XXI век не той эры (СИ) - Дарья Кузнецова

— Да с формами жизни всё понятно, — вздохнула женщина, вытягиваясь на ковре рядом с мужчиной и пристраивая голову ему на плечо. — Там с точки зрения биологии всё невозможно. Но вот это перемещение…

— Ариш, ты не хуже меня понимаешь, что это глупости. Поэтому и хмуришься, поэтому данная мысль и не даёт тебе покоя. Если бы не понимала, давно бы уже пол Империи на уши подняла. Успокойся. Я не удивлюсь, если циаматы даже не поняли, что она из прошлого. Скорее всего, наткнулись на неё на своей планете и встревожились, после чего точно также, как мы, попытались выяснить, что она из себя представляет. Тем более, насколько я понимаю, она была не вполне вменяема.

— Но как она всё-таки сюда попала? — уже исключительно из упрямства проворчала женщина.

— Разберутся. Или не разберутся. Я понимаю, что любопытно; мне тоже любопытно. Но не настолько, чтобы на этом зацикливаться. У тебя для этого целый институт работает, расслабься. Или ты по какой другой причине не можешь отвлечься?

— Не знаю, — вздохнула Ариадна. — Наверное, мне просто её жалко. Может, напрасно я тогда не удержалась и пошла сама на неё посмотреть? А теперь вроде как чувствую себя ответственной. Нехорошо получилось, бросили её как слепого котёнка в горную речку…

— Ты её ещё удочери! — засмеялся мужчина. — Не думаю, что там всё так фатально.

— Да я на самом деле тоже не думаю. Просто странно. Ты бы видел, как она поначалу от сына Тора в угол жалась, смотрела на него с ужасом, а тут я её ему вроде как на съедение отдала. Предначертанная там, или нет, с Ульваром ей будет очень тяжело. С ним кому угодно будет тяжело, — мрачно фыркнула Ариадна.

— Слушай, я точно сейчас начну ревновать, — весело фыркнул Перо Совы. — Смотри, вызову твоего Улю на дуэль!

— Вот то ли ты правда дурак, то ли успешно притворяешься, — вздохнула женщина. — Он тебя прибьёт и не заметит, а мне что прикажешь потом делать?

— Я-то, может, и дурак, а ты зануда, — рассмеялся Муэто. — И шуток не понимаешь.

— Ах так, да? — возмущённо прошипела она.

И на ковре в императорских покоях образовалась радостно визжащая куча-мала.

Тем же, кто называл себя богами, было не до радостей. Жизнь этого немногочисленного народа действительно кардинально переменилась. Непривычные к переменам существа впали не то чтобы в панику; всего лишь в прострацию и безнадёжность. Наверное, благодаря тому, что какое-то место случайности и выбор в их жизни всё-таки занимали всегда. Предопределённость и предсказанность касались только важных, поворотных эпизодов, а какой наряд сегодня надеть или что съесть на ужин — было всё-таки в воле самих ирийцев.

Разумеется, вечно в этом апатичном состоянии жить не стоило, и рано или поздно нужно было определиться с дальнейшей стратегией бытия.

Коренных обитателей Ирия во все времена было немного. Таких городов, на какой наткнулся на планете Ульвар, было всего семнадцать. Каждая маленькая пирамида служила обиталищем одному-единственному ирийцу; по той простой причине, что в основной своей ипостаси они обладали весьма внушительными по человеческим меркам габаритами, достигая роста порядка десяти метров. Даже до столкновения с циаматами их вид насчитывал не больше четырёх тысяч особей, а сейчас и вовсе осталось меньше двух сотен.

Изменения, произошедшие на Ирие, повлекли за собой перемены во всех сферах жизни тех, кто именовал себя богами. Даже их облик претерпел изменения. Проще говоря, они застряли в том виде, в котором пребывали последние годы большую часть времени. Теперь этот внешний вид стал для них естественным, а для всего прочего приходилось предпринимать определённые усилия.

Так что когда в просторной зале Общего Дома собрались остатки этого странного народа, зала казалась пустынной и гулкой. Слишком много было в ней теперь пустого места.

— В общем-то, проблема у нас одна и общая, — нарушил тревожную тишину мелодичный голос той, кого в последние века не называли иначе как Аматэрасу. — Предлагаю высказаться тем, кто имеет, что сказать, — тонко улыбнулась солнечная богиня ямато. Ей, одной из немногих, этот новый облик нравился гораздо больше прежнего: в таком виде она казалась себе значительно изящней.

— Да что тут высказываться, — проворчал тот, кого звали Одином. Единственный глаз его пытал раздражением. У него, к слову, и раньше, от природы был один глаз, но — в середине лба. А теперь облик его окончательно «очеловечился», и, под стать собственноручно написанным легендам, вторую пустую глазницу закрывала повязка. — По-моему, мы со всем этим экспериментом окончательно зашли в тупик. Можно сказать, провалили, как и было предначертано, только по иным причинам.

— По собственной дурости, — ехидно фыркнул Локи. Он, к слову, был одним из немногих «богов», чей нрав почти полностью соответствовал выбранному образу.

— Возможно, — пожал плечами Теояомкуи, один из богов смерти тольтеков, заодно разделявший функции Аматэрасу. — Только причины не отменяют нашего текущего положения.

— Не знаю, а, по-моему, неплохо получилось, — заметил, пожав плечами, его «коллега», тоже бог смерти, Миктлантекутли. — Во всяком случае, мы ведь живы. Кроме того, мне уже давно нравится жить с людьми, они получились очень забавные. Так почему не признать очевидное и не смириться: то, что когда-то началось как эксперимент, стало для нас смыслом жизни?

— А мне они уже надоели, — прорычал рыжебородый гигант Дагда. — Что ни сделаешь — всё не так поворачивается! Сколько можно, все труды насмарку?

— Ты несправедлив к ним, — тихо возразил Плутон-Аид (боги эллинов и романцев были одними и теми же личностями, о чём знали очень немногие, но многие подозревали). — Если бы не они, и нас бы сейчас не было. Так что, может, и к лучшему, что они всё поворачивают по-своему?

— В общем, давайте я выскажу то, что большинство из нас уже поняло, но пока не решается принять, — прервал попытавшегося было возразить Дагду вкрадчивый голос Ганеши. Который, к слову, был одним из основателей и идейных вдохновителей всего проекта «люди». — Никуда мы от них не денемся. Я, например, не могу их так подвести: во-первых, они слишком многое для нас сделали, во-вторых, мы слишком много прожили среди них и уже переняли многие их привычки, да и привычки собственных обличий; мне вот, например, имя «Ганеша» гораздо ближе того, что я осознал при явлении. В-третьих, мне стала близка их мораль, и теперь я просто не могу бросить их на произвол судьбы после всего того, что с ними сделали мы: надо как минимум дожить до конца войны и вернуть на круги своя их мировосприятие и инстинкты. Да и, в конце концов, без нашего присмотра они могут скатиться обратно в то безобразное состояние, в котором мы нашли их прежде, и мне просто жалко бросать давший такие чудесные плоды проект, который уже давно можно назвать смыслом моей жизни. Так что, какое бы решение ни приняли мы по результатам встречи, я всё равно останусь с ними.