Стилист - Геннадий Борисович Марченко

ней в город въезжали короли, иностранные гости и государственные послы, а также бродячий цирк и гастролирующие музыканты. Она всего 500 метров в длину, однако на этой маленькой площади размещается немало достопримечательностей: галереи, торговые лавочки, музеи и исторические здания. У вас есть 30 минут свободного времени, можете погулять, приобрести сувениры, через полчаса встречаемся на этом же месте. Ну что ж, гулять так гулять! Мне едва хватило получаса, чтобы пробежаться по лавкам и магазинам улицы Пилес. В итоге затарился кое-какими подарками для себя и своих близких. Себе прикупил янтарный напиток на спирту и кожаное портмоне, Лене — комплект украшений из «слёз моря», причём в янтаре кольца была видна доисторическая мошка. Наташке купил двух подружек — кукол «Рима» и «Неринга» производства вильнюсской фабрики игрушек. «Рима» в забавном костюмчике с капюшоном, а «Неринга» — в платьишке и сандалиях.

А вечером мы всей небольшой компанией, включавшую, помимо меня, Валентина, Олю Сорокину и Катю Лежикову — решили посидеть в каком-нибудь тихом, укромном заведении. При гостинице имелся ресторан, но нам он показался слишком обычным, захотелось какой-то местной экзотики. Тут-то нам и посоветовали дойти до Старого города и найти там трактир «Gera vieta», что в переводе на русский значило «Хорошее место». Что ж, посмотрим, насколько оно хорошее.

В своих ожиданиях поначалу мы не обманулись, трактир оказался довольно колоритным заведением. На входе нас встречали рыцарские доспехи с опущенным забралом, так что можно было даже предположить, что внутри доспехов всё же кто-то прячется, а выложенные грубо отёсанным камнем стены были увешаны щитами, мечами и секирами, а также головой кабана, такой здоровой, что страшно было представить, каких размеров было туловище. Массивные столы и стулья были выполнены из дуба, как и вся посуда, включая литровые пивные кружки. Похоже, пиво здесь было фирменным напитком, и мы сразу заказали на распробу по кружке светлого «Laukinių apynių», а расправившись с ним — ещё по кружке тёмного «Dunsulio Dounkelis Tamsusis». Пусть и небольшой я любитель пива, но сразу понял, что напиток здесь подают весьма качественный. На закуску мы взяли сухарики с чесноком и сыром, горох со шкварками, и варено-копченые свиные ушки с чесночным соусом. Да-а, в Москве такой вроде бы простой, и в тоже время обалденно вкусной закуски мне ещё пробовать не доводилось!

Музыкальный фон создавал сидевший в закутке на небольшом возвышении пианист, наигрывавший что-то лёгкое в джазовой манере. Полное ощущение, что оказались за границей, хотя в общем-то Прибалтика всегда считала себя ближе к Европе, нежели к России. При этом — что меня, как некурящего порадовало — в зале было запрещено курить, для этого имелась отдельная курительная комната.

Часов в семь вчера, в разгар наших посиделок, трактир заполнился практически полностью. По большей части небольшими компаниями, от двух до 4–5 человек. Одна такая «великолепная пятёрка» за прямоугольным столом состояла из парней лет двадцати с небольшим, только один из этой компании был постарше. Вот он-то, бросая взгляды в нашу сторону, что-то негромко, но настойчиво втолковывал своим молодым товарищам. Несколько раз проскользнуло «rusai kiaulės» и «оккупанты». Если относительно значения первого выражения я мог только догадываться, то насчёт оккупантов двух мнений быть не могло. И, хотя я старался абстрагироваться, это меня начинало порядкам нервировать. Тем более что сидел я к ним лицом, и мне волей-неволей приходилось ловить на себе косые взгляды.

Наконец один из этой компании, блондин с квадратной челюстью, в очередной раз покосившись на меня, что-то сказал дружкам и уже по-русски, но с добавляющим твёрдости словам прибалтийским акцентом, произнёс в мою сторону:

— Чего уставился? Тебе что-то не нравится?

Ничего себе, наезд! Ладно, и мы за словом в карман не полезем.

— Пытаюсь рассмотреть за вашим столиком порядочных людей, а не получается: одни клопы, которым не нравится русская кровь.

На несколько секунд за нашими двумя столиками повисла тишина. Катя Лежикова, крупнозадая и вообще мощная женщина лет сорока, зачем-то прикрыла мою ладонь своею, с ужасом прошептав:

— Лёша, ты что такое говоришь?

— А что я говорю? Они нас помоями на своём литовском поливают, оккупантами называют, а я должен молчать? Тем более не я первый начал.

Говорил я достаточно громко, чтобы и за соседним столом услышали. Эффект был достигнут, я прекрасно видел, как наливаются краской лица оппонентов. Ну да ничего, может, и без инсультов обойдётся, мужики они крепкие. Тот, который ко мне первым обратился, вообще начал медленно подниматься с угрожающим видом.

— Ты кого, rusiška kiaulė, назвал клопами? Сейчас за эти слова ты ответишь.

Ого, мужик-то бесстрашный оказался. Хотя на его месте, имея за спиной четверых крепких дружков, пусть один из них (похоже, идейный вдохновитель, не так уж и молод), я бы тоже вряд ли испугался бы компании, половину которой составляли женщины, да и один из двух мужчин по повадкам — ни рыба ни мясо.

— И что ты мне сделаешь?

Я тоже поднялся, и теперь мы стояли друг напротив друга. Разговоры в зале прекратились, все глядели только на нас.

— Что сделаю? Вот сейчас и узнаешь.

После чего мой соперник отодвинул в сторону тяжёлый дубовый стул и встал… в стойку каратиста. На моё лицо непроизвольно наползла ухмылка. Либо парень является счастливым обладателем диковинного в эти годы видеомагнитофона и записей фильмов с Брюсом Ли и Чаком Норрисом, либо посещал секцию карате, благо что этот вид единоборств пока ещё не находился под запретом. Как бы там ни было, глядя на мою снисходительную ухмылку, у прибалта явно не получалось сохранять самурайскую невозмутимость, так что атака с его стороны не заставила себя долго ждать.

Я не стал выписывать уклоны с нырками, просто схватил тяжёлый дубовый стул, выставив его перед собой, и пятка горе-каратиста со всей дури вошла в резную спинку, разнеся её на мелкие щепки. Однако этот удар не прошёл для соперника бесследно. Зашипев от боли, он запрыгал на здоровой ноге, а я, не теряя ни секунды, останки стула обрушил на его спину. Трое его дружков как по команде повскакивали с мест и кинулись на меня, только их «духовный лидер» продолжал сидеть за столом, предпочитая наблюдать за ходом поединка со стороны.

Из-за нашего столика раздался крик, причём непонятно кто кричал, то ли кто-то из женщин, то ли Валентин. Следом заверещала ещё одна дама, теперь уже из другого конца зала. Кто-то на русском призывал вызвать милицию. Впрочем, в этой потасовке всё должно было решиться ещё до приезда представителей правопорядка.

Двое из