Слабости сильной женщины - Анна Берсенева

– Ладно… – протянул он. – Как знаете, Валерия Викторовна!

И, распахнув дверь ногой, исчез в темноте зимнего вечера.

Глава 7

Времени на остановки не было, это так. Но иногда Лера чувствовала, что потребность остановиться, подумать о себе и о своей жизни становится такой же необходимой, как дыхание.

Она была одна. Конечно, ей было всего двадцать восемь лет, она была красива, умна и независима, и уж ей-то, кажется, можно было уверенной быть в том, что долго она в одиночестве не останется.

И все-таки, несмотря на все доводы логики, Лера Вологдина, преуспевающая, красивая и умная бизнесвумен, чувствовала себя в неизбывном одиночестве и выхода из него не видела.

Она каждый день сталкивалась со множеством людей, у нее не было недостатка в новых знакомствах и еще меньше недостатка было в восхищении сильного пола. Мужчины, с которыми знакомила ее работа, расточали комплименты, приглашали в рестораны и недвусмысленно намекали на возможность более близких отношений.

И какие это были мужчины! Всего за несколько лет Лера достигла такого уровня, на котором жизнь сводила ее с наиболее яркими и интересными людьми – как равную среди равных.

«Есть из кого выбрать», – думала она иногда с усмешкой, но усмешка эта была невеселой.

Все дело было в том, что ей не хотелось выбирать. Она не винила в этом мужчин – их-то за что? Ей казалось, что какая-то червоточинка появилась в ней самой – невозможность любви, так она это про себя называла.

А почему это произошло, Лера не знала. Может быть, это было следствием дешевого и неосуществимого романтизма, о котором когда-то говорил ей Валик Стар; может быть, началось, когда она бегала по Стамбулу, покупая лифчики; или когда ушел Костя; или с того мгновения, когда она почувствовала себя свободной, лежа в постели Стаса Потемкина. Но Леру действительно не тянуло ни к кому, и она ничего не могла с собой поделать.

Именно в таком состоянии – неизбывной и тягостной свободы – встречала она день своего рождения прохладным и ясным мартовским вечером.

Ей не хотелось устраивать праздник – очень уж настроение было неподходящим, – и они посидели дома втроем с мамой и Аленкой, чокнулись бокалами с любимым Лериным «Киндзмараули». Лера сама уложила Аленку в постель, хотя та хныкала:

– Пусть бабушка! Пусть бабушка сказку почитает и побаюкает!

– Я тебе сама сказку почитаю, – увещевала ее Лера. – И побаюкаю сама, малышечка моя, не волнуйся!

– Ты не умеешь! – не успокаивалась Аленка. – Бабушка умеет, а ты не умеешь!

Все это тоже не добавляло радости.

– Я пройдусь немного, мама, – сказала Лера, когда Аленка наконец уснула.

– Да ведь поздно уже, Лерочка! – испугалась Надежда Сергеевна. – Куда же ты пойдешь?

– Пройдусь, – повторила Лера. – Не волнуйся, я скоро вернусь. Вечер хороший, подышу воздухом немного.

Она вышла во двор, когда вечерняя синева неба стала бархатной, почти черной. Прошла через гулкую арку, вышла на бульвар и медленно пошла к Садовому кольцу – просто так, без видимой цели. Весенняя легкость и весенняя тоска вели ее по вечернему городу.

Казалось, пол-Москвы высыпало в этот вечер на улицы. Женщинам не терпелось продемонстрировать наконец новые наряды, с таким тщанием приготовленные зимой. Мужчины выглядели словно бы увереннее в сопровождении своих очаровательных спутниц.

Лера перешла Садовое кольцо и остановилась в недоумении: а куда, собственно, она направляется? И едва не заплакала от ясного ощущения собственной никчемности. Ей вдруг показалось, что даже городу своему, родному и любимому, она совсем не нужна…

Вдруг она вспомнила, как стояла здесь однажды – да, вот здесь, на этом самом перекрестке, на этой троллейбусной остановке у Оружейного переулка, – и ждала Валика Стара, полная каких-то веселых и будоражащих иллюзий. А потом они пошли в «Три апельсина», а потом он спокойно предложил переспать с ним для приятного окончания вечера…

Но об этом думать не хотелось. А вот «Три апельсина» – это была мысль! Лера вспомнила особенную, утонченную атмосферу ресторанчика Вероники Стрельбицкой, и саму ее – очаровательную, уверенную в себе – тоже вспомнила. И почему бы не пойти туда сейчас?

К счастью, за это время ресторан не закрылся. Золотистая вывеска по-прежнему светилась над входом, и красные ступеньки были прежние, даже свежевыкрашенные.

Лера спустилась вниз и остановилась на пороге зала, оглядывая публику и выискивая глазами хозяйку. Валентин ведь сказал тогда, что она часто встречает гостей сама.

И действительно, Вероника Стрельбицкая, очаровательная богиня Ника, вышла ей навстречу откуда-то из золотистого полумрака в глубине ресторана.

Она почти не изменилась с тех пор как Лера увидела ее впервые. Не изменилась прическа – причудливая волна, обрамляющая тонкое лицо. И платье из лилового переливчатого шелка по-прежнему придавало ее облику изысканность и оригинальность.

Но, главное, не изменилось выражение лица, это Лера отметила сразу. Взгляд Вероникиных удлиненных глаз был тот же: веселый, обращенный к себе и потому совершенно довольный жизнью.

– Рада видеть вас у себя, – улыбнулась она Лере – конечно, не узнавая ее. – Но, к сожалению, мы сегодня закрываемся пораньше. Обстоятельства, мне искренне жаль. Видите, гости уже почти разошлись.

С этими словами Вероника плавно указала на зал, действительно полупустой. А Лера и не заметила этого сразу и радовалась еще, что не много народу!

– Мне тоже очень жаль, – произнесла она с настоящей печалью. – Но я тогда просто посижу немного? У вас очень хорошо, Вероника, мне еще в первый раз понравилось. Вы, конечно, не помните – я приходила как-то с Валентином Старом.

– С Валиком? – улыбнулась Вероника. – Да, конечно, помню.

Но по ее вежливой улыбке и короткой лукавинке, мелькнувшей в глазах, Лера поняла, что Ника не может упомнить всех, с кем приходит в ее ресторан Валик Стар.

– Что ж, – улыбнулась она, – у вас еще есть время, и я провожу вас за столик.

Впрочем, времени у нее оказалось не слишком много. Лера села за столик под золотыми ветвями дерева, выпила немного вина – тягучего, сладкого, непонятно почему выбранного ею в карте вин; покурила, глядя, как расходятся посетители.

Самой ей уходить не хотелось. Хотелось сидеть просто так, не чувствуя на себе посторонних взглядов, никого не оценивая и никуда не торопясь.

Ника подошла к Лере, когда посетителей совсем не осталось.

– Видите ли, – сказала она с некоторым смущением, – мне очень жаль, что я вынуждена вас беспокоить… Но я уже пообещала своим друзьям вечер в узком кругу в день своего рождения, поэтому и закрываю сегодня пораньше.