Каменный пояс, 1978 - Александр Кутепов

— Ничего парень… Приятный! Даже не похож…

— На кого?

— Да на торгаш… продавцов, то есть. Сегодня в магазине «Мясо» видал одного такого: об его лоб поросят бить, а он… Впрочем, сие к делу не относится…. Чего смутился? Ты не смущайся, а будь, как дома… Бери вон яблоко, ешь…

Жених робко взял одно яблоко.

— Яблочко, конечно, не ахти, не блещет… — внимательно глядя, как он ест, заметил Кульков. — Второй сорт… Вы там, конечно, такими брезгуете — небось, для себя-то повыберете, какие получше… «Райпотреб-себе», ге-ге-ге!.. Выпить не хочешь?

— Я вообще-то не пью…

— Неужели? Чудеса! Хотя, конечно, на такой работе голова должна быть ясная, а то мигом сгоришь! Я лично, слава богу, с этим миром мало сталкивался, но один знакомый обехээсовец рассказывал разные случаи: до чего, черти, исхитряются — расхитители эти!..

— Бывает… — сухо согласился жених. — Еще не перевелись нечестные люди, но их потихоньку изживают… Сейчас пришло новое поколение, много молодежи…

— Неужели? — снова удивился Кульков. — И молодежь?.. Ты мне вот что объясни: и сажают их, и в прессе беспрерывно прокатывают… Купит «Жигули», сядет — едет, и ничуть не стесняется… А я бы так поступил: как заметил торгаша в «Жигулях», сразу: «Стой! А ну вылазь!» Впрочем, это к делу не относится, переменим, как говорится, пластинку…

— Вот у вас профессия завидная, Митрофан Григорьевич! — обрадовался жених. — Бури, штормы, смелые люди!.. Все-таки отчаянность нужно иметь, когда, к примеру, непогода разразится!..

— Непогодь — что… — махнул рукой Кульков. — К штормам, к примеру, привыкаешь, любой салага освоится за полгода… Никакой отчаянности тут не требуется… Отчаянный, по-моему, народ — вашей братии! Ведь всю жизнь под угрозой решетки — нервы, как трос!.. Хотя, конечно, тоже постепенно привычка вырабатывается…

Жених с надеждой оглянулся на двери спальни, откуда послышались Юлечкины шаги.

— Доведись до меня, я бы не вытерпел такого постоянного страху!.. Вот был у меня некто Тимошечкин — каптер… вроде тебя — на вид честный малый, и вдруг не вытерпел, свистнул шесть кожаных регланов!.. Так когда следователь приезжал, столько страху натерпелся… Тропическая жара стоит, а меня мандраж пробил… да!..

— Вы и в тропиках бывали?

— Бывал. Вот на лесовозе «Малые Липяги» возили мы недавно доски в одну центральноафриканскую державу…

— Наверно, много приключений пережили?

— Да хватало… За границей — вот где жулье! Ихние торгаши называются шипчандлеры. За ними гляди в оба, а то на ходу подметки срежут! Не-ет, все-таки далеко до них вашему брату… то есть, я хотел сказать, отечественному воровью… Одним словом, наш торгаш против ихнего…

Жених встал.

— Это я так, к слову… — испугался Кульков. — Не обижайся… Однако даже хорошо, что ты обидчивый: значит, у тебя совесть не окончательно потеряна, хотя ты и вращаешься в своей среде. А насчет торгашей, извини, работников прилавка, то я к ним никакой особенной ненависти не питаю, даже жалею… И другие тоже. Говорят, даже в местах заключения их не ровняют с настоящими ворами — бандюгами там, домушниками всякими… К ним особый подход, их содержат на ослабленном режиме… Ведь если рассудить, они — такие же люди, но не удержались на наклонной плоскости, и их посадили… Вот и Тимошечкин — каптер, ну, точь-в-точь был, как ты, интеллигент такой же, даже стихи печатал в «Водяном транспорте», потом вдруг взял да и слизал шесть кожаных регланов…

Жених прошелся по комнате и, заглянув в спальню, позвал:

— Юля, ты скоро?

— Иду! — расфранченная веселая Юлечка выпорхнула из двери, заметила хмурое лицо жениха и обернулась к отцу:

— Чего ты тут наговорил?

— Ничего особенного… — пожал плечами Кульков. — Так, светский разговор о том, о сем… Вот, брат Серега, попалась тебе невеста, запасайся терпением: в мамашу вся! А вообще, я человек простой, откровенный, дипломатии не люблю… можете, если хотите, пожениться, я не против, что называется благословляю. Только я не договорил тут. Сережа, выйдем-ка на пару слов…

Но тут Юлечка перехватила своего жениха:

— Пойдем, а то опоздаем.

И они ушли из квартиры.

Плотно притворив за ней дверь в спальню, Кульков сел в кресло, включил телевизор и погрузился в захватывающие приключения Незнайки и его друзей.

ТЕЛЕГРАММА

Профессор Павел Иванович Бабкин, прозванный в аспирантско-кандидатских кругах Бабулей (за снисходительность и беспокойность), поздним вечером возвратился с женой и внуком из города к себе на дачу.

Открыв дверь, он обнаружил засунутую в щель бумажку, где корявым почерком было написано:

«Дедов, придить получите телег…»

— Чудеса! — удивился профессор. — Откуда бы? И почему сюда на дачу? Какая-то чепуха!

Первым выдвинул свою версию внук — косматый балбес Никитка:

— Дед, а вдруг это Нобелевскую премию тебе за что-нибудь подсунули? Договариваемся заранее: тогда берем тут у одного малого джинсы, всего двести тугриков…

— Какую еще Нобелевскую… — поморщился профессор. — И кроме того, у тебя же есть джинсы!

— Так то — фирмовые, а это — запальные… — объяснил Никитка на своем загадочном молодежном языке.

— А вдруг тебя выдвинули в членкоры? — мечтательно предположила жена.

— Не говори хоть ты чепухи!

— Почему же чепухи? — горячо возразила жена. — Должна, наконец, у них быть совесть? Сколько уже наших знакомых, посчитай-ка: Милько, Гордеев, Рабинович, Уздалев… Не до старости же тебе маяться в простых докторах? Прямо от знакомых неудобно!.. Должны же они войти в положение?.. Или ты не человек?

— Скорее всего это от Юры Мелешко… — размышлял профессор. — Сейчас у него должен получиться один чрезвычайно интересный эксперимент… Вот он с радости и бахнул!.. Я его понимаю: такой эффект.

В конце концов профессор решил пойти за телеграммой.

Из служащих на узле связи оказалась только симпатичная старушка, которая пекла себе на электроплитке блины и пила чай. Выслушав профессора, старушка укорила мягко:

— Ну, до чего же все ж таки народ стал нахальный. Ночь не ночь — идут! Ну, не совестно ли тебе людей обеспокаивать? Какие сейчас телеграммы? Нету никого. Все прибрато. Завтра приходи!..

Профессор растерялся.

— А если что-нибудь срочное…

— Мы все телеграммы допрежь прочитываем, — успокоила его старушка. — Важные — насчет похорон или другое что… доставляем экстренно… А пустые — не к спеху. Сама я — человек посторонний, стаж зарабатываю для пензии, года не хватает, а как пензию получу, уеду к племяннице в город Караганду, она замужем за…