Америkа (с примечаниями редактора) - Кирилл Еськов

- Ожидал, конечно. Разве я смахиваю на дурачка, сын мой? - иезуит был совершенно спокоен, а если и побледнел, то бледность ту никак не разглядеть было под оливковым загаром. - А ты как думал - дьявол, которому ты служил прежде, вот так вот и отпустит тебя на все четыре стороны, по первому твоему рапорту об отставке? Нет, брат! - это он тебе напоминает, что в контракте твоем было записано: "За вход - доллар, а за выход - два". Но мы - я с моими братьями - как раз и даем тебе сейчас те искомые два доллара: чтоб ты мог выплатить неустойку и послать прежнего хозяина куда подальше. Не как милостыню их даем - заметь! - а в долг: отработаешь, на благо Господа нашего. И не покаянными молитвами, а творя в миру реальное добро - с нашей помощью.

- Красиво излагаете, падре - я прям заслушался! А ежели от небес поближе к земле?

- А поближе к земле - ну вот чего ты собрался на этом поиметь? Всем, что надо для бегства, я тебя и так снабжу. Спрятать тебя надежнее, чем мы, все равно не сумеет никто. Наличности мы в миссиях не держим - зачем? А пополнить свой послужной список еще и убийством иезуитского префекта - это ж надо совсем мозгов не иметь: найдем, мы ведь и это умеем - слыхал, поди... Оно тебе надо?

- Оно конечно... - ствол "калаша" вроде как чуть дрогнул вниз. - Но я - такая уж карта привалила - числюсь сейчас в покойниках, ну и пускай оно, пожалуй, так и остается. Кроме вас, падре, никто меня не видал... даже послушник ваш, хотя индейцы - по-любому не в счет. Так что...

- Да если б я хотел тебя сдать - что мне стоило мигнуть тому ?

- Верно. Но - а ну как всё же передумаете? Я же вот - передумал! - ствол вернулся в прежнее положение.

А ведь, похоже, и вправду - шмальнет-таки, дурашка... Глупость какая... "Господи, прости ему, грешному, ибо не ведает, что творит..."

Сотворяя молитву, отец Игнасио чуть прикрыл глаза; когда же он вновь приподнял веки, ему помстилось, будто черный силуэт бандита на фоне полыхающего неземным уже светом дверного проема начал вдруг распадаться на части - что за притча?.. Мгновение спустя иезуит сообразил, что силуэтов-то - два: один стоит на прежнем месте, а второй осыпается к его ногам, и всё это происходит в каком-то невозможном, противоестественном беззвучии.

- Простите, святой отец, - смиренно поклонился ликвидатор, - но стрелять я не решился: боялся зацепить вас - если бы прошла навылет.

Он опустился на корточки и, деловито обтерев нож-наваху об одежду убитого, рывком перевернул того - рассмотреть лицо.

- Ну вот и девятый: Плюшевый Вилли. Редкостная сволочь, даже и на том ихнем фоне... Да вы, впрочем, и сами всё видели, святой отец!

- Вы... - удивительно, но страх - настоящий, перехватывающий горло - он ощутил лишь сейчас, когда всё уже, вроде бы, позади. - Вы - с самого начала знали?

- Разумеется. Даже если б я не умел считать до девяти - вы как-то больно уж беспомощно слили тот диспут. Хотя даже я сам на те свои наезды ответить бы сумел.

- И... вы использовали меня как приманку?

- А что мне оставалось? - развел руками ликвидатор. - Ведь вы же ни при каких обстоятельствах не дали бы мне обшарить миссию, верно?

- Это - да.

- Ну - вот. А скажите, святой отец, - в глазах "ангела смерти" мелькнуло вдруг вполне человеческое любопытство, - знай вы заранее, как оно у вас с ним обернется - всё равно бы его не сдали? Если честно?

- Всё равно не сдал бы.

- Верю! Вы воистину хороший человек, святой отец. Правильный... Только вот в людях разбираетесь хреново, а уж для иезуита - в особенности.

- Что же до "учения братьев Марианы и Суареса", - обернулся он напоследок, уже от порога, - то я, в общем, в курсе того, как Суарес обосновывал признание "народа как целого" источником права. И как он отправил в нокаут влезшего с ним в публичную полемику Якова I Английского, пытавшегося дискутировать с ним с позиции "Божественного права королей". И как потом папская комиссия нашла невозможным осудить ту идею о "народе как источнике права", поскольку она непротиворечиво проистекает из постулата о свободе воли; и как Папе пришлось, констатировав "теологический пат", наложить запрет на обсуждение этого вопроса как такового... Но тема безусловно интересная, да!

...Дальнейший путь его лежал, разумеется, вовсе не на юго-запад, к полустанку Туско на Транс-Амере, а почти строго на восток: от железной дороги (с сопутствующим ей телеграфом) некоторое время следовало держаться подальше - береженого бог бережет. Через трое суток скачки по раскаленной полупустыне, где компанию ему составляли лишь миражи, кондоры и гремучие змеи, перед ним открылась долина Рио-Гранде с ее галерейными лесами из техасского ореха и уютно расположившимся посреди них пограничным Эль-Пасо. Здесь он расседлал и отпустил на волю запаленную лошадь (не светиться же на дюжине долларов от ее продажи...), упрятал револьвер под пончо, понезаметнее (что было нарушением закона: скрытое ношение оружия в Техасе дозволялось лишь полицейским) и вступил в город пешим порядком, смешавшись с толпой съезжающихся на субботний базар пуэбло и навахо.

Отправив по некоему адресу в Елизаветинске условленную телеграмму, в которой фигурировало слово "девятнадцать", он получил затем в окошечке почты адресованное ему письмо до востребования. Расшифрованное им (при помощи текста Библии - двузначной нумерации стихов в Книге Есфирь) сообщение содержало одну необычную деталь - столь необычную, что он даже перепроверил, нет ли ошибки. Нет, всё верно: ему предписано срочно отправляться в Новый Гамбург и поступить там в распоряжение резидента Секретной службы Компании; не службы Дома Зыряновых - "железнодорожников", чьей зоной ответственности был Новый Гамбург (и на кого он работал в Рио-де-Оро), - а именно Компании.

Такое объединение Служб могло означать лишь одно: Колония всерьез готовится к серьезной войне.

35

- В каком полку служили? - сумрачно осведомился Виктор Зырянов, товарищ контролера поставок по трансатлантическим контрактам (именно так именовалась официально его должность в новогамбургском представительстве Компании); мог бы, впрочем, и не спрашивать - очень уж характерной была внешность новоприбывших, которых он сразу окрестил для себя "Двое из ларца".

- Второй Тлинкитский, компаньеро! - доложился тот, что выглядел чуть постарше, "Петр Петрович" - вытянувшись и только что не откозыряв, на радость толкущимся вокруг портовым зевакам. Ну, так и есть...

- Морские коммандос?..

- Так точно, компаньеро!

"Прикомандированные, век бы их не видеть..."

- Расслабьтесь, ребята, - вздохнул он, - и постарайтесь изобразить что-нибудь более раскованное и естественное, чем стойку "вольно". Давайте-ка пройдемся - только, по возможности, не в ногу...