Яблоня - Philo
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Усевшись, девушка изогнулась, чтобы дотянуться к пуговице и молнии юбки на спине.
Драко торопливо отвернулся, когда в поле зрения попал на удивление пышный бюст Грейнджер. Юноша попытался выровнять дыхание.
Гермиона легла обратно и потянула вниз юбку.
Драко взглянул на ее белый живот, на ямку пупка и выступающие над поясом юбки тазовые косточки. Грудь девушки быстро поднималась и опускалась, и это невероятно возбуждало. Вся кровь Драко, казалось, хлынула в пах, даже голова закружилась. От слабости слизеринцу пришлось ухватиться за стол.
Энтвисл сочувственно поглядел на него:
— А теперь, мистер Малфой, сосредоточьтесь — так, как мы тренировались, — мягко посоветовал он. — Сначала поработайте над дыханием, потом закройте глаза и соберитесь, прежде чем коснуться пациента. Кивните, когда будете готовы, и я помогу вам правильно расположить ладони.
Драко кивнул. Такой подход не был обычной практикой, но юноше стало стыдно, что целитель увидел его замешательство. Впрочем, в словах Энтвисла не было ни укоризны, ни намека на необычность ситуации. Молодой человек последовал указаниям, и несколько секунд спустя возбуждение утихло.
Теплые руки Энтвисла накрыли его собственные, и миг спустя Драко коснулся прохладной кожи. Он толкнулся вперед и испытал невероятное ощущение, всегда сопутствующее погружению в чужое тело. Гермиона оказалась здорова, ее магия была достаточно сильной. Драко чувствовал пульсацию волшебства, наполняющего все существо девушки, а вот глубоко сокрытая боль повергла его в изумление. Грейнджер вела себя так, будто давно забыла о происшествии с Уизли, но здесь, внутри, боль пронизывала каждый нерв, каждую клеточку. Слизеринец увидел, что Энтвисл отступает, но не последовал за учителем; тот терпеливо ждал. Драко бережно осматривал чужую магию со всех сторон. Наконец он выбрался наружу и встретил исполненный любопытства взгляд целителя.
Драко еле заметно покачал головой.
Энтвисл помог Гермионе сесть; Малфой отвернулся, пока девушка застегивала пуговицы.
— Ну, мисс Грейнджер, какие у вас впечатления о нашей работе? — помогая ей спуститься на пол, поинтересовался целитель.
— Пожалуй, я ожидала чего-то другого… а впрочем, сама не знаю, чего ожидала, — с улыбкой отозвалась Гермиона. — Как я, здорова?
— Вполне, — подтвердил старик. — Большое спасибо за сотрудничество.
— Ага, спасибо, Гермиона, — поддакнул Драко.
Кивнув ему, гриффиндорка ушла. Извинившись, мадам Помфри оставила целителей и вернулась в свой кабинет.
— Ну? Нашел, что искал? — полюбопытствовал Энтвисл.
Драко не знал, как на это ответить. С учителем полагалось быть предельно честным, а юноша немного стыдился собственного поведения.
— Дай-ка угадаю. Ты удивлен, что магглорожденные волшебники наделены точно такой же магией, как все остальные.
Драко вытаращился на Энтвисла, и тот рассмеялся:
— Драко, это первое, о чем задумывается любой целитель!
— Ох… И все маги… одинаковы? Нет никаких различий?
— Что касается качества магии, я пока никакой разницы не замечал. Разумеется, одинаковых людей нет, но их происхождение тут не играет никакой роли.
— Но… почему тогда… — юноша не смог продолжить.
— Почему столь многие верят Волдеморту?
— Почему целители их не переубедят?
— Удел целителя — не политика, а пациент, Драко. Ты еще убедишься: люди верят тому, чему хотят верить, несмотря на любые доказательства. Волдеморт и сам — сын маггла, и все-таки попался на чепуху о превосходстве чистокровных. Не ищи логики в людских побуждениях.
Энтвисл принялся убирать бумаги.
— Заполни медкарту, Драко. И не стесняйся реакций собственного тела. Мисс Грейнджер — очень привлекательная девушка.
— Да она мне вовсе не нравится! — пискнул слизеринец.
— А мне очень!
Глаза юноши едва не выскочили из орбит.
— Драко! — нетерпеливо воскликнул Энтвисл. — Я немолод, но зрением не слаб. Я целитель, но и мужчина тоже. Тем не менее, какие бы чувства не вызывал в нас пациент, долг целителя — признать их и проигнорировать свою реакцию.
Драко кивнул, все еще находясь в шоке от того, что старик признал свое влечение к Гермионе. Да ведь он ее на полтора века старше!
— В любом случае, — продолжил Энтвисл, — даже если ты предпочитаешь мужчин, эрекция — обычное дело в таких ситуациях. Это всего лишь побочный эффект обостренной сенсорной чуткости. Не стоит беспокоиться, мой мальчик!
После этих слов целитель ушел, оставив Драко в полном изумлении.
Нынешнее рождество было худшим в жизни Гарри, а это немало значило. Юноша заперся в своем коттедже и даже на приглашение к праздничному ужину в школе не ответил: обычно на таких торжествах присутствовал Снейп, а Гарри совсем не хотел портить зельевару праздник на его же территории. Юноша не знал, что на время каникул Северус уехал из замка.
Медленно — очень медленно — Гарри стал понимать, как сильно, должно быть, обидел Северуса. Юный волхв не отдавал отчета тому, насколько развито у зельевара чувство нравственности. Поговорив с Дамблдором, Гарри услышал, как огорчен происходящим директор: он-то подозревал, в какой ужас придет Снейп, узнав, что переспал с учеником, а тем более — с Гарри Поттером. Дамблдор также поведал юноше об обещании зельевара уволиться сразу после окончания войны.
Гарри понял, что, обманом заставив мужчину вступить в интимную связь с ненавистным человеком, не только скомпрометировал Северуса, но также оскорбил его и, хуже того, серьезно разладил отношения алхимика с его наставником.
Юноша знал, что должен был подумать об этом заранее. И ведь думал! Но быть с Северусом ему хотелось больше, и Гарри просто наслаждался обществом зельевара и пытался не вспоминать о том, чем чревата ложь такого масштаба. Тогда парню казалось, что Снейп проникнется ответным чувством и простит все недомолвки. Теперь же стало ясно: боль и отчаяние, сдавившие грудь, — не только отголоски его потери, но и стыд от того, что Гарри обидел Северуса.
Молодой волхв наконец-то сообразил, что зельевар считает подобное поведение непростительным.
Вместе с этим осознанием пришла и мысль, что все эмоции, которые Гарри испытывал при виде Снейпа, надежда, с которой ожидал новых встреч, постоянные гадания, как зельевар отреагирует на те или иные слова, — все это зовется любовью.
Юноша часто писал Гермионе и всего однажды, на рождество, Рону. Письма подруги стали необычайно искренними теперь, когда бывший парень не стоял за ее спиной. Гарри от души сочувствовал Гермионе, но навестить ее не мог: девушка наверняка поймет, что у него горе, а обсуждать происходящее пока не хотелось. Это было бы нечестно по отношению к Северусу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});