будешь при кормушке, а по старости можешь не воевать даже.

– Как же можно без войны жить, ха-ха, не смеши Галифакса? Не могу я на одном месте сидеть, понимаешь? Так и буду колесить, пока не сдохну, вот Галифакс обрадуется. Только на битве, а не с кашей в бороде.

– Обожди, не спеши с ответом. Был я давеча с визитом у герцога Бургундского Иоанна, кого прозвали Бесстрашным…

В мельчайших подробностях Гектор поведал осведомленному касательно Бэзила и крестов англичанину продолжение своей истории. Особенно тщательно он остановился на двухголовом. Со слов того получалось, что человеку свойственно бояться, и до тех пор, пока страх не будет преодолен, потери будут продолжаться. Вдобавок Пес привел пример прокаженного Циклопа: помощник инквизиторов тоже был рабом своего страха. Если бы он вовремя его не преодолел, то могилой прусса сделалась бы утроба какого-нибудь обезображенного бедолаги, а сам Циклоп никогда бы больше не стал человеком.