Русская комедия (сборник) - Владислав Князев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И кажет народу дыру. Где бы вы думали, дыра? Нет, не в голове. В штанах. И рассказывает такое, что сам Гомер и даже сам Гюго уши развесили бы.
Оказывается, на дне Волги только что разыгралась небывалая драма. Оказывается, матушка наша, великая река, вовсе не умывала рук и не снимала с себя ответственность, а просто не знала, как быть и что предпринять. Прямо растерялась и заколдобилась от собственного бессилия.
– Ах ты, дитятко мое непутевое, – запричитала она над Лукой Самарычем. – Знать, не хочет это дохлое время иметь своего живого героя. Знать, суждено мне стать для тебя, мой горемычный, рекой забвения.
Так плакала-причитала Волга. Но не сник и не раскис даже от ее горючих слез колдыбанский удалец.
– Какую-то столичную, то есть банальную философию развела ты, матушка, – возражает он. – Скажи еще, что Волга впадает в Каспийское море. Ну!
И начинает мыслить как можно шире и как можно глубже, а главное, с поворотом. Что мешает всплыть? Живот? Да ну, ерунда. Мы же не в спецназ по контракту комиссию проходим. Плавать не умеем? Совсем пустые отговорки. Древний эллин Архимед тоже плавать не умел, а всплыл как миленький. Хоть и голый был, и, надо полагать, чувство стыда ему все-таки немного мешало. А мы – при полном параде. Даже в кремлевский президиум не стыдно. Только обсохнуть слегка да стаканчик принять. Чтобы зубы от переохлаждения не лязгали.
Тогда в чем же дело? Как бы постичь научные тайны гидродинамики? А впрочем, ну их, тайны. Чать, не в Академии наук доклад читаем. К чему туман напускать?
– А ну-ка, матушка Волга, сделай свой знаменитый зигзаг. Как всегда. Только еще покруче. Особо круто.
– Круче некуда, – отвечает Волга.
– Ну еще чуть-чуть. Хотя бы на тыщу градусов.
– Штаны по шву не разойдутся? – серчает великая река.
Штаны? Штаны… Штаны!
Конечно же, все дело в штанах! Тех самых, которые шириною с Ледовитый океан. Эвон, сколько воды в них набралось! И деваться ей некуда, потому как штаны в болотные сапоги заправлены. Ясно, что при такой загрузке-перегрузке век свободы не видать, а всю жизнь на нарах, то бишь на дне, куковать.
Какой напрашивается вывод? Снять сапоги? С одной стороны, логично: на дне Волги болотные сапоги ни к чему. Однако какой же это колдыбанец-удалец без болотных сапог? Значит, сапоги не тронь.
От штанов избавиться? Фу, какая неприличная мысль! Колдыбанец – не какой-то Архимед, чтобы из воды выскакивать и бежать по улице без штанов. Да еще не «караул» кричать, а «эврика».
И тут…
– Эврика! – вскричал Лука Самарыч, но в отличие от Архимеда в приличном виде.
Зачем двигать с места на место Ледовитый океан, в смысле снимать штаны? Надо просто сделать в них… большую дыру. Как можно больше!
– Ну-у-у… – возражает Волга. – Весь мир смотрит на тебя, затаив дыхание, а ты – в дырявых штанах. Все-таки герой, а не какой-нибудь пемзенский бомж или парижский кутюрье.
– Опять же давай, матушка, рассуждать не по-московски, а по-нашенски, – гнет свой зигзаг Лука Самарыч. – Да, во все времена и во всех краях герои были, так сказать, с иголочки. В золоченых кольчугах, в соболиных папахах, в смокингах от Версаче. Но в нашенском особом Колдыбанском краю всё не так, всё по-особому. И время у нас тоже особое. Сама говоришь: не требуется ему свой герой. Ну и не будем биться лбом об этот валун. Обойдем его нашенским фирменным маневром. То есть игрою колдыбанской мысли. Ну?
– Не томи, – серчает Волга. – А то от любопытства из берегов выйду и гордость края – сажевый комбинат затоплю.
– Быть или не быть герою нашего времени? – по-гамлетовски ставит извечный мировой вопрос Колдыбанский утопленник. – На этот предмет мне открывается ОКИ, то бишь Особая Колдыбанская Истина, все слова – с большой буквы.
– Ну ладно, не манерничай, как Москва-река. Терпеть не могу, – серчает Волга. – Выстреливай быстрее: быть или не быть герою?
– Не быть! – выстреливает озаренный колдыбанец. – Зачем нам герой времени? Нет и не надо.
– Заврался, – разочарованно вздыхает Волга. – Сразу видно: десятидневный утопленник.
– Не быть, но… – пропуская мимо ушей шпильки в свой адрес, хитро щурится десятидневный водяной. – С твоего позволения, матушка Волга, я все-таки буду. Буду героем нашего…
– Не томи! – уже гневается река-матушка. – А то русалок на тебя напущу.
– …безвременья, – завершает мысль хитроумный колдыбанец. – Герой нашего безвременья. Как вам нравится? Еще хлеще. Ну?
– Ну! – восхищается Волга-матушка. – ОКИ!
– Оригинально, уникально и нигде не запатентовано, – развивает похвальное слово новой идее ее автор. – А то вы меня всё на роль второго прочили. Истинный колдыбанец даже вторым Гераклом не желает быть. Только первым.
– Ну и ну! – молвит Волга на радостях за свое чадо. – Колдыбан – дыра. Эпоха – дыра. И герой – штаны с дырой. ОКИ!
– Герой – штаны с дырой, – раскланивается Лука Самарыч уже перед земляками. – Впервые во все времена и во всем мире! К вашим услугам-с.
Затаив дыхание, слушают земляки своего героя. Ах, как загибает!
– И как только я, значит, дырку в штанах проделал, – пошел на последний вираж лихой загибальщик, – так сразу вся вода из них и вылилась. Налегке я тут же, как пробка из шампанского, в смысле как Архимед из ванны, вылетел наружу. Эврика!
– Ври! – подхватило эхо седых Жигулей. – Ври-ка!
Герой нашего безвременья, естественно, не мог оставить без внимания эти оскорбительные намеки на вранье.
– Мне стыдно за вас! – хотел он цыкнуть на Жигули. – Дожили до седин, и не знаете, что на Самарской Луке верят на слово!
Но тут…
– Са-ма-а-арыч! – гремит над Волгой аж до Астрахани и аж до самых Афин голос, тоже знакомый до боли в печенках, во всяком случае, по легендам. – Ах ты, колхозан заевшийся! Убью на месте, как муху!
И все узрели сына верховного олимпийского бога – Геракла…
Продолжение легенды следует.
* * *Ну а теперь – быль. Только снова и снова напомним тебе, читатель, что это мы вот так особо излагаем: сначала легенда, а потом – быль. На самом деле всегда наоборот: сначала быль, а потом уж из нее рождается легенда. Причем быль, которую сейчас предстоит нам сотворить, должна быть обязательно хлеще той былины-легенды, которую ты, читатель, уже смакуешь. Если былина – конфетка, то быль – шоколадный набор. Былина – тульский пряник; быль – торт «Наполеон». Былина – французский коньяк; колдыбанская быль – «Волжская особая».
Слушай, читатель, затаив дыхание! Истинные колдыбанцы выходят на помост и сразу берут быка за рога:
– Достославные земляки! Не кажется ли вам, что вы ведете себя как-то по-московски?
– Пребывать на брегах Волги-матушки больше пяти минут – и еще ни разу не выпить за нее!
– Это не укладывается в нашей голове.
– Как пить дать!
Во! Помнишь, читатель, легенду? «Покидая берег Волги, не забудьте опрокинуть стаканчик!» Неплохо, конечно. Однако быль, которую мы творим, куда хлеще. Как пришел на Волгу, так сразу и бахни! А уходить не торопись. Это только начало.
– Прошу наполнить стаканы! – громогласно призывает ведущий.
Народ дружно и оперативно откликнулся на этот близкий сердцу каждого призыв.
– За матушку Волгу!
– Ульк! – сообщило миру жигулевское эхо о том, что сыны и дочери Колдыбанщины свято чтут славные волжские традиции.
Особая колдыбанская быль взяла успешный старт.
– Не кажется ли вам, достославные земляки, что теперь наша мысль течет шире и глубже? – вопросил один из боцманов «Утеса» и сам ответил:
– Гораздо шире и гораздо глубже. Вот теперь давайте обратимся к Волге-матушке, и она наверняка выслушает нас.
– Волга-матушка! – подхватил другой боцман. – Просьбу имеем к тебе. Верни, пожалуйста, Луку Самарыча! Весь Колдыбан просит.
– Поклонимся же Волге-матушке, – продолжил третий. – Вот какая у нас нижайшая просьба, прямо до земли…
– А теперь – тсс! – зычно повелела луженая глотка четвертого боцмана. – Слушаем, что речет Волга-матушка. Чу!
Мы выдержали паузу, во время которой застыли, как монументы, приложили ладонь к уху и для вящей убедительности раскрыли рот варежкой, несмотря на то что туда сразу же полетели стаи ворон. Глядя на нас, даже режиссер Станиславский, этот знаменитый фома, не верящий своим актерам, и то бы наверняка воскликнул: «Верю!»
Ну тогда озвучим слово Волги для тех, кто туговат на ухо, а равно на догадливость.
– Достославные земляки! Матушка Волга выслушала нашу просьбу и приняла ее к рассмотрению. Решение будет принято без всякой бюрократической волокиты. Буквально сию минуту по воле народа, по благословению Волги-матушки Лука Самарыч восстанет от смерти к жизни и вернется к своим землякам.
– К торжественной встрече героя Самарской Луки, – возглашает лучший церемониймейстер Средней Волги Тигран Львович Леопардов, – смир-на-а!
– Лука Самарыч! – призвали мы. – Восстань во славу эпохи!
– Ура-а-а! – завопил честной народ.