Последние узы смерти - Брайан Стейвли

class="p1">Валину, когда он впервые познакомился с Сигрид, было девять. Если «познакомился» – подходящее слово. Он целый день провел на учениях, тренируясь находить дорогу в мангровом болоте на западном берегу Ширрина, был весь в грязи, пиявках, и синяках, наставленных переплетенными корнями. Вернувшись в сумерках на Карш, он получил взбучку и мечтал о миске рыбного отвара и нескольких часах в койке. Но, подходя к столовой, столкнулся с мчащимися куда-то кадетами.

– Идем! – крикнула Ха Лин, схватив его за промокший черный рукав.

– Куда еще? – возмутился Валин.

– На арене сражается крыло Блохи – или часть крыла.

«Часть» оказалась одним бойцом: Сигрид са-Карньей. Ветераны не так уж редко участвовали в учебных схватках, но Блоха был не просто какой-нибудь ветеран, и его команда тоже. Эти люди уже тогда стали легендой и почти все время проводили на заданиях. Валин так и не узнал, что делала в тот день на арене Сигрид, но бой запомнил навсегда.

Женщина была одета в черное, но не в то практичное сукно, что носили все кеттрал: черная шелковая одежда Сигрид была безупречно подогнана по фигуре. Боевой наряд, но кто-то выкроил и сшил его так, что смотрелся он не хуже изящных одеяний, памятных Валину по Рассветному дворцу. И двигалась Сигрид женственно, вернее, с женственностью – в ее повадке смешались придворная дама и убийца. Валин и раньше видел светлокожих женщин – и в Аннуре, и на Островах, но не встречал подобных этой златовласой красавице, вступившей на арену с видом снизошедшей на грязную землю богини.

В поспешно собиравшейся толпе был и Блоха – усталый и немного недовольный, вовсе не такой, как описывали легенды. Остальные из крыла выглядели более оживленными. Финн Черное Перо раскинулся, задрав сапоги на скамью и обсуждая происходящее с другими ветеранами. Ши Хоай Ми была пьяна и расплескивала содержимое деревянной чаши на всех, кто соглашался ее послушать. Урод-подрывник по прозвищу Афорист даже принимал ставки, столбиками расставляя монеты на окружавшем арену каменном бортике и одаряя всех своими непостижимыми премудростями.

– С кем она дерется? – спросил Лейт, привстав на цыпочки, чтобы заглянуть за головы толпы.

– С крылом Фелп, – ответил кто-то.

Это имя было Валину знакомо. Фелп было немного за тридцать, и она с крылом часто вылетала с заданиями на манджарские территории.

– С кем из крыла Фелп? – уточнила Лин.

– Со всеми, – медленно проговорил Валин, глядя, как на арену один за другим выходят пятеро мрачных кеттрал. – Святой Хал, она дерется со всеми сразу.

Если это можно было назвать дракой.

Крыло Фелп построилось полукругом, опасливо заслоняясь притупленными клинками. Сигрид покачала головой, извлекла из-за пояса нож и полоснула себе по бледной коже предплечья. Валин и издалека видел кровь, такую темную, что на ослепительном солнце она показалась черной.

– Вот у нее какой колодец, – шепнул Лейт. – Кровь!

Лин залепила ему подзатыльник:

– Ее колодца никто не знает.

– Но она всегда так делает, – заспорил Лейт. – Все говорят: она постоянно режет себя перед боем.

И правда, руки женщины до самых плеч затянула паутина шрамов.

– Но ведь на арене нельзя использовать кеннинги, – напомнил Валин. – Это против правил.

– По-моему, – не скрывая пугливого восхищения, шепнула Ха Лин, – ей до правил дела нет.

Казалось, Сигрид вообще ни до чего не было дела: ни до бушующей толпы кеттрал вокруг, ни до пяти солдат, готовившихся взять ее в клещи. Она поднесла к губам кровоточащую руку, лизнула рану. Язык покраснел, искупавшись в крови. Валин разглядел красное и на ее безупречно белых зубах. Женщина оглянулась на Блоху, а тот нетерпеливым жестом показал ей: «Кончай с этим». И тогда арену накрыло безумие.

Валин даже задним числом не сумел бы сказать, что он видел. Не было там невероятных кеннингов, встающей из земли огненной стены, сыплющихся с неба ледяных клинков. Сигрид, как все кеттрал, сражалась двумя притупленными мечами, выполняла те самые приемы, что вбивали в Валина с первого дня его жизни на Островах. Она была быстрее некоторых, но ненамного быстрее. Она была точнее, но ненамного точнее. Выстроившаяся вокруг нее пятерка могла бы справиться с ней в считаные мгновения – но каким-то невероятным образом проиграла.

Выглядело это так, будто на крыло Фелп свалились заготовленные на сто лет вперед неудачи. Каждый удар чуть-чуть запаздывал, каждый выпад проходил на волосок мимо цели. Атаки, которым полагалось бы смять Сигрид, миновали ее на ладонь. В решающий момент подламывались колени. Скользили по песку ноги. Валин не мог бы ткнуть пальцем, сказать: «Вот. Вот это был кеннинг!» Сигрид сражалась в сердцевине вихря. Ее клинки слились в мутное пятно, ноги неустанно переступали, но лицо ни разу не утратило выражения снисходительного презрения.

К тому времени, когда пятеро кеттрал стонали, лежа на песке, у нее даже дыхание не сбилось. Она взглянула на противников, покачала головой и издала ужасный звук – что-то вроде мучительного кашля. Валин далеко не сразу понял, что она смеется, что этот сдавленный горловой хрип – все, на что способен обрубок ее языка. Потом она, вздернув подбородок, оглядела толпу, сплюнула кровью и заговорила. Из этих прекрасных губ вырывались невразумительные обломки слов.

– Моя высокочтимая соратница, – перевел Ньют, – хотела бы поблагодарить командира Фелп и ее солдат за увлекательную схватку.

У Сигрид дрогнули уголки рта. Когда она шагнула за край арены, Блоха вздохнул, а Ньют принялся сгребать выигранные монеты в блестящую кучу.

Сигрид са-Карнья была на свой лад не менее опасна, чем Блоха, а сейчас она стояла за спиной Валина на краю поляны. Валин ее, конечно, не видел, но чуял – чуял сквозь жасмин и лаванду ее кровь и, горячее крови, ее ярость.

– Что скажешь, Сиг? – обратился к ней Блоха. – Правда, что Балендин сосет наши эмоции? Такое возможно?

Женщина долго не отвечала. А когда ответила, обрывки звуков перевел подошедший с другой стороны Афорист.

– Моя очаровательная соратница говорит – да.

– На что – да?

– На все – да. Это не только возможно. Она считает, что Валин прав.

– Балендин это признал, – сказал Валин. – Еще в Костистых горах. Он над нами измывался, заводил нас и напрямик сказал: только для того и оставил нас в живых, чтобы сосать нашу ненависть.

– Пусть так, – сказал Блоха. – Что из этого следует?

Сигрид подавилась горстью звуков.

– Он силен, – сказал Ньют. – Сильнее Сигрид. Один из сильнейших ныне живущих личей.

– И набирает силу, – добавил Валин.

Он тысячу раз обдумывал это после Андт-Кила. Упившись ужасом одного человека, бедняжки Эми с Крючка, Балендин смог развалить целое здание. А теперь он стал предводителем