Дочь палача и ведьмак - Оливер Пётч

Палач мрачно кинул и снова примирительно поднял руки.

— Я все понял, — ответил он тихо. — И что ты теперь собираешься делать? Будешь сидеть тут и дожидаться молнии? То, что мой друг Непомук повесил тут кусок проволоки, еще не значит, что сюда непременно ударит молния. Это случится или сегодня, или в следующую грозу, а может, и на следующий год. Кукла твоя тут заржавеет, только и всего.

— Ха! Ничего ты не понимаешь! — фыркнул Виргилиус. — Думаешь, взвалил бы я на себя все эти… тяготы, если б сам не видел, что это работает?

Он вынул из-за пазухи бутылочку и шагнул с ней к улыбчивой кукле, пристегнутой к носилкам.

— Наивный твой друг рассказал мне про свои эксперименты с молниями, — со смехом продолжал часовщик. — Я единственный знал, что он повесил тут один из своих громоотводов. А потом сюда и вправду ударила молния! Quod erat demonstrandum! С тех пор я уже знал, что движусь по верному пути. Не хватало только Aqua vitae…

Он зубами выдернул пробку из бутылочки и стал осторожно закапывать жидкость в отверстие в спине куклы.

— Живая вода, подобно крови, заструится по ее искусственным венам, — приговаривал он. — Как кровь! Потом ударит молния, и моя Аврора снова будет со мной. Ожиданию настанет конец!

Когда бутылочка опустела, Виргилиус с криком вышвырнул ее в пролом, после чего перешел с мальчиком на руках на другую сторону башни, прислонился к стене и стал ждать. Губы его едва заметно шевелились, как во время молитвы.

— Молнии, живая вода… Бредней хуже этих я еще никогда не слышал, — проворчал палач. — А вот Непомук занимался как раз настоящей наукой!.. Ну, теперь отдавай мне мальчишку и говори, что сделал с Петером и моим зятем! Твое счастье, если они еще живы. Иначе эта гроза станет ничем по сравнению с тем, что будет, когда я до тебя доберусь.

Куизль так и не осмелился подойти ближе. Убийство Маттиаса показало ему, что Виргилиус способен на все. Угрожал Якоб лишь для того, чтобы потянуть время. Он надеялся, что часовщик допустит какую-нибудь ошибку. Но монах только крепче прижал к себе мальчика.

— Не смей ко мне приближаться, — прошипел он. — Немало людей уже умерло ради моей мечты, и жизнь этого крохи ничего не решит.

Над башней прокатился очередной раскат грома, и часовщик тоскливо взглянул на автомат.

— Подождем пока вместе.

В это мгновение с лестницы донесся тихий, размеренный топот, слышный даже сквозь дождь. Это были шаги, медленные и осторожные.

Кто-то поднимался на башню.

Магдалена, точно завороженная, следила, как синее пламя с быстротой молнии разбегалось по алтарю. В следующую секунду он весь оказался покрыт огненным ковром. Огонь добрался до пола и по узким дорожкам устремился к рассыпанным всюду кучкам белого порошка.

— Уходим! — крикнула Магдалена и подхватила сына. — Быстрее!

Ее обдало ужасом при мысли, что Симон убежать не мог. Она задумалась на мгновение и подтолкнула Петера к выходу:

— Беги, Петер! Быстрее! Мне нужно помочь папе!

Мальчик все понял. Не оглядываясь больше на синие языки пламени, он бросился к выходу и вскоре скрылся за дверью. Магдалена тем временем склонилась над мужем и принялась его трясти.

— Симон, ты должен встать! — кричала она. — Пожалуйста, я прошу тебя, вставай же!

Симон захрипел и медленно вытянул руки, но ноги его по-прежнему были словно прикованы к полу. Магдалена поняла, что без ее помощи он не сдвинется с места. Она ухватила его под мышки, потянула на себя и, кряхтя от натуги, привалила к стене. Вокруг них трещал огонь, языки синего пламени уже добрались до опрокинутых полок и сломанных механизмов, лишь узенькая тропинка вилась между огненными лужами к выходу.

— Тебе нужно ухватиться за меня покрепче! — перекричала Магдалена треск пламени. — Слышишь? Держись за меня!

Она повернулась к Симону спиной, наклонилась и подтянула его руки себе на плечи. Потом с трудом выпрямилась и потащила мужа, точно мешок зерна, сквозь огненное море.

Ростом ровно в пять футов,[21] Симон был одним из самых низких мужчин в Шонгау. Для других, не слишком сдержанных горожан это служило поводом для насмешек, тем более что Магдалена и вправду была на пару сантиметров выше своего мужа. Но теперь выходило так, что изящный стан спас лекарю жизнь. Магдалена чувствовала себя вьючным ослом, но ей, по крайней мере, удалось таким образом шаг за шагом вынести Симона из охваченной пламенем комнаты.

Она проковыляла через вторую комнату с кроватью и туалетным столиком; языки пламени добрались уже и досюда и теперь тянулись к дорогой мебели. Наконец Магдалена добралась до округлой арки, а за спиной у нее с грохотом обвалилась очередная полка и погребла под собою слоновий бивень, глобус и бронзовую астролябию. Дочь палача заметила с облегчением, что муж держался за нее уже собственными силами и даже начал немного двигать ногами. Похоже, онемение и впрямь постепенно ослабевало!

Задыхаясь от кашля, Магдалена огляделась в затянутом дымом коридоре, по которому бежала всего несколько минут назад. Факел ей пришлось оставить в комнате, но он и не понадобился. Крошечные языки пламени змеились даже по туннелю. Должно быть, Виргилиус засыпал фосфором все подземелье. В тот же миг Магдалена поняла, что это значило: как только пламя достигнет канализации и лаборатории, все здесь взлетит на воздух.

Магдалена отчаянно огляделась в поисках сына, но не могла разглядеть его в клубах густого дыма. О том, что стало с Паулем, она даже и думать не хотела. Оставалось только надеяться, что Петер сказал правду и младший сын ее был сейчас где-то снаружи, в безопасности — с Маттиасом.

— Петер, — позвала она, с трудом удерживая на плечах мужа. — Петер, где ты?

Послышался плач, затем слабый голос:

— Мама, мама, я здесь!

Магдалена прислушалась. Крик доносился не справа, где находился вход в пещеру отшельницы, а слева! Петер побежал не в том направлении, нужно вернуть его как можно скорее! Если они пробудут здесь слишком долго, то окончательно заблудятся и сгорят. Или просто задохнутся в дыму.

Бранясь и глотая ртом воздух, Магдалена поплелась сквозь серые едкие клубы дыма; глаза слезились, Симон всем своим весом тянул ее к полу. И все-таки она медленно, шаг за шагом, шла дальше, то и дело окликая потерянного сына:

— Петер! Петер, я здесь!

Вскоре низкий и сырой коридор начал понемногу забирать вверх; через некоторое время Магдалена заметила с облегчением, что горящего фосфора стало меньше, а потом он и вовсе закончился. За спиной раздался отдаленный грохот: рухнула очередная перегородка, охваченная огнем. Клубы дыма длинными пальцами тянулись за Магдаленой, но она почувствовала, что дышать стало заметно легче. Откуда-то спереди тянуло свежим воздухом. Похоже, Петер интуитивно выбрал верный путь.

За следующим поворотом Магдалена увидела наконец сына. Она вскрикнула от облегчения, но у нее тут же перехватило дыхание. Петер стоял в тупике, и других проходов вокруг не было. Только приглядевшись, Магдалена различила тяжелую дверь без ручки. Петер как раз принялся в нее колотить.

— Мама! Сад, я хочу посмотреть сад!

— Сад?..

Магдалена растерянно взглянула на Петера. Лицо у него было черное, как у трубочиста, он кашлял, но нигде, похоже, не обжегся. Мальчик едва ли не сиял от радости. Магдалена осторожно опустила Симона на пол и осмотрела запертую дверь.

— Какой сад? — спросила она.

— Сад с каменным человеком, который брызгается водой, — с готовностью пояснил Петер. — Он за дверью.

— Так ты про… монастырский сад говоришь?

Магдалена мгновенно поняла, каким образом похитили ее сыновей. Должно быть, Виргилиус переманил их из сада в скрытый там же туннель. Она спешно проверила старую дверь, но не нашла ни ручки, ни замочной скважины. И петли на вид казались довольно прочными.

— Проклятие! — прошипела дочь палача. — Снова какое-то устройство этого полоумного часовщика…

Она врезала ногой по двери, но та даже не шелохнулась. Магдалена беспокойно оглянулась: по скользкому покатому туннелю к ним уже поднимались клубы дыма.

— Если мы в ближайшее время ничего не придумаем, то задохнемся тут, как лисы в норе, — пробормотала она, тщетно осматривая каменные стены в поисках скрытых трещин или отверстий.

В конце концов она беспомощно повернулась к мужу. Тот неподвижно лежал у ее ног.

— Симон, ты слышишь меня? Мы задохнемся! Поднимайся, мне нужна твоя помощь!

Фронвизер захрипел и выгнулся, словно испытывал ужасные боли. Наконец ему удалось перевернуться на бок и немного приподняться. Он пыхтел от усердия. Судя по всему, одно только это движение стоило ему невероятных усилий.

Магдалена с отчаянием и в то же время с надеждой смотрела на мужа. Онемение постепенно проходило, но достаточно ли быстро, чтобы Симон успел ей помочь? Магдалена сомневалась. Она и не знала толком, чего ждала от мужа. Чтобы тот щелкнул пальцами и дверь открылась сама собой? Но ведь раньше лекарь всегда что-нибудь придумывал… Вот и теперь Магдалена молилась, чтобы к нему скорее вернулась способность двигаться и говорить. При мысли об их общей незавидной участи на глазах выступили слезы.