Ограниченная территория - Вероника Трифонова

— Что такое совесть? — медленно проговорил Химик. — Всего лишь рамки дозволенного, которые каждый устанавливает себе сам. Я вышел намного дальше рамок синдерезиса и создал по своим наблюдениям собственную философию… Я узнал и понял в этой жизни намного больше, чем все люди. Настанет время — и ко мне прислушаются. Я прославлюсь на весь мир, у меня будет куча последователей, почитателей. Мои исследования станут величайшими событиями в науке!

— Ты просто псих, — прошептала я. — Ты чокнулся. Ты мучаешь и убиваешь людей, и никогда не станешь примером для подражания.

— Это ты не понимаешь меня, Катя. Хотя могла бы. Когда-то я рассчитывал на твоё понимание… Но ты ничем не отличаешься.

В ответ я в гневе запустила в него подушкой.

— Да пошёл ты вместе с идиотскими бредовыми рассуждениями! Ты даже не представляешь, как в них ошибаешься. Ещё в тринадцатом веке Фома Аквинский назвал разум людей без совести «склонным к ошибкам». С тех пор мало что изменилось. Ты собираешься убить меня, мою дочь, так же, как убил ещё десятки людей, ради какой-то там высшей цели, но всё зря. Ты потерял всё и в этом тоже потерпишь поражение. Вот увидишь.

Мне показалось, что Химик сейчас, как обычно, издевательски ухмыльнётся. Но, вопреки этому, взгляд его сделался грустным.

— Я знаю, что потерял. Но я должен был. Только так я мог расти. Это мой выбор.

С этими словами он ушёл, я же задумчиво смотрела ему вслед, чувствуя, как внутри пинается ребёнок. Если я и могла чем-то задеть невозмутимого психопата, так это напоминанием о его собственных потерях. Вполне может быть, что он, даже считая эти жертвы совершенно необходимыми, по-своему сожалел о них.

Дверь едва слышно открылась, но этого звука хватило, чтобы выдернуть меня из воспоминаний.

Всё-таки он наблюдает за мной. Впустил меня.

Пошатываясь и сгибаясь, я доковыляла до кровати и с ощутимым трудом села.

Огромный живот казался мне больше, чем должен быть в семь месяцев беременности. При нормальной жизни я бы уже мечтала поскорее родить, но сейчас от одной мысли об этом меня охватывал жуткий страх.

Раньше я никогда не могла предположить, что в своей жизни захочу поднять на кого-то руку. Не в ответ на прямую физическую агрессию, а сама, первой. Тем более — покалечить и даже убить. Я, во время практики старающаяся по мере возможности иметь как можно меньше дел с опытами, где приходилось жертвовать живыми существами! Но сейчас, сидя на краю кровати и наблюдая, как живот меняет форму от шевеления в нём чего-то большого, я представляла себе, как дочка сворачивается там, всё больше округляя беззащитную спинку, и чувствовала, как желание защитить её поднимается до такого невероятного размера, что это пугает меня саму. Наверное, все женщины, когда у них появляются дети, начинают такое испытывать… И не только люди. В биологии среди живых существ такое понятие, как забота о потомстве, встречается во многих таксономических группах. Удивительная наука — биология. Изучать со стороны законы живого мира — увлекательно, но осознавать этот мир внутри себя — поистине бесподобно.

Откинув с плеч волосы, я мрачно посмотрела на постельное бельё. Затем — на рукава собственной толстовки.

Что ж… На крайний случай можно постараться задушить этого ублюдка всем, что попадётсяпод руку.

Глава 32

Рано утром, едва стрелка на циферблате в прихожей указала на цифру семь, я вышла из дома, села в свою «Ауди» и поехала в сторону Красногорска. Там я, припарковавшись у ворот кладбища, купила самый дорогой и красивый букет искусственных цветов (хотя даже в таких случаях я предпочитала живые, в этот раз я решила поддаться возгласу практичности). Мне повезло — хотя киоск открывался лишь с десяти утра, рядом с ним приторговывал ритуальной атрибутикой пожилой мужчина в старой, некогда белой кепке и замусоленной вельветовой куртке. Расплатившись с ним, я, сжимая букет, вошла на залитую утренним солнцем территорию погоста. Было прохладно; при дыхании у меня из носа вырывался пар. Кутаясь в застёгнутый на все пуговицы чёрный пиджак и радуясь, что вновь завязала на шее бордовый шарф, я в одиночку шла к нужной мне могиле. Меня не беспокоило возможное опоздание на работу: в НИИ я должна была появиться лишь к часу дня, чтобы провести с коллегами небольшое собрание, и времени в запасе было достаточно.

Вот, наконец, те самые сосны.

Подойдя к оградке, я, открыла небольшую дверцу, вошла внутрь места упокоения представителей рода Бирюченко и подошла к последнему в ряду захоронению. Могила Антона, утопающая в цветах и венках, выглядела такой же свежей, как и пятнадцать дней назад. Конечно, земля ещё не успела утрамбоваться, а на месте будущего памятника пока что стоит деревянный крест, где указаны имя и годы жизни покойного. На нём же ниже висела рамка с фото моего мужа, которую, я помнила, прикрепили здесь на девятый день после его смерти. В углу, как и положено, чёрная лента. На снимке Антон вежливо улыбался, глядя на меня добрыми светло-карими глазами. Так он всегда смотрел на меня при жизни, и именно этого взгляда мне не будет хватать до самого конца моей.

Смахнув слёзы, я поставила свой букет у подножия креста, насколько это было возможным, и осмотрела заваленный символами памяти прямоугольник на предмет засохших цветов и прочего мусора, но такого ничего не нашлось.

Распрямившись, я снова окинула могилу взглядом. Мне многое хотелось сказать, но я почему-то не могла выразить ни одну мысль и не знала, с какой вообще начать.

— Я скучаю по тебе, — наконец произнесла я. — Надеюсь, тебе там не так плохо…

Где-то вверху запел соловей, и закаркала ворона.

— Понимаешь, у меня дурное предчувствие, — высказала я. — Сегодня я, Тим и Марго собрались влезать в тайное логово возможного преступника. Не то, чтобы я боюсь, скорее волнуюсь. Вдруг всё будет напрасно, и мы его не остановим? Знаю, ты бы сказал мне, что всё будет хорошо и я зря надумываю. А я бы тебя послушала.

Дрожащими руками я пригладила волосы, шмыгнула носом и вдруг засмеялась.

— Я почему-то вспомнила, как Тим тебя вызывал в огород. «Антошка, Антошка, пойдём копать картошку…». Дурак, блин. Чёрт, почему мне это в голову пришло, не знаю, прости… Я сама не своя. Ты знаешь… я ведь решила приехать сюда, чтобы ещё и попросить тебя о помощи… именно здесь. Но не только поэтому. Ещё я соскучилась.

Несмотря на то, что