Агентство «Томпсон и К°» - Жюль Верн

Побледневшему от гнева Томпсону пришлось удалиться, проглотив эту пилюлю. А Бейкер вообще перестал обращать на него внимание.

Проснувшись утром шестого июля, пассажиры обнаружили, что «Санта-Мария» почти не движется вперед. Бриз ночью стих, и к восходу солнца на море воцарился мертвый штиль. Покачиваясь на волнах, «Санта-Мария» хлопала парусами о мачты, скрипела, раскачивалась, и это вызывало у всех тошноту.

Несмотря на радостное известие о том, что под действием чистого морского воздуха наступило заметное улучшение здоровья у Гамильтона и Блокхеда, день прошел невесело: из-за штиля путешествие может затянуться. Однако уж лучше слишком слабый ветер, чем слишком сильный, и все терпеливо сносили неприятность, не внушавшую особой тревоги.

Капитан Пип воспринимал происходящее по-другому. У него сильно косили глаза, и он яростно тер себе кончик носа — признаки большого беспокойства. Очевидно, по мнению славного капитана, происходило что-то необычное, он то и дело поглядывал на запад, откуда шла рябь, раскачивающая «Санта-Марию».

Пассажиры хорошо знали привычки своего уважаемого командира и не могли не понимать, что все это означает. Потому они тоже смотрели в сторону западного горизонта, однако никому не удавалось ничего рассмотреть. Там, как и везде вокруг, небо было голубым и чистым, без единого облачка.

Около двух часов пополудни на западе появилась легкая дымка, она медленно надвигалась, меняя постепенно окраску от белой к серой и от серой к черной.

Было около пяти часов, когда заходящее солнце опустилось в эту мглу и море окрасилось в зловещий медно-красный цвет. В шесть часов угольно-черная туча закрыла небосклон, и тогда послышались первые приказы капитана:

— Крепить кливер! Крепить бом-брамсель!…[141] Крепить топсель![142]Крепить крюйс-брамсель!…[143]

Через четверть часа свернули кливер и бом-брамсели, а через двадцать минут — паруса бизань-мачты[144]. Не успели закончить эту работу, как последовала команда убрать грот, фок и брамсели, капитан приказал оставить только бом-кливер, оба марселя на малых рифах и крюйсель[145].

Пока все было спокойно. Но это затишье казалось зловещим.

И действительно, ровно в восемь налетел ураган вместе с проливным дождем, и «Санта-Мария» так наклонилась на один борт, что чуть не перевернулась. Потом, выставив форштевень и разрезая носом поднявшиеся валы, запрыгала по волнам. Капитан посоветовал всем ложиться.

«Санта-Мария» дрейфовала до утра, и пассажиров жестоко встряхивало на каждой волне. За ночь буря ничуть не стихла. Напротив, к восходу солнца она набросилась на судно с удвоенной яростью.

Капитан Пип был доволен тем, как «Санта-Мария» шла на штормовых парусах. Она легко взбиралась на волну, при этом вода на палубу почти не попадала — ее только обдавало брызгами. Но моряк обнаружил, к своему неудовольствию, что пеньковые тросы, закупленные на Сантьягу, оказались плохого качества. Ванты[146] и бакштаг под ударами моря растянулись, и мачты у основания расшатались в своих пазах.

Сила урагана постоянно нарастала. Стало ясно, что предстоит выдержать схватку с одним из сильнейших циклонов.

Волны стали огромными. Они обрушивались на «Санта-Марию» и заливали ее водой.

Капитан продолжал идти на штормовых парусах. Но к семи часам вечера положение стало еще более серьезным. Под усилившимся ветром рангоут[147] начал раскачиваться так угрожающе, что капитан посчитал невозможным идти тем же ходом, он решил плыть по ветру.

В том положении, в каком находилась «Санта-Мария», сменить галс и встать по ветру или наоборот — это маневр, требующий большой сноровки. Между моментом, когда судно подставляет свой форштевень разъяренным волнам, и тем моментом, когда оно, набрав достаточную скорость, взлетает над водой, есть миг, когда волны бьют о борт. Если вал достаточно сильный, то судно начинает вертеться, как пробка. Поэтому нужно внимательно следить за волной и умело маневрировать.

Капитан сам встал за штурвал. Экипаж в полном составе находился вдоль левого борта, готовый броситься к марселям.

— Забирай по борту назад! — скомандовал капитан, точно выбрав момент и быстро поворачивая рулевое колесо.

Судно разом легло на правый борт и в то же мгновение встало по ветру. Но это еще не все. Развернуться к волне кормой недостаточно, нужно еще набрать большую скорость, чтобы смягчить силу удара волн.

— Забирай по борту вперед! — прозвучала команда капитана, как только корабль встал по ветру.— Отдать фок-марсель![148] Убрать фок-рей[149] и крюйсель!

Маневр вполне удался. Подставив ветру большие паруса фок-мачты, «Санта-Мария» набрала скорость и понеслась, разрезая волны. Еще одна предосторожность: «Санта-Мария» тянула за собой рыбачью сеть, обнаруженную в одном из отсеков трюма. Сеть предназначалась для того, чтобы волны, настигающие корабль, не заливали полуют.

С переходом от дрейфа к движению по ветру пассажирам стало полегче. Судно пошло мягче, и все подумали, что опасность уменьшилась.

Но капитан был другого мнения. Если продолжать двигаться на восток, то, по его расчетам, не пройдя и трехсот пятидесяти миль, можно оказаться у берегов Африки. А эти триста пятьдесят миль они проскочат очень быстро, учитывая скорость «Санта-Марии» при попутном ветре.

Капитан не спал всю ночь. Но утром восьмого июля горизонт оказался чист. Капитан подумал, что он, возможно, ошибся в своих предположениях, и стал надеяться, что ветер повернет немного к северу. Благодаря этому удастся добраться до Сен-Луиса в Сенегале и бросить якорь.

К сожалению, желанного северного ветра не дождались. По-прежнему дул вест-норд-вест, и «Санта-Мария» продолжала нестись в сторону Африки со скоростью курьерского поезда.

Из-за того, что кто-то из членов экипажа проболтался, пассажиры были в курсе происходящего и разделяли тревогу капитана. Они во все глаза смотрели на восток, пытаясь увидеть берег, к которому несет их корабль.

Но только к пяти часам утра заметили землю по левому борту. Побережье в этом месте изгибалось, образовав нечто вроде залива. «Санта-Мария» стрелой неслась вдоль берега, вместо того чтобы идти прямо на него, как следовало ожидать. Но постепенно расстояние между землей и «Санта-Марией» стало уменьшаться.

Капитан стоял на полуюте один и всей силой своего духа был на низком песчаном берегу, где вдали на горизонте виднелись дюны[150], а со стороны моря вставали стеной рифы.