Любовница бродяги - Джо Гудмэн

— Да, — сказала она. И снова: — Да!

Он погладил ее. Тепло имело теперь центр, центр напряжения. Круг все расширялся. Его рука между ее ног. Его губы, по глотку выпивающие свет, отражающийся на ее плечах.

— О Боже! — Ренни почти беззвучно шевелила губами. И тут же: — Джаррет!

Она задрожала, затрепетала. Голова ее склонилась вперед. Он удержал ее, отодвинул в сторону волосы и поцеловал сзади в шею. Тело ее вспыхнуло. Оно манило его к себе.

Они вместе наклонились вперед. Бедра ее были подняты. Он вошел в нее сзади и медленно продвинулся вперед. Ренни приняла в себя всю длину его пылающего тела. Она покачнулась, и из его горла вырвался какой-то звук. Это было ее имя. Она двинулась снова, и он заполнил ее. Она подумала, что могла бы увидеть на стене двойную тень от их соединенных тел. Толчок. Скольжение назад. Его бедра плавно перекатываются по ее заду. Толчки становятся все глубже; его дыхание учащается.

— Милая, — говорит он. Ее тело рядом с ним напрягается. Он держит ее неподвижно, просто держит ее, ощущая, как плотно сжаты ее бархатистые стенки, Черты его лица тоже напряжены, он пытается сдерживать свое желание. Это не может длиться долго. Он хотел бы, чтобы оно длилось долго; хотел бы, чтобы оно длилось бесконечно. Она прижимается к нему, и он больше не может сдержать себя, не может удержаться от быстрых, судорожных движений. Шея его выгибается назад. Он закрывает глаза. Его тело сокращается, и он вливает в нее свое семя.

Они расцепляются. Слабые. Пресыщенные. Сейчас любой жест требует слишком много усилий.

Ренни подвигается и поправляет свою сорочку. Это была изнурительная работа. Джаррет заворачивается в простыню, чувствуя то же самое. Они не смогли бы говорить, даже если бы захотели. Но они не хотят. Они уже спят.

На этот раз Джаррет проснулся первым. Заря уже раскрасила небо. Он сел за стол и принялся за кофе, ожидая, когда Ренни проснется. Она спала на боку, подложив одну руку под голову, а другую положив на грудь. Он знал, что аромат кофе скоро дойдет до нее. В полусне она издала слабый причмокивающий звук, а через несколько секунд сморщила нос.

— Я тут готовлю овсянку, — сказал Джаррет. — Ты хочешь?

Ее глаза открылись, полные притворного ужаса.

— Тогда кофе.

Ренни медленно приподнялась, чувствуя позади себя идущее от камина приятное тепло.

— Кофе — это прекрасно.

Джаррет перенес кружку к столу и налил ей чашку. Встав на колени, Ренни посмотрела в окно.

— Еще рано, — сказала она. — Я могла бы еще поспать.

— Если ты хочешь вернуться в пансион незамеченной и если хочешь наконец обсудить некоторые вещи — то нет.

Он многозначительно посмотрел на нее.

— Мы собираемся обсудить некоторые вещи или нет? Кивнув, Ренни встала. Она подняла одеяло и набросила его на плечи наподобие шали. Кофе был горячим. Она села у окна, прикрыв свои босые ноги концом одеяла. Ренни думала, что начинать разговор придется ей, но Джаррет заговорил первым.

— Я не знаю, о чем ты думала эти дни — с тех пор, как мы нашли твоего отца, — сказал он. — Я знаю, что ты не хотела оставаться со мной наедине, особенно после Куинс-Пойнт.

— Прости меня. Было легче избегать тебя, чем объяснить все. Это и сейчас так.

— Но все же ты пришла сюда.

— Пришла, — с грустью сказала она и отпила глоток кофе. — Я не сказала, что избегать тебя было легко, просто это было легче, чем объяснить.

— Я понимаю. Ее слабая улыбка была нерадостной.

— Нет, не понимаешь. Но скоро поймешь.

Ренни отвернулась от окна и встретила удивленный взгляд Джаррета.

— Я думаю, что крушение в Джагглерс-Джамп не было случайностью. И подозреваю, что ты думаешь то же самое.

— Я так думал. Но сейчас в этом не уверен. Твой отец сказал, что не говорил никому в Северо-Восточной компании о намеченной поездке. Мне это непонятно.

— Я знаю, — сказала она. — Но ты еще всего не знаешь.

— А именно?

— Колеса не были деформированы, — сказала Ренни. Джаррет недоуменно посмотрел на нее. — У всех сошедших с рельсов вагонов обода колес были нормальной формы, — терпеливо пояснила Ренни. — Я их все посмотрела. Это означает, что никто не пытался применить ручной тормоз — возможно, потому, что уже не было времени. Хотя следовало рассчитывать на то, что тормозные кондуктора будут более бдительны; в конце концов, четыреста двенадцатый двигался по склону. Тормоза следовало привести в действие равномерно по всей длине поезда, чтобы избежать искривления игольчатых муфт.

— Может быть, они были приведены в действие не равномерно? Может быть, в этом и заключается причина крушения?

Она покачала головой.

— Нет. Не думаю, что случилось именно это. Муфты между упавшими вагонами действительно были повреждены, но это — результат самой катастрофы. Прежде чем сойти с рельсов, вагоны оказались перекрученными и изогнутыми. Однако у первого из сошедших с рельсов вагонов сцепление не повреждено. Вообще не повреждено. Все выглядит так, как будто муфта просто расцепилась.

— Она могла сломаться.

— Если бы была ослаблена — может быть. Но не здесь, не на спуске.

— Ты понимаешь, что говоришь? Она кивнула.

— Кто-то готов был принести в жертву множество людей, лишь бы Джей Мак не добрался до Куинс-Пойнт. Ты тоже об этом думал. Когда я сказала, что там должны производить работы, ты уже знал, что что-то не так?

— Я знал, что что-то не так, да, но не думал об убийстве. Мне это действительно пришло в голову, только когда Джей Мак сказал, что планировал посетить место работ. Было разумно предположить, что кто-то может этого не захотеть.

— А кто, как ты думаешь, это может быть?

— Тебе это может не понравиться, но я сразу подумал о Холлисе Бэнксе. Он не только хорошо может пускать пыль в глаза, но и заставлять других делать за себя работу, сохраняя свои руки чистыми.

Ренни нахмурилась. Она была согласна с оценкой Джаррета, но удивилась, услышав такое от него.

— Что ты хочешь сказать? — спросила она. — В обоих случаях, когда ты встречался с Холлисом, ты его явно переиграл.

Джаррет встал из-за стола и подошел к плите. Он помешал свою овсянку. Она уже разбухла.

— Ты права, — сказал он. — Я встречался с ним только дважды. В третий раз я встретился с его друзьями.

Он ложкой переложил овсянку в деревянную чашку и добавил сахара.

— Я не видел смысла говорить тебе об этом раньше, — сказал он, вернувшись к столу. — Но сейчас нет причин молчать. В последний день моего пребывания в Нью-Йорке, когда я ждал на платформе поезд, ко мне подошли друзья Холлиса. Я запомнил их лица на бракосочетании.

— Джаррет! — Ренни чуть не пролила на себя кофе. — Почему же ты не…