Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пошёл!
От лестницы они свернули направо, к тюремному двору, но дошли только до ворот. Матейка вызвал местного охранника и, сунув ему смарт, буркнул:
— Дальбергу. Пойдём назад — заберу.
Гедимин наблюдал за ним, изумлённо мигая. «Ничего не понимаю в их традициях,» — думал он. «Видимо, так и не пойму.»
…Скафандра ему не дали — только респиратор и ремонтную перчатку, снятую, впрочем, с той же спецодежды.
— Назад-то приделайте, — угрюмо сказал сармат, неохотно возвращая инструменты «копам». Космодромная охрана, столпившаяся вокруг, рассматривала его так, будто впервые видела, и Гедимин хотел уже огрызнуться, но кто-то всё-таки приказал проверить отремонтированные ворота, и зеваки разошлись. Матейка посмотрел на часы, ухмыльнулся и, поманив за собой сармата, пошёл к ангарам.
— Полутора метров хватит? — спросил он, взявшись за браслет, временно закреплённый на «руке» экзоскелета. — Сиди здесь, теск. Вон, смотри на рыбок.
Пристегнув Гедимина к ограде, он быстрым шагом направился к ближайшему терминалу. Сармат огляделся по сторонам. Скамейки вокруг и так не были переполненными — рейс недавно ушёл, а пассажиры следующего ещё не выбрались из зданий космопорта — а при появлении заключённого и конвоира с ближайших лавок ушли даже те, кто там сидел. Гедимин сел на ближайшую к ограде, пристроил руку, оттянутую магнитной «цепью», на отлёте и перевёл взгляд на редкую толпу у карантинного ангара. Теперь сармат понял, зачем тут собираются, — у выхода повесили два больших монитора, а на них вывели трансляцию с камер внутри ангара. Сейчас камера смотрела на аквариум, почти целиком заполненный комком красновато-бурых лент. Внутри него копошилось что-то длинное, с блестящим желтовато-белым туловищем, покрытым крупными чешуями. На втором мониторе в вольере с песчаным полом лежали кучей какие-то мохнатые зверьки округлой формы. Вроде бы у них были и лапы, и уши, но всё это прикрывала длинная, хоть и редкая, жёлтая шерсть. Они сгрудились в центре вольера и не подавали признаков жизни.
Кто-то пронзительно засвистел, рявкнул мотор, и наблюдения Гедимина были прерваны «мартышечьей» рожей, заслонившей обзор.
— Джед! — незаметно подъехавший Люнер свесился с седла и, заглянув сармату в глаза, широко ухмыльнулся. — Вот ты где. С тобой ничего тогда не сделали? Торнтон волновался.
Гедимин качнул головой.
— Меня выводили во двор. Там охране проще наблюдать… — он вспомнил все стычки во дворе, на которые охранники прибегали, когда дело было кончено, и досадливо сощурился. — Вас не оштрафовали?
Люнер махнул рукой.
— Да ну их!
Спрыгнув с седла, он поставил флиппер у скамейки и сел на неё, с любопытством глядя на сармата.
— Рагна говорит, что твой приговор нельзя обжаловать. Но мы с Торнтоном всё равно написали им. То, как Фостер и Маккензи обошлись с тобой, — большая мерзость.
Гедимин мигнул.
— Ты ещё думаешь, что я невиновен?
Люнер громко фыркнул.
— Молчи, Джед. Я же не идиот. Было бы им нужно из меня сделать террориста — сделали бы в один день. И я тоже во всём признался бы. Нет, а что говорит доктор Фокс? У тебя лицо теперь… так и останется?
Он быстро поднял взгляд на Гедимина и тут же опустил к скамейке. Сармат хмыкнул.
— Мне не мешает.
— Да я ничего, — мотнул головой Люнер. — Слушай…
Он внезапно замолчал и уставился на мигающий передатчик на запястье.
— Сиди тут, я мигом, — бросил он, взлетая в седло, и секунду спустя флиппер, набирая скорость, нырнул за ангар. Шагнувший было вслед ему «коп» развёл руками, ткнул пальцем в броню на запястье и, бросив подозрительный взгляд на Гедимина, вернулся на прежнее место.
Сармат повернулся к карантинному ангару. Смотреть на спящих зверьков всем надоело, и кто-то переключался от камеры к камере, разыскивая интересных животных. В одной из клеток сидела и вылизывалась пятнистая кошка — обычный земной зверёк; другой вольер был наполнен плотно поставленными друг к другу перьевидными листьями. Они стояли вертикально, и по их багровой поверхности переползали белые пятна. Каждый лист торчал из шара с сетчатой красно-белой поверхностью. Иногда из-под сетки просачивалось облачко пыли.
«Где-нибудь есть описания этих животных?» — Гедимин перевёл взгляд на нижнюю часть монитора, но её заслоняли головы зевак. «Если подойти и порыться в настройках…»
Он задумчиво подвигал крайний браслет на правом запястье. Его пара была застёгнута на ограждении космодрома. Можно было отсоединить её, можно — часть, надетую на сармата; и то, и другое Гедимин мог проделать за считанные секунды и потом так же легко вернуться обратно. Он оглянулся на терминал — конвоир исчез бесследно. «Небось, у Дэвида,» — Гедимин недовольно сощурился. «Не любят „макаки“ работать…»
Флиппер, не притормозив, пронёсся мимо него и лихо развернулся между скамейками.
— Вот! — выдохнул Люнер, выпрыгивая из седла. — Как я и говорил. Коп ушёл, а ему даже не отойти. В прошлый раз его вообще к ограде пристегнули. Сейчас хоть сесть можно…
Гедимин еле успел подняться со скамейки — в этот раз Люнер был не один. На заднем седле его флиппера сидела самка с тугим пучком волос на макушке, проткнутым двумя «заточками». Ещё одна вышла из-за ангара и, увидев Гедимина, радостно усмехнулась.
— Мистер Джед! А вы хорошо держитесь. Когда мы с Мишти увидели вас на суде…
— Хватит тебе, Джой, — оборвала её вторая самка, подходя к сармату. Её взгляд скользил снизу вверх, и она то и дело прикусывала губу и слегка бледнела. Когда она резко вскинула голову и заглянула Гедимину в лицо, её кожа из смуглой стала синевато-белой.
— Д-да, недурно они вас отделали, — пробормотала она, протягивая руку к его груди. — Это, снизу… такой выпуклый шрам?
— Шов, — отозвался Гедимин, настороженно глядя на самок, подошедших
