Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод) - Джон Вэнс

На четвертый день путешествия впереди показался Качан. Рейш направил «Пибар» к оказавшейся неподалеку рыбачьей лодке и велел Зарфо узнать, как добраться до Зары. Смуглый старик со стальными кольцами в ушах, не говоря ни слова, указал рукой направление. Они поплыли вперед и на закате вошли в устье Иш. На западном берегу сверкали огни Зары, но особой нужды заходить в порт не было, и судно продолжило путь на юг.

Они плыли всю ночь по водам, которые луна Аз окрасила в спокойный розовый цвет. Наутро глазам путешественников предстало великолепное зрелище: вдоль берегов тянулись ряды огромных остроконечных деревьев, словно копья поверженных великанов, направленные в небо. Дальше местность становилась все более пустынной; какое-то время река петляла среди обсидиановых гор. На следующий день на берегу показалась группа высоких воинов в черных плащах. Зарфо заявил, что они из племени нис. Аборигены неподвижно стояли и наблюдали, как «Пибар» стремительно скользит вверх по течению.

— Держитесь от этого народа как можно дальше! — сказал Зарфо. — Говорят, дикари живут в норах, как ночные собаки, но разница между ними в том, что звери гораздо добрее!

К вечеру судно достигло скопления тянувшихся по обоим берегам дюн, и локхар настоял, чтобы на ночь судно встало на якорь.

— Впереди песчаные наносы и отмели. Мы непременно напоремся на мель, а головорезы из нис, которые, конечно, идут по нашим следам, поднимутся на борт и набросятся на нас.

— Что им помешает напасть, когда мы будем стоять на якоре?

— Дикари боятся воды и не плавают на лодках. Поэтому мы будем в полной безопасности и сможем спать так же безмятежно, как, к примеру, в Смаргаше.

Ночь выдалась ясной; по небу величаво плыли две луны. На берегу пылали костры, вокруг которых сидели люди племени нис. Они разогрели котлы с каким-то варевом; потом раздались звуки странной музыки, которую исполняли на скрипке и барабане. Мелодия казалась то заунывно напевной, то необузданно дикой. Почти час путешественники наблюдали за плясками на фоне костров. Фигурки в черных плащах подпрыгивали, высоко задирали ноги, размахивали руками и кружились; затем, в такт музыки, стали раскачиваться, обхватив друг друга за пояс и мерно поднимая и опуская головы.

Утром воины исчезли. Без каких-либо происшествий корабль преодолел отмели. К вечеру путешественники приблизились к какой-то деревне. От набегов нисов ее охраняла ограда из высоких кольев. К каждому был прикован скелет в прогнивших лохмотьях черного цвета. Зарфо объявил, что дальше придется идти по суше.

— Смаргаш расположен южнее, в трехстах милях отсюда. Дорога к нему проходит через пустыни, горные цепи и глубокие пропасти. Надо отыскать караван, который идет по старой дороге Сарсазм к Хамиль-Зуту, что у холмов Локхара. Я еще до утра постараюсь разузнать, как это лучше сделать.

Всю ночь Зафро провел на берегу, а утром принес хорошие новости:

— Мне с большим трудом удалось обменять «Пибар» на лучшие места в караване до Хамиль-Зута.

Рейш прикинул, сколько может стоить такой переход, и усмехнулся. Триста миль... Максимум двести цехинов с человека, за четверых — восемьсот. Корабль стоил минимум десять тысяч. Он окинул взглядом старого локхара; тот смотрел ему прямо в глаза.

— Помнишь, что произошло в Кабасасе?

— Ну еще бы, — пробурчал Зарфо с видом глубоко страдающего правдолюбца. — Я до сих пор не могу оправиться от обиды, которую ты нанес мне своими оскорбительными намеками!

— Что ж, придется, как видно, прибавить к ним еще один... Сколько ты запросил — и получил — сверх суммы, которая пойдет в уплату наших мест в караване?

Локхар замялся.

— Ну, я не хотел говорить сразу, чтобы потом приятно удивить тебя!

— Сколько, Зарфо?

— Три тысячи, — пробормотал Зарфо, — и ни цехина больше. Это хорошая цена для здешних бедных мест!

Рейш не стал спорить.

— Где деньги?

— Их заплатят, когда мы сойдем на берег.

— А когда отправляется караван?

— Скоро — примерно через сутки. Мы можем провести ночь у местных; здесь есть сносная гостиница.

— Прекрасно. Тогда пойдем заберем цехины.

К удивлению Рейша, в мешочке, который Зарфо получил от хозяина гостиницы, оказалось ровно три тысячи. Старый локхар мрачно хмыкнул, зашел в таверну и утопил свое горе в кружке пива.

Караван отправился на юг через три дня — двенадцать моторных повозок, на четырех установлены песочные пушки. Местность, которую они проезжали, поражала мрачным великолепием: узкие ущелья, бездонные пропасти и каньоны, каменистая пустыня — дно высохшего в древности моря, — силуэты далеких горных хребтов, шелестящие островки остроконечных деревьев и черного папоротника. Иногда они замечали воинов-нисов, но дикари держались на почтительном расстоянии. На исходе третьего дня караван добрался до Хамиль-Зута — грязного городишки, состоявшего из сотни глинобитных хижин и дюжины таверн.

Утром Зарфо нанял двух проводников, раздобыл вьючных животных и снаряжение, и путешественники отправились к цепи гор Локхара.

— Это необжитые края, — предупредил всех локхар. — Иногда встречаются хищные звери, так что держите оружие наготове.

Тропинка была крутой; все вокруг выглядело так, словно здесь не ступала нога человека. То и дело там и тут мелькали карояны — серые зверьки, которые ловко карабкались по скалам, быстро перебирая шестью конечностями; иногда они выпрямлялись, становясь на две лапы. Однажды путешественникам встретилась странная тигро-головая ящерица, пожиравшая тушу какого-то зверя, но им удалось без помех проехать мимо.

На третий день пути впереди замаячили горные цепи Локхара; в полдень вдалеке показался Смаргаш. Зарфо обратился к Рейшу:

— Мне сейчас пришло в голову — впрочем, ты наверняка и сам знаешь, — что мы затеяли довольно рискованное дело.

— Не спорю.

— Здешние жители вступают в контакты с ваннэками, а чужестранец может навлечь на себя беду, обратившись не к тем людям.

— Ну и что?

— Я думаю, что команду лучше подобрать мне.

— Да, конечно. Но вопросы оплаты решаю я.

— Как скажешь, — пробурчал Зарфо.

Теперь они проезжали цветущую, хорошо орошаемую местность, где всюду виднелись крестьянские хозяйства. Мужчины, которые встречались по пути, походили на Зарфо: тело выкрашено черной краской или покрыто татуировкой, а на плечи спадали пышные белые гривы. Женщины, напротив, отличались необыкновенной белизной, с темными, как вороново крыло, волосами. У детей, копошившихся повсюду, окраска головы зависела от пола, зато кожа у всех была одинакового цвета грязи, в которой они играли и измазались от макушки до пят.