Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз - Терри Гудкайнд

— Почему эти люди так тебя называют? — спросила она.

— Как «так»? Я не понимаю их языка.

Она стиснула зубы:

— Они говорят, что ты волшебник. Почему?

Ричард пожал плечами:

— Вероятно, потому, что я им об этом сказал.

— Что? — Она откинула капюшон. — Ты не волшебник! Ты не имел права так о себе говорить! Ты лжец!

Ричард положил руки на высокую луку седла.

— Ты права. Я не волшебник. Да, я сказал им неправду.

— Ложь — преступление против Создателя!

Ричард устало вздохнул.

— Я сделал это не для того, чтобы поиграть в волшебника. Я должен был предотвратить войну, и это был единственный способ спасти жизнь многим людям. Это сработало, и никто не пострадал. Случись мне снова выбирать между ложью и убийствами, я поступил бы точно так же.

— Лгать нехорошо. Создатель ненавидит ложь.

— То есть твоему Создателю больше по душе убийства?

Сестра Верна бросила на него испепеляющий взгляд:

— Не моему Создателю. Он сотворил всех нас. И Он ненавидит ложь.

Ричард спокойно смотрел на взбешенную женщину:

— И Он лично сказал тебе об этом, не так ли? Подошел, присел рядом и сказал: «Сестра Верна, Я хочу, чтобы ты знала: Я не люблю неправды»?

— Конечно, нет! — зарычала сестра Верна. — Это записано! Записано в книгах.

— А, — кивнул Ричард, — тогда конечно. Если это записано в книгах, значит, это наверняка так и есть. Каждый знает, что ежели что-то написано в книге, то это правда.

Глаза сестры Верны пылали.

— Ты слишком легко относишься к словам Создателя!

Ричард наклонился к ней, сам уже начиная злиться:

— А ты, сестра Верна, слишком легко относишься к человеческой жизни. Особенно если эти люди — язычники.

Сестра Верна осеклась и постаралась взять себя в руки.

— Ричард, ты должен уяснить себе, что лгать нехорошо. Очень нехорошо. Это противоречит замыслу Творца, противоречит тому, чему учим мы. Ты такой же волшебник, как неразумный ребенок — умудренный опытом старец. Называть себя волшебником, когда таковым не являешься, значит лгать. Грязно лгать. Это отвратительно. Ты не волшебник.

— Сестра Верна, я не хуже тебя знаю, что лгать нехорошо, и не занимаюсь этим ежедневно. Но в данном конкретном случае я предпочел солгать, чтобы спасти людям жизнь. Другого способа не было.

Она глубоко вздохнула и кивнула; каштановые кудряшки качнулись в такт этому движению.

— Возможно, ты и прав. Во всяком случае, ты знаешь, что ложь отвратительна. Но смотри, как бы она не вошла у тебя в привычку. Ты не волшебник.

Ричард взялся за поводья:

— Я знаю, что я не волшебник. Мне абсолютно точно известно, кто я такой. — Он толкнул лошадь коленями и поехал вперед. — Я Несущий смерть.

Сестра Верна схватила его за плащ, и Ричард чуть было не вывалился из седла. Он натянул поводья и остановился, глядя в ее широко раскрытые глаза.

— Что ты сказал? — требовательно спросила она. — Как ты себя назвал?

— Несущий смерть.

— Кто дал тебе это имя?

Ричард вгляделся в ее побледневшее лицо.

— Я знаю, что значит носить Меч Истины. И знаю, что значит вынуть его из ножен. Я знаю это лучше, чем любой из моих предшественников. Меч — часть меня, а я — его часть. Я знаю, чего он требует от меня. В последний раз с помощью его магии я убил человека, который надел на меня ошейник. Я солгал бантакам только потому, что не хочу, чтобы умирали люди. Это была единственная причина. Бантаки — мирный народ. Я не хотел, чтобы они познали ужас, который ведут за собой убийства. Я хорошо выучил этот урок. Ты убила сестру Элизабет; возможно, ты понимаешь, о чем я говорю.

— Кто дал тебе имя «Несущий смерть»? — настойчиво повторила сестра Верна.

— Никто. Я сам себя так назвал, потому что это точно отражает то, что я делаю, то, что составляет мою суть. Я — Несущий смерть.

Сестра отпустила его рукав.

— Понятно.

Она развернула лошадь, но Ричард резко окликнул ее. Сестра Верна остановилась.

— Почему? Почему ты хотела узнать, кто дал мне такое имя? Почему это важно?

В глазах сестры мелькнула тень страха. От ее злости не осталось и следа.

— Как я уже говорила, я прочла все пророчества во Дворце. И в одном мне встретились следующие слова: «Он тот, кто приносит смерть и сам даст себе такое имя».

Ричард прищурился:

— А что там еще говорилось? Говорилось ли там, что я убью тебя и любого другого, если потребуется, чтобы избавиться от ошейника?

Сестра Верна отвела взгляд:

— Пророчества — не для глаз и ушей неподготовленного человека.

Она ударила лошадь пятками и поскакала вперед. Ричард поехал следом. Он решил пока не касаться этой темы. До пророчеств ему не было никакого дела. Он уже убедился, что в них нет ничего, кроме загадок, а загадки он ненавидел. Если нужно сказать что-то действительно важное, зачем прибегать к недомолвкам? Глупая и никому не нужная игра.

По пути он прикинул, скольких людей готов убить, чтобы избавиться от ошейника. Одного или сотню — какая разница? При мысли о том, что у него на шее Рада-Хань, в Ричарде вскипал гнев. Он стиснул зубы и еще крепче сжал поводья.

Несущий смерть. Он убьет столько людей, сколько понадобится. Он избавится от ошейника или погибнет. Каждая клеточка его тела наполнилась желанием убивать, и Ричард внезапно осознал, что призвал магию меча, даже не вынимая его из ножен. Магия переполняла его. Ричарду пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы унять ее и успокоиться.

Он знал, что, кроме обычной ненависти и гнева, исходящих от меча, ему доступна и оборотная сторона магии, магия белого клинка. Сестрам об этом ничего не известно. Ричард надеялся, что необходимости просветить их на этот счет у него не возникнет. Но если потребуется, он это сделает. Он должен избавиться от ошейника. Он должен использовать и ту, и другую стороны магии своего меча, а то и обе сразу, чтобы избавиться от Рада-Хань. Но лишь когда придет время. Когда придет время.

Спустились лиловые сумерки, и сестра Верна решила остановиться на ночлег. Ричарду она не говорила ничего сверх необходимого. Он не знал, сердится ли она еще или уже нет, но, если честно, это его мало беспокоило.

Неподалеку оказался ручей, вдоль которого росло несколько молоденьких ив. Ричард отвел туда лошадей, разнуздал их, стреножил и долго с удивлением разглядывал железные удила с заостренными краями, похожие больше на орудия пытки, чем на лошадиную упряжь. Такие удила могли использовать только люди, ничего не смыслящие в лошадях, считающие, что подчинить можно только жестокостью. Хорошо бы им самим засунуть эти железки в рот, может, это их чему-нибудь научит. Ведь для хорошо вышколенной лошади достаточно легкой уздечки. А если лошадка еще и умная, то и уздечка не нужна. Ричард с отвращением подумал о людях, восполняющих жесткостью недостаток ума и терпения. Он поднял руку и попробовал коснуться кончика черного уха. Лошадь испуганно отпрянула.