Дом корней и руин - Эрин А. Крейг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я снова сделала глоток вина – ровно столько, чтобы почти опустошить бокал, но не утратить ясность ума, – и поставила бокал в центр стола, чтобы Дофина заметила. Будучи любезной хозяйкой, она тут же подняла бутылку, чтобы наполнить мой бокал, не сразу вспомнив, что она пуста.
– Нам нужно еще вина! – громко крикнула она официантке. – Больше хлеба. Больше вина.
В ее голосе чувствовалось напряжение. Лицо раскраснелось и блестело от пота.
– С вами все в порядке? – спросила я.
Дофина качнула головой:
– О да. На самом деле мне так… хорошо.
Я промокнула салфеткой уголки губ, пряча улыбку. Мой план сработал.
Официантка вернулась: в одной руке она несла вторую открытую бутылку, в другой – корзинку с хлебом. Дофина захлопала – радостно, как ребенок, а затем схватила бутылку и велела официантке уйти. Нетвердой рукой она наполнила мой бокал, и капли вина оросили стол, как брызги крови. Я пристально посмотрела на них, вспоминая фартук Жерара в ночь убийства Констанс. Как я могла поверить в то, что это свекольный сок? Я отгоняла от себя посторонние мысли, но они упорно возвращались к отправной точке, как буйки в море. Я старалась не думать о фартуке Жерара, о черно-красной грязи у него под ногтями, но мне никак не удавалось вытеснить эти образы из головы.
Я отодвинула бокал, решив больше не пить. Вино оказалось достаточно крепким. Казалось, в комнате стало слишком жарко.
– Может, попросим воды? – предложила я, чувствуя, как язык становится сухим и липким. – Но… мы не знаем ее имени. Дофина… мы не знаем, как зовут официантку!
Она удивленно посмотрела на меня и весело расхохоталась:
– А зачем?
Я моргнула несколько раз, почувствовав, что веки заметно отяжелели. Мне казалось, что это ужасно важно, но я не могла объяснить почему.
– Для воды… или для вина. А если нам понадобится еще вино? – Я тихонько ахнула. – Или хлеб?
Она заразительно рассмеялась.
– Хочешь узнать секрет, как быть настоящей герцогиней? – спросила она, жестом поманив меня к себе, чтобы прошептать что-то на ухо. – Когда ты герцогиня, можно не запоминать ничьих имен. Нужно очень громко требовать. Еще вина! – крикнула она, подавая пример, а затем разразилась заливистым смехом.
Я прикрыла рот рукой, чтобы перестать хихикать; мысли беспорядочно кружились в голове и разлетались, когда я пыталась собрать их воедино. Я пыталась поговорить о чем-то важном до того, как сказала про официантку и вино. О чем-то очень важном…
И тут я вспомнила!
– Мне кажется, вы собирались мне что-то сказать.
Дофина провела пальцем по ободку бокала.
– Да? – Она задумчиво посмотрела на меня. – Ты такая красивая, – выпалила она. – Понимаю, почему он так сильно хочет тебя.
– Алекс… – протянула я, и на душе сразу стало тепло, когда я представила его. Мужчина, за которого я собиралась выйти замуж. Мой Алекс.
Улыбка Дофины померкла.
– Да. Да, конечно.
– Но я совсем не так красива, как вы, – сказала я. Мне показалось, ей хотелось услышать что-то приятное и поддерживающее. – Вы такая сильная и красивая!
Она выглядела растроганной и смущенно пригладила платье:
– Ты действительно так думаешь?
Я с энтузиазмом закивала:
– И добрая. Вы с Жераром были так добры ко мне…
Дофина отмахнулась от моей похвалы, как от назойливой мухи:
– Нет. Нет! Я могла бы быть добрее!
– Нет!
Я задыхалась, неистово мотая головой. Мне хотелось отдать ей сейчас все тепло, всю любовь и благодарность, которые я познала за свою жизнь. Мне было жизненно необходимо, чтобы она почувствовала, как сильно я ее ценю.
– Вы так много сделали… пригласили меня сюда и помогли мне… во всем.
– Ты… – Дофина выглядела так, словно вот-вот разрыдается. – Ты гораздо добрее меня, но… как же ты разозлишься, когда узнаешь…
Я подалась к ней и погладила ее по плечу:
– Что узнаю?
Она покачала головой, икнув и шмыгнув носом.
– Дофина, – ласково сказала я, расправляя ряды плиссированных оборок на лифе ее платья. – Расскажите мне. Вы можете рассказать мне что угодно.
– Это насчет… – Она снова икнула. – Это про детей.
Казалось, внутри меня зазвенели тревожные колокольчики, звон которых пробивался сквозь дымку, затуманившую сознание, и сердце забилось чаще, то и дело сбиваясь с ритма.
– Про детей? Вы имеете в виду малышей в банках?
Я оцепенела, слишком поздно осознав, что сделала. Я проговорилась! Назад пути нет. Однако Дофина кивнула, похоже не заметив моего волнения:
– Малышей в банках.
– Вы знаете о них? – осторожно спросила я.
Только сделав глоток вина, я осознала, что взяла в руки бокал. На языке осталось терпкое послевкусие. Поморщившись, я снова отодвинула бокал подальше.
– О да, – подтвердила она после минуты тягостного молчания. – Я знаю, – сказала она, постучав себя по виску. – Я знаю о них все. Как они были задуманы. Как сделаны. Но я ни разу не видела. Он не позволяет мне видеть их!
– Жерар? – уточнила я, чтобы услышать от нее прямое подтверждение.
Она кивнула.
– Их делает Жерар? Этих малышей в банках?
– По крайней мере, пытается, – сказала она со смехом, хотя в этом разговоре не было ничего смешного.
– Я видела их.
Дофина ухватилась за меня, как утопающий за спасательный круг:
– Видела? Ты видела младенцев?
Я кивнула.
– Хочешь, открою тебе секрет?
Она привлекла меня к себе, заставив наклониться. Я почувствовала ее горячее влажное дыхание прямо у уха.
– Знаешь, почему они в этих банках? Из-за меня!
– Что?! – ахнула я.
В тихой комнате это прозвучало как пощечина. Дофина созналась. Она созналась во всем! Она знала об экспериментах! Она помогала! Помогала Жерару устранять их безобразные последствия…
– Не подумай, я не клала их в банки, – уточнила она, беспокойно барабаня пальцами по столу. – Но это я сделала так, чтобы они… не родились.
Я вспомнила, какими маленькими были многие из младенцев.
– Как вы это сделали? – прошептала я, борясь с подступающей тошнотой.
Она посмотрела на меня невероятно огромными остекленевшими глазами:
– Я пыталась остановить его.
43
– Остановить его? Вы хотели остановить Жерара?!
Дофина кивнула, и ее серьги закачались из стороны в сторону.
– Конечно. Я никак не могла воспрепятствовать тому, чтобы он находил женщин – всех этих прекрасных золотых женщин, – но я могла предотвратить рождение детей. Очень просто… – Она сделала пальцами движение, будто перерезает ножницами нить. – Еще до того, как они успеют сделать первый вздох, – закончила Дофина, откидывая с лица прядь волос. – В конце концов, Жерар не единственный в этом доме, кто разбирается в растениях.
– Жерар знает?
Дофина покачала головой и потерла лоб, словно пытаясь привести себя в чувство:
– Нет, конечно. Он никогда не может увидеть общую картину – только интересующие его детали. Он винил во всем женщин. Считал их слишком слабыми. Он так и не догадался, что я… я… – Она запнулась, словно боясь признаться в содеянном даже себе.
– Вы травили их?
– Большинство, – ответила
