Тамплиеры. Рыцари-храмовники - Рид Пирс Пол

Но даже открытие этого христианского форума вызвало общее разочарование. Дело в том, что папа пригласил на Собор епископов и принцев из всех христианских стран, включая четырех православных патриархов, но из 160 человек на приглашение откликнулось менее половины; остальные под разными предлогами отказались, прислав своих наблюдателей. Да и те епископы, которые все-таки прибыли во Вьенн, сделали это без особой охоты: город был переполнен, приличное жилье найти было непросто, тем более что уже заметно похолодало. Так, епископ Валенсийский жаловался в письме королю Якову II, что «страна эта безмерно холодная».

В первые шесть месяцев Собор не удостоил своим присутствием ни один из европейских монархов — хотя первым из трех обсуждаемых вопросов было освобождение Святой земли, что, казалось бы, не могло их не волновать. Второй вопрос — реформа церковного устройства — тоже являлся актуальным и неоднократно поднимался предшественниками Климента V, однако трудно было ожидать особой активности в борьбе с коррупцией в церкви от римского первосвященника — ведь именно он недавно протащил четырех своих родственников в коллегию кардиналов и не упускал любой возможности поживиться за счет паствы. В высказываниях делегатов Собора преобладал откровенный цинизм. Французский современник описываемых событий Жан Сен-Виктор вспоминает, как «многие шутили, что папа созвал этот Собор просто для того, чтобы вытрясти побольше деньжат».

И третий вопрос в расписании заседаний — обсуждение судьбы ордена Храма. Для Климента V было весьма важно, чтобы Собор поддержал ликвидацию ордена. Поэтому он так усиленно добивался от инквизиторских комиссий в различных странах все новых и новых доказательств, настаивая на применении пыток в тех случаях, когда не удавалось добиться признаний обычным путем. Все это потребовало намного больше времени, чем предполагалось, из-за чего и пришлось задержать открытие церковного Собора на целый год. Когда же все доказательства были собраны и проанализированы самим папой и его советниками, то выяснилось, что они выглядят неубедительно. Фактически только во Франции удалось добиться заслуживающих определенного доверия признаний; а вот доказательства еретических настроений среди тамплиеров, добытые в других местах — особенно в Англии, Арагоне и на Кипре, — не могли стать основой для серьезных обвинений.

Помимо подготовки аннотаций многочисленных отчетов следственных комиссий, папа Климент поручил двум кардиналам — Жаку Дюэзу, своему гасконскому приятелю, и Гильому Ла Мару, епископам Авиньона и Анжера — изложить свое мнение относительно того, как следует поступить с тамплиерами. Оба прелата сочли вину ордена доказанной, а посему он должен быть распущен, и не путем голосования на Соборе, а личным указом папы как главы церкви — данной ему властью. Они также отвергли право ордена защищаться и доводы тех, кто заявлял, что столь благородные христиане «не могут быть извергнуты из тела церкви без предварительного обсуждения и полноправного правосудия». Позиция кардиналов отражала настроения Папской курии и окружения французского короля. Поверенный короля Якова II, присутствовавший на Соборе, писал ему: «Исходя из того, что мы здесь слышали от кардиналов и священников, нельзя обвинить весь орден, поскольку имеются доказательства вины лишь некоторых его членов». Цистерцианский аббат Жак Теринэ сомневался, могут ли люди столь знатного рода и постоянно рисковавшие жизнью для защиты Святой земли быть еретиками. Он также обратил внимание на многочисленные неясности и расхождения в задокументированных показаниях. Английский клирик Вальтер Гисборо писал, что «большинство прелатов было на стороне тамплиеров, за исключением представителей французского духовенства, которые, судя по всему, просто боялись своего короля, затеявшего весь этот скандал».

Климент оказался в трудном положении — формально он пригласил храмовников на Собор для защиты ордена, хотя в уме держал совсем иное. В конце октября случилось еще одно неожиданное и неприятное для верховного понтифика событие — на Собор явились семеро братьев, чтобы взять на себя защиту ордена. Кроме того, они утверждали, что в окрестностях Вьенна скрываются от полутора до двух тысяч тамплиеров, которые готовы прийти им на помощь.

Папа приказал их арестовать и распорядился создать комиссию из пятидесяти человек, чтобы решить, имеют ли право тамплиеры на самостоятельную защиту; и если решение будет положительным, то могут ли в роли защитников выступать только прибывшие сюда тамплиеры или же необходимо вызвать их братьев из других христианских государств? А если это окажется слишком трудным, может ли папа выбрать для этой цели одного из них? Подавляющим большинством голосов комиссия постановила: тамплиеры имеют право на такую защиту. Против, как обычно, выступили французские епископы, близкие к королю Филиппу, во главе с Жилем Эйсленом.

Однако это решение выглядело трудновыполнимым, поскольку во Вьенне заметно ухудшились бытовые условия и истощились запасы еды, что вызвало резкое подорожание продуктов. В городе к тому же вспыхнули эпидемии, уже унесшие жизни нескольких святых отцов. В этих обстоятельствах упрямство комиссии вызвало откровенное недовольство Климента V и буквально взбесило Филиппа Красивого. Чтобы повлиять на решение Собора, французский король применил тот самый прием, который уже помог ему четыре года назад, — он назначил на февраль 1312 года заседание Генеральных штатов, но не в Туре, а в Лионе, который располагался в двадцати километрах выше Вьенна по реке.

Климент, по-прежнему опасавшийся возможной активности Филиппа в деле покойного папы Бонифация VIII и уже отчаявшийся организовать новый крестовый поход, поддерживал постоянную переписку с королем. А 17 февраля папа принял от него представительную делегацию во главе с принцем Людовиком Наваррским. В нее входили графы Булонский и Сен-Поль, а также его главные советники — Ангерран де Мариньи, Гильом де Плезан и Гильом де Ногаре. Вместе с приближенными кардиналами они стали искать выход из создавшейся ситуации.

Но тут возникло новое обстоятельство — арагонский король Яков II соглашался распустить орден Храма в своем королевстве, но при этом настаивал, чтобы имущество тамплиеров было передано местному духовно-рыцарскому ордену Калатравы. Судьба конфискованной собственности стала камнем преткновения и в переговорах папы с французским монархом. Филипп Красивый, давно задумавший провести операцию по образцу Якова II, отправил папе послание: «Страстно переживая за чистоту и прочность христианской веры и с горечью сознавая, сколь много нанесенных Христу ран остается безнаказанными, с преданностью, смирением и любовью призываю Ваше Святейшество раздавить этот богопротивный орден, а вместо него создать новое рыцарское братство и передать ему все имущество упомянутого ордена вместе с правами, почестями и обязанностями».

Отлично зная, что магистром нового ордена король Филипп хочет сделать одного из своих сыновей, Клименту проявил в данном вопросе неожиданную твердость, настояв на том, чтобы орден Храма был распущен — но без формального осуждения, — а вся его собственность была передана госпитальерам. Не добившись желаемого в полном объеме, король предложил компромиссное решение, пообещав согласиться с любым папским решением, но оставляя за собой «собственные права, а также права наших священников, баронов, дворян и других королевских подданных».

Климент еще некоторое время колебался, пока 20 марта Филипп Красивый не дал ясно понять своих намерений, внезапно появившись на Вьеннском соборе в сопровождении двух братьев, трех сыновей и многочисленной вооруженной свиты. Два дня спустя папа провел тайное заседание консистории, на котором уговорил ранее созданную по делу тамплиеров комиссию пересмотреть свое решение. Понимая, что игра проиграна — возможно, их подкупили или запугали французы, — большинство прелатов проголосовало за полную ликвидацию ордена. Это решение один из его противников, епископ Валенсии, назвал «противоправным и несправедливым».