Багорт. Том 1 - Анастасия Валерьевна Суворова

только разделить с вами трапезу, но и пригласить на ежегодный праздник моего леса, что начнется с рождением последней летней луны и продлиться пять сказочных ночей. Мы с нетерпение будем вас ждать. Синий лес, древний Озерный народ и я желаем только одного – процветания Мрамгора. Это в наших с вами силах. Лес уже открылся для вас, придите и убедитесь в этом, – закончила она и плавно опустилась на свой стул.

Дея ожидала вопросов, упреков, ухмылок, но публика отреагировала равнодушной тишиной, чем окончательно расстроила девушку. Положение спас поднявшийся со своего места Ян, он звонко зааплодировал краткой Деиной речи, оживив сонную знать. Вскоре уже большая часть хлопала, кто стоя, кто оставаясь на местах.

Это была маленькая победа, но Дея прекрасно знала, она значит не так уж и много, пока эти ханжи не пришли на ее зов.

После окончания обеда, на котором у Деи от волнения кусок в горло не лез, к ней подошел Ян, чтобы обнять и поздравить.

– Я сейчас очень тороплюсь, – сказал он, выпуская ее из объятий, – Маюн ждет. Мы должны лететь на разведку к Медовому лугу, там что-то неладное случилось с пасечником. Он повыпускал всех пчел и они искусали пол деревни. Я лечу с двумя Ведами, поэтому к вечеру уже вернусь. Если ты не против, я бы прокатился с тобой до Лимонной реки. Сегодня закат обещает быть особенно красочным, а значит и дикие кони, и сама речка будут очень яркими.

– Пожалуй, прогулка – это именно то, что мне сейчас нужно.

– Вот и отлично, – обрадовался Ян, – я пришлю к тебе овсянок с вестью.

– Буду ждать.

Ее преданный друг был сейчас необходим ей как сам воздух. Она так устала от нескончаемого душевного напряжения, что хотела снова почувствовать себя маленькой девочкой, которую от любых бед оберегал Ян. Она никогда не стремилась быть сильной и независимой, но вынуждена была взрастить в себе эти качества, а затем и принять, как принимают неудобный, но необходимый на войне доспех, облачаясь в тяжелые стальные оковы. Они были нужны ей, ведь в этом мире волшебной сказки ей досталась роль чудодея, которую становилось исполнять все сложней и сложней.

Проводив Яна долгим, измученным взглядом, Дея вздохнула и побрела в конюшни за Дореной.

Несмотря на то, что на дворе стоял последний летний месяц, жара была невыносимая и Дея в своем платье из плотного шелка и жемчужном плаще изнемогала от перегрева. По дороге в лес она свернула с тропы, чтобы проехать к ближайшему озерцу, прятавшемуся в редких зарослях дикого шиповника. Ей нестерпимо хотелось смочить лицо и пополнить опустевшую флягу.

Приблизившись к водоему, она увидела, что его уже кто-то облюбовал. У берега, лицом к воде сидело двое. Дея поторопилась свернуть, не желая смущать отдыхающих своим присутствием, но они уже услышали ее приближение. Девушка, что вплотную прижималась к полураздетому парню, обернулась и ее иссиня-черные волосы взметнулись, словно стая воронов.

У Деи перехватило дыхание и прежде чем хоть одна мысль возникла в ее голове, она натянула поводья, пытаясь остановить скачущую лошадь. Этот отчаянный маневр чуть было не выбил ее из седла, но не об этом она сейчас думала.

Как она могла не узнать Родмилу? Может потому, что в Мрамгоре все Веды имели черные волосы? Влада бы она, конечно, признала, если бы девушка не закрывала его собой полностью (он сидел, притянув колени к подбородку, а Ведунья обнимала его со спины).

Вскочив на ноги и даже не пытаясь прикрыть обнаженную грудь, она плавила соперницу торжествующим взглядом, словно хотела прожечь в ней дыру. И Дея вместо того чтобы проехать к озеру как ни в чем не бывало, развернула кобылу и бросилась куда глаза глядели, выдавая свою уязвленность.

Глаза застилали слезы, в висках пульсировала готовая вскипеть кровь, все плыло, вертелось, клокотало. То, что она увидела, превзошло все ее мыслимые ожидания. Она просидела как затворница в своем лесу несколько недель, боясь встретить безразличный взгляд Влада, а он даже не обернулся в ее сторону, продолжая самозабвенно разглядывать водную гладь, пока полураздетая Родмила таращилась на нее. И это после вчерашней сцены на площади!

На один день ей показалось, что он снова благоволит ей, а теперь на нее лавиной обрушилась сумасшедшая боль. Она чувствовала, как немеет, заиндевает все ее существо, словно изнутри, из самого ее центра распускается ледяной, кристаллический цветок с острыми, очень острыми гранями.

Лучше бы она приехала немного раньше. Тогда, когда происходило то, чего она так страшилась. Возможно, это зрелище вырвало бы ей сердце, но сейчас она желала именно этого, потому что не могла стерпеть той муки, что оно причиняло.

Если бы не ее умница Дорена знавшая дорогу к лесу, Дея так и блуждала бы по окрестностям. Когда кобылка довезла ее до озера, Дея с трудом спешилась и, не помня себя, кинулась с головой в воду, позволяя телу безвольно падать на дно. Сначала она ощутила уже знакомый приступ удушья, но потом вода приняла ее и чьи-то нежные руки подхватив, потянули ко дну, укладывая на мягкие губки.

Толи русалки опоили ее чем-то, толи вода вбирала всю ее боль, милосердно усыпляя, но как ее поднимают обратно на берег, она ощущала уже сквозь дрему. Дея пришла в себя, когда на лес уже опускались сумерки. Она лежала на берегу, укутанная в сой плащ, а Божена заплетала ее подсохшие волосы в косы. Подняв на старшую русалку помутневшие глаза, Дея увидела, что та плачет.

– Почему ты плачешь, Божена, – безжизненным голосом спросила Дея.

– Весь лес плачет, Госпожа, так же, как и твое сердце.

И тут только Дея обратила внимание, что деревья плотно сомкнули ветви, загораживая свою Госпожу от случайного взгляда. Это было не просто восприимчивостью, а безусловным, всецелым проникновением друг в друга. Теперь она даже не могла позволить себе страдать, не причинив тем самым боль своему лесу. Но как не странно, это не разозлило ее, а заставило взять себя в руки. Она села и обвела взглядом собравшихся у берега Озерных дев.

– Вчера я была на городской площади, а сегодня в замке. Все жители приглашены на ночные купания. Мы должны быть веселы и гостеприимны. Удивите всех мои прелестницы, по Мрамгору ходят слухи, будто вы настолько одичали, что утратили свою легендарную красоту и легкий, веселый нрав. Научим же этих задавак как нужно веселиться! – закончила она, вставая на неокрепшие ноги.

«Я Хранитель леса. Я не имею права отдавать свое сердце мужчине, который выжимает из