Лиловые орхидеи - Саманта Кристи

либо я. Я помнила его совсем другим. Так что… Да, я вернусь с вами в Мейпл-Крик, если хотите.

Я бросаюсь обнять ее и чуть не опрокидываю стол.

– И кстати, – говорит она мне в плечо, – я переписывалась с Коллином. И немало. Он сказал, что раз он больше на тебя не работает, то хотел бы пригласить меня на свидание. Написал, чтобы я его навестила, когда приеду.

Она отстраняется и держит меня на расстоянии вытянутой руки.

– Черт! Если вы вернетесь, он опять будет вас охранять.

– Не переживай, – отвечаю я. – Мы наймем кого-нибудь другого. Забирай своего мужчину.

Я сажусь на место, чувствуя, что у меня словно камень с души свалился. Словно я опять могу дышать – впервые за месяц. Я достаю телефон и пишу Гэвину эсэмэс. Я должна ему рассказать прямо сегодня. Сейчас.

Я: Нам надо поговорить.

Гэвин: Ты беременна?;-)

Я: Что?

Гэвин: В прошлый раз, когда ты отправила мне точно такое же сообщение, ты была беременна, а потом все полетело к чертям.

Я: Нет, я не беременна.

Гэвин: Но случилось что-то важное.

Я: Давай я подвезу Кэлли, а потом заеду к тебе на работу?

Гэвин: Конечно, милая. Я буду тут. Только пообещай, что не станешь по пути разговаривать с Карен.

Я улыбаюсь его потрясающему остроумию и жестом прошу официанта принести счет. И тут у меня замирает сердце – за столиком в дальнем углу ресторана я замечаю женщину, которая внимательно наблюдает за мной. Это крупная темноволосая женщина, она отводит взгляд и неловко ерзает на стуле, когда я ее замечаю.

У меня возникает дурное предчувствие.

– Пошли отсюда, – говорю я Кэлли, роюсь в сумочке и бросаю на стол пятьдесят долларов.

– Что случилось? У тебя такой вид, как будто тебя сейчас стошнит, – говорит она.

Я быстро вывожу ее за дверь и замечаю, что темноволосая женщина тоже поднялась из-за столика и идет по направлению к нам.

– Я не уверена, но, кажется, моя преследовательница здесь.

Мы быстро идем к машине.

– Не может быть, Бэйлор! Ты правда думаешь, что она приехала через всю страну, чтобы преследовать тебя в Лос-Анджелесе? Откуда она вообще узнала, что ты здесь? У тебя не было никаких выступлений, и ты никому не сказала, что переезжаешь.

– Скорее всего, ты права, – говорю я. – Наверное, я зря испугалась.

Я оглядываюсь по сторонам – женщины нигде не видно. Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и сажусь в машину.

Через несколько километров я была готова поклясться, что вижу машину, которая следует за нами.

– Кэлли, обернись и посмотри на водителя вон той синей машины. У нее темные волосы?

Кэлли смотрит на меня так, словно считает, что у меня паранойя. Потом оборачивается и разглядывает машины позади нас. Я сворачиваю в переулок – и эта машина сворачивает за нами. Я еще три раза поворачиваю налево, и мы оказываемся на той же улице, с которой начинали. Машина слегка отстала, но все еще следует за нами.

– Теперь ты мне веришь? – спрашиваю я.

– Черт, Бэйлор, – говорит она. – Не паникуй и все такое, но у женщины за рулем той машины и правда темные волосы. Хочешь, я позвоню в полицию? – Она достает свой мобильный.

– Я сверну на автостраду и попытаюсь оторваться от нее в потоке машин. Если через пару минут она все еще будет за нами следовать, звони.

– Осторожнее, Бэйлор. Не гони, – говорит она.

Мы обмениваемся коротким обеспокоенным взглядом, и я выезжаю на автомагистраль. Я набираю скорость и вливаюсь в плотный поток машин, оставляя синюю машину позади. Я облегченно выдыхаю, когда больше не вижу ее в зеркале заднего вида.

Я улыбаюсь Кэлли.

Потом слышу ужасный грохот, и все вокруг внезапно выходит из-под контроля. Я ничего не понимаю, только слышу громкий стук и противный скрежет металла. Я слышу хруст стекла, гудение клаксонов и чей-то – вполне возможно, мой – крик.

Что-то бьет меня по голове. Сильно. Боль пронзает мою грудь. Волосы хлещут меня по лицу. И вдруг все затихает – так же быстро, как и началось.

– Бэйлор, Бэйлор!.. – кричит кто-то.

Я с трудом открываю глаза и вижу Кэлли – она перевернута вверх ногами и тянется ко мне.

От ужаса восприятие обостряется. Я чувствую запах асфальта и затхлый запах бензина. Я ощущаю сильный металлический привкус во рту, а в ушах немилосердно звенит. Боже, как болит голова. Что-то не так. Я пытаюсь оглядеться вокруг, но каждое движение – словно удар ножом в висок. Почему все перевернуто вверх тормашками? Что происходит? Я вижу ноги, ступающие по осколкам стекла рядом с моей головой. Люди что-то кричат. Звук сирен становится громче. Я пытаюсь сфокусироваться на лице Кэлли, но красные пятна размывают мне зрение, и я закрываю глаза.

– Бэйлор! Оставайся со мной, – хрипло просит голос Кэлли.

Но перед глазами только красная пелена.

А потом…

Темнота.

Часть третья

Гэвин

Глава 44

– Как думаешь, куда бы мама захотела поставить цветы сегодня? – спрашивает Мэддокс.

– Уверен, что, куда бы ты их ни поставил, она бы обрадовалась, дружище.

Он кивает, подходит и освобождает место на надгробии для сегодняшнего букета лиловых орхидей. Почти все букеты на могиле еще не завяли – все девять. Смотрители кладбища явно стараются. Я оглядываю другие могилы: хотя ни одна из них не украшена такими великолепными цветами, как эта, все они содержатся в прекрасном состоянии. Я бросаю взгляд на людей, которые идут по тропинке и грустно улыбаются, глядя на возящегося с цветами Мэддокса. Я поднимаю глаза на кристально чистое утреннее небо со следами пролетевших самолетов, похожих на метеоритный дождь.

И отвожу взгляд, чтобы не разрыдаться при виде того, как Мэдддокс ставит цветы, а потом садится со скрещенными ногами на свежую кучку земли – как он делал на протяжении последних десяти дней. Каждый раз он следует заведенному порядку. Каждый день он подробно рассказывает ей, что делал. Он рассказывает обо всем: от того, что он ел на завтрак, до того, что смотрел по телевизору и какую книжку ему читали перед сном.

Я стараюсь быть сильным ради него, но когда я вижу, как он грустит, сердце у меня разрывается. Ему явно легче оттого, что может приходить сюда и разговаривать с ней, поэтому мы будем приходить столько, сколько ему потребуется. Каждый день он плачет чуть меньше. Каждый день он чуть больше