«Если», 2002 № 08 - Журнал «Если»

— Да я не об этом, — Толстяк покраснел еще гуще. — Вот сбежим мы с тобой… А потом?

— Увидим! — пренебрежительно ответил Коротышка.

— Увидим… — повторил Толстяк. — А не поздно ли будет, когда увидим-то?

— А что ты можешь увидеть здесь? — возмущенно заорал Коротышка. — Что? Дрянную жратву? Спертый воздух? Глухие стены? Да и те — прозрачные!

Толстяк, словно желая убедиться в словах Коротышки, окинул взглядом стены тюрьмы.

Стены действительно были прозрачными. Но в тоже самое время неимоверно прочными — разбить их еще никому не удавалось. Прозрачным был и потолок, нависавший сверху почти неразличимой туманной дымкой. А за стенами… За стенами лежал другой мир… Чужой, враждебный и страшный. Мир тех, кого заключенные называли Хозяевами…

Надо же было их как-то называть. К тому же они действительно были хозяевами. Хозяевами всего, что находилось здесь.

Они кормили всех обитателей тюрьмы, периодически что-то проделывали с воздухом, чтобы он оставался пригодным для дыхания. Но они могли этого и не делать! Толстяк хорошо помнил, как однажды в течение недели в тюрьму не попадали продукты. И заключенные тогда с голодухи начали уже объедать растения, которых вокруг было понасажено более чем достаточно.

Хозяева на свой лад пытались создать обитателям тюрьмы некое подобие частички внешнего мира, но делали это весьма неуклюже — Коротышка просто хохотал при виде стоящих рядом растений, которые на самом деле никак не могли существовать в одной местности. И уж тем более — расти на таком песке, каким глупые Хозяева завалили весь пол тюрьмы. Коротышка называл это все «сумасшедшим бредом о фантастических джунглях». Глядя на внутреннее обустройство тюрьмы, трудно было поверить, что Хозяева обладают разумом.

А может быть, Хозяевам было наплевать на то, насколько удобно чувствуют себя их пленники? Может быть, они заботились только лишь о том, чтобы им самим нравился этот вид? Ведь порой кто-нибудь из Хозяев приближался к прозрачной стене, вонзал бессмысленный взгляд в кого-нибудь из заключенных и начинал нелепо постукивать по стене своими ужасными щупальцами. Может быть, для того и стены были прозрачными, чтобы можно было наслаждаться созерцанием узников?

«Мы для них — всего лишь игрушки», — припомнил Толстяк слова Коротышки.

Всего лишь игрушки…

Громадная отвратительная рожа одного из Хозяев маячила где-то вверху, на недосягаемой высоте. Массивная прозрачная крыша медленно сдвигалась в сторону, открывая широкую щель. Многие из узников уже торопливо спешили к ней, потому что оттуда в скором времени должны были показаться куски пищи — приближалось время обеда.

И в этот самый момент Коротышка разбежался, молнией пролетев мимо так ничего и не понявших сокамерников, метнулся к расширяющейся щели и перепрыгнул через стену. Последним, что он успел услышать, был хор удивленных криков остальных заключенных.

Толстяк хотел было последовать его примеру, но немного замешкался. Ему вдруг представилось, что он может не успеть, что Хозяева, опомнившись, не дадут ему той чудесной возможности для побега, что выпала на долю Коротышки. Недолгое замешательство, но его оказалось достаточно. Потому что через мгновение было уже поздно.

В самый последний момент Коротышка вспомнил о воздухе и успел задержать дыхание. Мир вокруг него преобразился. Он знал, что именно воздух рассеивает свет и делает окружающие предметы такими, какими все привыкли их видеть. Но здесь воздуха уже не было. И все вокруг казалось странным, резким, поражавшим обилием острых границ и корявых глубоких теней. Все это продолжалось очень недолго — Коротышка даже не успел толком испугаться. Затем последовал полет, ощущение чувства падения и внезапный удар о твердую площадку.

Коротышка хотел было вскочить, но почувствовал, как неимоверная тяжесть наваливается на него, сковывает тело, делает каждую клеточку в десятки раз тяжелее, чем раньше. «Сила тяжести» — вспомнил Коротышка.

Он знал, что в этом мире сила тяжести иная, но не думал, что она настолько превосходит его собственные возможности. Жестокая гравитация чужого враждебного мира, словно каменная плита, прижала его к полу, и он едва смог пошевелиться, не говоря уже о попытке бежать.

Коротышка судорожно задергался, невольно раскрыл рот и попытался вздохнуть. Тщетно.

Коротышка почувствовал, как тело его обволакивает сухой жар, давящий на кожу невыносимым горячим прессом. Остатки живительного воздуха вырвались из его груди, в глазах потемнело.

Уже теряя сознание, Коротышка мутнеющим взглядом успел разглядеть приближающегося к нему Хозяина. Он почувствовал, как огромные жесткие и горячие щупальца приподнимают его все выше и выше. Затем щупальца разжимаются, и Коротышка летит вниз.

Полет был недолгим. Через мгновение Коротышка уже оказался в пределах воздушного слоя, заполнявшего тюрьму. Сразу же стало легче. Исчез невыносимый жар, привычная сила тяжести создала ощущение легкости. И самое главное — воздух! Коротышка наконец-то свободно вдохнул опаленным ртом спасительную свежесть.

Муть в глазах рассеялась, исчез страх перед смертью, но появилось чувство обреченности и понимания того, что ему уже никогда не убежать отсюда. Что теперь он больше не отважится на подобный шаг. У него просто не хватит смелости. Он теперь станет таким же, как остальные, как Толстяк…

Толстяк!

Коротышка огляделся и увидел медленно приближающегося к нему приятеля.

— Ты в порядке? — спросил Толстяк, стараясь не смотреть в глаза Коротышке.

Коротышка молчал.

— Прости, — потупился Толстяк. — Я немного испугался… Я не успел…

— Ладно, — вздохнул Коротышка, грустно глядя на сходящиеся над ними створки потолка. Затем он покосился на громадные глаза Хозяина и со вздохом прошептал:

— Видно, в рассказах стариков оказалось больше правды, чем я думал…

Приятели переглянулись, и Коротышка вдруг вспомнил все, о чем рассказывали старики и чему он так настойчиво старался не придавать значения.

О том, что бежать отсюда невозможно; о том, что здесь неплохо кормят; о том, что жизнь здесь спокойная и безопасная… И о том, что еще никто из бежавших никогда не возвращался и не было даже известно, живы они сейчас или нет…

— Дрянь… — пробормотал Коротышка. И непонятно было, к чему конкретно относятся его слова — к безразличной покорности стариков своей судьбе или к уродливым созданиям, превратившим живые существа в маленькие игрушки, которые можно порой даже забыть покормить…