Любовница бродяги - Джо Гудмэн

— Джаррет! — Ренни чуть не пролила на себя кофе. — Почему же ты не…

Он поднял руку, заставив ее замолчать.

— Все произошло очень быстро. Я был не в состоянии бороться с ними. Ди Келли, помнишь? Один из них — не помню, кто именно, — ударил меня ногой прямо в плечо. Потом я получил удар в пах. Думаю, это сделал блондин. Я знаю, что он забрал банковский чек, который выписал мне Джей Мак. Он также забрал вознаграждение за Ди Келли.

Плечи Ренни слегка поникли.

— О Боже! — Она закрыла глаза. Ей пришлось поставить чашку на узкий подоконник, чтобы не расплескать. Руки дрожали, Она посмотрела на Джаррета.

— Блондина зовут Ричард Дании. Он старый друг Холлиса. Скорее всего, остальные — это Тэдди и Уоррен Бичер. Тэдди видел, как я целовала тебя у станции на Джонс-стрит. Он был в собравшейся толпе. Вот почему мне захотелось так быстро удрать от тебя. Должно быть, Тэдди отправился с рассказом прямо к Холлису — это на него очень похоже, — но мне никто даже словом не обмолвился.

— Я и не предполагал ничего подобного.

Он остановился, внимательно разглядывая ее бледное, искаженное лицо.

— Ты думаешь, я обвиняю тебя в том, что со мной случилось, Ренни?

— Нет, но было бы легче, если б ты обвинял.

Все последнее время она наблюдала, как он борется со своей рукой, возлагая вину за это на Ди Келли и самого себя, который не позаботился о собственном здоровье. Все было очень просто. На самом деле виноваты были друзья Холлиса и в конечном счете Холлис. Она чувствовала, что и сама несет свою долю ответственности. Если бы она не поцеловала его при свидетелях, прямо там, на Джонс-стрит, в присутствии Тэдди и десятка прохожих, Джаррет Салливан до сих пор мог бы нормально пользоваться своей правой рукой.

— Знаешь, я думаю о том, какие деньги из тех, что ты не проиграл в карты, были потрачены на выпивку и…

— И женщин, — сказал он усмехаясь. — Не забывай о женщинах.

— Это не смешно! — огрызнулась она. — Черт тебя возьми! Ты знаешь, что это не смешно.

— Здесь также ни в коей мере нет твоей вины, — рассудительно сказал Джаррет. — Если хочешь знать правду, я действительно некоторое время винил тебя. В этом не было никакого смысла, и постепенно я перестал так думать. Допускаю, что я не очень обрадовался, увидев тебя в Эхо-Фолз, но на то было множество других причин. Мне не требовалось твое присутствие, чтобы вспомнить о том, что сделал Холлис. Для этого мне достаточно было лишь уронить стакан с виски или пистолет. Я пытался жить с этим с того самого момента как покинул Нью-Йорк. Но когда я тебя увидел, Ренни, то понял, что вообще раньше не жил, по крайней мере долгое время — дольше, чем мог себе представить. Возможно, с того момента как убили моих родителей.

Его стул скрипнул. Джаррет подошел к скамейке у окна и сел рядом с Ренни.

— Ты тронула меня за душу, Ренни. Ты все делаешь с такой силой духа и силой воля. Выбираешь для себя цель и придерживаешься ее. Я этим восхищаюсь. Было время, когда я думал, что ты нацелилась на меня.

Его улыбка была полна сожаления и насмешки над собой.

— Кто скажет, почему я уехал из Нью-Йорка — потому что кончил работу или потому что испугался?

Если бы он тогда хотя бы намекнул! Она так долго ждала этих слов.

— Но ты остался в стороне. От тебя не было ни слова.

— А что бы я мог тебе предложить? У меня совсем не было денег, и я не мог зарабатывать их известным мне способом. У меня не оставалось никакой надежды на покупку ранчо, к чему я всегда стремился, и я сомневался, что ты когда-либо оставишь Нью-Йорк.

Он прислонился к оконной раме и вздохнул.

— И ты все еще собиралась выходить замуж за Холлиса. Надеюсь, ты об этом не забыла?

— Нет, — отрешенно сказала Ренни, отводя взгляд в сторону. — Я не забыла.

Сзади Джаррет чувствовал тепло солнечных лучей, греющих сквозь оконное стекло. Он оглянулся через плечо и увидел, что рассвет уже наступил.

— Ты не сможешь незамеченной вернуться в пансион, — сказал он. — Тебе лучше одеться. Я провожу тебя. Нам о многом надо поговорить с твоим отцом.

— Джаррет, я…

— Пойдем. — Ренни снова заколебалась. — Ты беспокоишься о том, что скажет Джей Мак, узнав, что ты была со мной? — спросил Джаррет.

Он наклонился и слегка поцеловал ее в щеку. Кожа была холодной. Он медленно отстранился, внимательно рассматривая ее лицо. В зеленых глазах была боль, нижняя губа вспухла в том месте, где Ренни ее теребила.

— Ренни, разве ты не понимаешь, что я собираюсь просить у Джея Мака твоей руки?

Ее глаза широко раскрылись. Ренни протянула к Джаррету, и одеяло упало с ее плеч на пол.

— Нет, ты не должен этого делать!

— Что ты хочешь сказать? Я думал, что так принято.

— Нет! — Она встала. — Так совсем не принято. Джаррет тоже поднялся на ноги.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я никогда раньше этого не делал. Я должен был сначала просить тебя.

Сердце Ренни разрывалось. Это было написано в ее глазах, устремленных на него.

— Нет, — тихо сказала она. — Не делай этого. Не проси.

Джаррет мог поклясться, что он не сдвинулся с места. Это земля под ним повернулась. Он слышал сказанные ею слова, но не понимал их значения.

— Ты не собираешься выходить за меня замуж?

— Я не могу.

— Не можешь? — переспросил Джаррет. Он как бы надел на свое лицо защитную маску, отчего его черты окаменели, синие глаза глянули холодно. — Или не хочешь?

— Не могу, — снова повторила она. Ренин готова была смотреть куда угодно, лишь бы не на него. И не могла, потому что должна была дать Джаррету прямой ответ. — Я уже замужем. Я вышла замуж за Холлиса Бэнкса за месяц до катастрофы с Джеем Маком.

Глава 13

Вид у Джаррета был такой, будто он вот-вот упадет в обморок. Лицо внезапно побледнело, черты исказились. Взгляд синих глаз стал отрешенным. Ренни протянула к нему руку.

Джаррет вздрогнул от ее прикосновения и сделал шаг назад.

— Не стоит сейчас ко мне прикасаться, Ренни.

Ее рука опустилась. Джаррет отвернулся.

— Пожалуйста, — сказала Ренни, — пожалуйста, выслушай меня.

Джаррет взял кружку и наполнил ее над плитой. Той частью своего сознания, которая могла рационально мыслить, он удивился, что смог это сделать, не пролив ни капли. То, что он мог переставлять ноги, также производило на него впечатление. Это только доказывало, что та часть его, которую она оторвала, не нужна для повседневной жизни. Джаррет сел за стол. Пальцы, которыми он сжимал кружку, побелели; плечи он держал неестественно прямо.

— Я слушаю, — вежливо сказал он. — Хотя не представляю, что такого заслуживающего внимания ты можешь сказать.

Отчуждение между ними стало вполне осязаемым. Чувствуя себя виноватой, Ренни смотрела на него умоляющим взглядом: